Людей на улице было немного. Прохожие подозрительно косились на чужака - длинноволосый, загорелый, футболка с надписью “AC/DC” навыпуск, кожаная куртка-носуха - вся в заклепках и металлических бляшках, рюкзачок за плечами, тяжелый футляр с гитарой в руках. Косились, но молчали - не здоровались, не интересовались, кто такой, откуда, зачем.
Ни город, ни деревня…
Он присел на бетонный невысокий бордюр - лицом к дереву, спиной к тротуару, - пристроил рядом футляр, стащил рюкзак. Расшнуровал ботинки, давая отдых ногам Потянулся. Прищурившись, сквозь тополиную крону глянул на солнце. Потом достал из рюкзака кусок полосатой клеенки, расстелил на коленях. Вытащил ломоть хлеба, два мясистых помидора, битое яблоко, помятое яйцо и коробок с солью. Быстро все съел, запил водой из плоской фляжки, прополоскал рот, сплюнул под тополь, на пыльную траву.
За спиной проходили люди. Косились. Приглядывались. Оценивали. Отходя, обсуждали. Оборачивались. А ему было безразлично. Он привык…
Закончив нехитрую трапезу, Стас завернул яичную скорлупу в клеенку и убрал в рюкзак. Он знал, что мусорить в чужом городе не стоит, как бы грязно здесