– О боги, сколько я еще смогу выдержать, оставаясь здесь и наблюдая за их вирдом?» Когда Невин пошел дальше по двору, на его сердце было так тяжело и он так погрузился в свои мысли, что чуть не столкнулся с Даннина.
– Простите, лорд, – извинился Невин. – Я слишком задумался.
Глаза Даннина расширились.
– Не о сильных заговорах или чем-то подобном, лорд, – добавил Невин.
– В таком случае – ничего страшного. – Молодой человек выдавил из себя улыбку. Так скалился бы плохо прирученный волк, выклянчивая кусочек со стола человека, подумал Невин. Хотя сам Даннин явно хотел просто мило улыбнуться. – Вы не знаете, куда отправляется леди Гвенивер?
– Нет. Предполагаю, что ее люди просто ходят размять лошадей.
– Да, скорее всего.
К этому времени боевой отряд уже выезжал за ворота. Громко цокали копыта, раздавались веселые голоса. Даннин так напряженно следил за Гвенивер, что это встревожило Невина.
– Послушай, дружок, – сказал он. – Она не для тебя. Любому мужчине запрещено прикасаться к ней. У тебя должно быть достаточно здравого смысла, чтобы понимать это.
Даннин так резко повернулся к нему, что Невин отступил назад и на всякий случай призвал на помощь Диких, если капитан вдруг попробует применить силу. Но Даннин, что странно, выглядел не столько разъяренным, сколько обиженным.
Мгновение он колебался, словно хотел что-то спросить, а затем развернулся на каблуке и быстро пошел прочь. «Глупец!» – глядя ему вслед подумал Невин. А затем выбросил Даннина из головы и отправился наверх, к принцу Мейлу.
Молодой аристократ, опираясь о подоконник, наблюдал за крошечными фигурками членов боевого отряда клана Волка, которые спускались вниз со склона в город.
– Когда я был мальчиком, то любил играть в игрушки, которые привезли из Бардека, – сказал он. – Маленькие серебряные лошадки и воины. Отсюда боевой отряд кажется такого же размера. Обычно я выстраивал их в ряд и мечтал о дне, когда сам поведу людей в битву. А, боги! День пришел и так быстро закончился.
– Тебя еще вполне могут выкупить.
Мейл горько улыбнулся Невину и бросился на стул у очага, где потрескивал огонь. Невин сел напротив и протянул руки к теплу.
– До весны никаких гонцов больше не будет, – сказал принц со вздохом. – Всю зиму здесь! Знаешь ли, моя жена хотела приехать и разделить со мной заточение, но отец не отпустил ее. Наверное, он прав. Это бы только дало в руки Глина еще одного заложника.
– Мне кажется, ты привязан к ней.
– Да. Отец договорился о нашем браке, когда мне было десять лет, а ей – восемь, и она жила у нас при дворе, пока мы были помолвлены. Видишь ли, ее готовили быть женой принца. Три года назад мы поженились. Ты привыкаешь к кому-то, а затем тебе его не хватает. О, послушай, господин хороший, прости меня. Я сегодня много болтаю.
– Не требуется никаких извинений, парень. Принц долго смотрел в огонь. Наконец он поднялся.
– Я закончил читать книгу хроник, – снова заговорил он. – Как все странно получается! Я стану самым образованным принцем, который когда-либо был в Элдисе, и это не принесет моему королевству ничего хорошего.
– Еще слишком рано терять надежду.
Мейл резко повернулся.
– Послушай, Невин, все стражники клянутся, что ты владеешь двеомером. Ответь мне на один вопрос, только честно. Когда-нибудь я покину эту комнату? Не ради виселицы, а ради чего-то иного?
– Мне не дано это знать.
Мейл кивнул, затем снова отвернулся к камину. Несколько раз Невин пытался заговорить с ним. Наконец принц прервал молчание, но единственной темой, которую он согласился поддерживать, было содержание прочитанной книги.
Дождь падал на дан Кермор серебряной стеной. В совещательной комнате было сыро, а от каменных стен несло холодом. Гвенивер поплотнее укуталась в плед. Советники продолжали нудно говорить. С другой стороны стола Даннин играл с кинжалом. Король восседал с таким серьезным выражением лица и слушал с таким вниманием, что Гвенивер поневоле заинтересовалась тем, какая мысль у него сейчас на уме и что его на самом деле так волнует.
– Сдержанность, умеренность и отсутствие поспешности всегда лучше всего срабатывают во всех делах, сеньор, – говорил Саддар. – И даже в большей степени в деле принца Аберуина. Мы должны как можно дольше держать Элдис в постоянной задумчивости.
– Именно так, – согласился Глин. – Сформулировано наилучшим образом.
С легкой улыбкой Саддар снова сел.
– Теперь следующий вопрос. Уважаемые господа, я хочу разрешить лорду Гветмару из клана Волка на следующее лето не участвовать в войне, чтобы он мог заново отстроить свой дан и найти фермеров для обработки своих земель, – продолжал король. – Считаете ли вы это мудрым?
Ивир поднялся с поклоном и заговорил:
– Очень мудро, сеньор. Я сомневаюсь, что хоть кто-то из ваших вассалов станет ворчать. Все знают, что земли клана Волка формируют важный клин на границе.
– Хорошо, – Глин повернулся к Гвенивер. – Вот пожалуйста, ваше святейшество. Вопрос решен, как вы хотели.
– Нижайше благодарю. Сеньор очень щедр, а его советники очень мудры.
Глин кивнул всем и закрыл совещание.
Гвенивер поняла, что Даннин следует за ней, держась на расстоянии. Она поспешила по коридору, спустилась по лестнице и прошла к большому залу, и тут он настиг ее. Едва сдерживаемая ярость, горящая у него в глазах, была устрашающей.
– Я хочу поговорить с тобой, – сказал он. – Снаружи.
– Нет ничего такого, что нельзя сказать здесь.
– Правда? Я так не думаю, госпожа.
Внезапно она почувствовала холодное предупреждение, которое подсказывало ей, что лучше дать ему высказаться прежде, чем он устроит отвратительную сцену прямо здесь, в зале. Гвенивер с неохотой последовала за ним к укрытию под складским навесом. Там было холодно и мокро.
– Три дня я думал, что сказать, – начал он. – Больше я ждать не могу. Я слышал, что ты обменялась кровной клятвой с Рикином.
– Именно так. А тебе до этого какое дело? Мы поклялись разделить могилу, не постель.
– Я в это не верю.
– Лучше поверь, потому что это правда.
Мгновение Даннин колебался. Он был готов поверить ей… Затем криво улыбнулся. Гвенивер впервые поняла, что он не просто желает ее; по-своему искренне, хотя и грубо он беспокоится о ней.
– Данно, послушай, – смягчая голос сказала она. – Если я когда-нибудь нарушу клятву, которые давала Богине, то умру на следующий день. Я уверена в этом. Она найдет способ нанести удар.
– Правда? Что же ты тогда, призрак из Других Земель?
– Но я не нарушала клятв. А если ты так уверен в обратном, то почему ты публично не заявишь о моем святотатстве?
– Это должно быть очевидно, черт побери.
Появившаяся у него на губах улыбка заставила Гвенивер шагнуть назад. Тем не менее Даннин не сделал ни одного движения по направлению к ней.
– У меня душа сжимается от того, что я произношу такие слова, – продолжал он. – Но я люблю тебя.
– Мое сердце болит за тебя, потому что эту ношу тебе придется нести в одиночестве.
– Позволь мне сказать тебе кое-что. Я никогда не отклонял вызова, который мне бросали.
– Это не вызов, а простая правда.
– Неужели? Посмотрим.
Следующие несколько дней Гвенивер чувствовала себя так, словно танцует танец смерти. Она старалась держаться подальше от Даннина, но это у нее плохо получалось. Когда бы она ни пришла в большой зал, он подходил и садился рядом, словно имел на это полное право. Когда бы она ни отправилась в конюшни, он следовал за нею. Когда бы она ни отправилась в свои покои – она встречала его в коридоре. Он заставлял себя быть очаровательным. Наблюдать за подобным поведением такого гордого человека, как Даннин, можно было только с болью. Днем Гвенивер старалась проводить столько времени с Рикином, сколько возможно. По вечерам она заходила к Невину в покои или запиралась у себя со служанкой.
Вечером, когда ветер стонал в каменных коридорах, Гвенивер отправилась в покои Невина и обнаружила, что старик приобрел пару стульев. Более того, Невин расстелил на столе скатерть и поставил кувшин с медом и три кубка.
– Добрый вечер, госпожа, – заговорил он. – Хотел бы просить тебя остаться, но ко мне должны прийти двое гостей. Я завел дружбу с Саддаром и Ивиром и пригласил их к себе.
– Это мудро. Несомненно, они возненавидели бы вас за то влияние, которое вы имеете на короля. Став вашими друзьями, они воздержатся от злых помыслов.
– Мои мысли шли в том же направлении.
Гвенивер сделала всего несколько шагов по коридору, когда увидела Даннина. Прислонившись к стене, он поджидал ее. Она вздохнула и подошла к нему.
– Оставь меня в покое, а? – заговорила она. – Ужасно надоедает, когда за тобой повсюду таскается тень.
– Гвен, пожалуйста. У меня разрывает сердце от любви к тебе.
– Ну тогда сходи к Невину и попроси у него какое-нибудь снадобье.
Когда она проходила мимо, Даннин поймал ее за плечо.
– Убери руки! Оставь меня в покое!
В пустом коридоре ее голос прозвучал слишком громко. Лицо Даннина покраснело от ярости, он собрался ответить, но тут послышались чьи-то шаги. В их сторону кто-то направлялся. Гвенивер стряхнула его руку и пробежала прочь. Она задела Саддара, коротко извинилась и побежала вниз по лестнице.
Гвенивер ворвалась в большой зал, где могла находиться в безопасности среди своего боевого отряда. Весь вечер она думала, не предъявить ли Даннину обвинения, но он был слишком важен для благополучия королевства. Гвенивер находила успокоение в своей вере. Богиня защитит ее.
На протяжении всего следующего дня Даннин, казалось, прилагал особые усилия, чтобы избегать ее. Гвенивер чувствовала одновременно и удивление, и облегчение, пока Невин не упомянул, что поговорил с капитаном и предупредил его, чтобы тот оставил жрицу в покое.
Тем не менее в конце концов Даннин забыл о предупреждении. Одним дождливым утром, когда Гвенивер возвращалась из конюшни, Даннин настиг ее позади броха, когда никого не было поблизости.
– Чего ты хочешь? – вскрикнула она.
– Просто честно поговорить с тобой.
– Тогда честно: ты никогда не разделишь со мной постель.
– Не то что твой солдатик из простолюдинов, да?
– Ты знаешь правду о нас с Рикином. Не тебе спрашивать жрицу о ее клятвах.
Она обогнула его и отправилась назад в брох.
Служанка Гвенивер, бледная, некрасивая девушка по имени Окласа изо всех сил держалась за свое место при дворе, поскольку работа там была куда легче, чем рабство на ферме ее отца. Она чувствовала странную гордость оттого, что ее госпожа была такой эксцентричной, и содержала в идеальной чистоте покои Гвенивер. Поскольку у Гвенивер были короткие волосы, которые служанке не требовалось расчесывать и укладывать, и практически никаких платьев, Окласа занимала свои досуги тем, что бесконечно полировала оружие госпожи и намывала с мылом седла и конскую сбрую. Работая, она пересказывала слухи, которые ходили среди слуг, а также доходили из покоев королевы, не обращая внимания на то, как мало они занимают госпожу. Одним холодным днем Гвенивер показалось плохим знаком то, что Окласа работает молча. Выкладывая камин, служанка не произнесла ни слова.
– Что случилось? – наконец спросила Гвенивер.
– О, госпожа, я просто молюсь, чтобы вы поверили мне. Когда слуга говорит одно, а лорд другое, никто не называет лорда лжецом. Я просто знаю, что он будет отрицать каждое слово.
Первой на ум Гвенивер пришла мысль о беременности служанки.
– Так, так, – успокаивающе сказала она. – Скажи мне, кто виноват.
– Лорд Даннин, госпожа. Утром он встретил меня в коридоре и предложил мне взятку. Он сказал, что даст мне серебряную монету, если я сегодня вечером оставлю вас одну в покоях. А я ответила, что не сделаю ничего подобного, тогда он ударил меня по лицу.
– Правда? Не расстраивайся – я верю тебе. Занимайся своими делами, пока я об этом думаю.
Во время вечерней трапезы Гвенивер постоянно ощущала, как Даннин наблюдает за ней с довольной улыбкой. Она покинула стол до того, как он успел закончить с ужином и присоединиться к ней, но боялась возвращаться в свои покои. Если он последует за ней и сделает что-то неприятное перед Окласой, вскоре все слуги в дане об этом услышат. Очевидно Даннин считал девушку слишком ничтожной, чтобы рассматривать подобную возможность. Наконец Гвенивер нашла Невина, который беседовал с Исгеррином за кружкой эля.
– Добрый вечер, господа. Хотела пригласить вас присоединиться ко мне в моих покоях за кружкой меда.
Густые брови Невина взметнулись вверх. Исгеррин расцвел и заулыбался от мысли о приглашении выпить с кем-то благородного происхождения.
– Это будет большая честь для меня, ваше святейшество, – сказал начальник склада вооружений. – Мне нужно только обменяться парой слов с камерарием, и я буду свободен.
– Для меня это удовольствие, – сказал Невин. – Спасибо.
Гвенивер поспешила назад в свои покои. Она отправила Окласу в кухню за медом и кубками, а сама зажгла две лампы со вставленными внутрь свечами при помощи горящей лучинки, которую подожгла от пылающих в очаге дров.
Гвенивер ставила лампы на стол, когда послышался стук в дверь.
– Заходите, господа хорошие, – крикнула Гвенивер.
Но вместо ее гостей вошел Даннин и закрыл за собой дверь.
– Что ты здесь делаешь?
– Просто пришел проведать тебя. Гвен, пожалуйста, твое сердце не может оставаться таким холодным. Ты не можешь быть так равнодушна ко мне, как притворяешься.
– Мое сердце не имеет никакого отношения к тому, что у тебя на уме. Убирайся отсюда! Я жду…
– Не смей мне приказывать.
– Это не приказ, а предупреждение. Я жду гостей…
До того, как она успела закончить фразу, он схватил ее за плечи и поцеловал. Гвенивер вырвалась из его из объятий и дала ему пощечину. После удара вся его притворная вежливость разбилась на куски.
– Гвен, будь ты проклята! Я устал от этой борьбы.
Он действовал так быстро, что она не смогла уклониться. Даннин схватил ее за плечи и прижал к стене. Хотя Гвенивер боролась и лягалась, пытаясь оттолкнуть мужчину, он оказался слишком тяжелым для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58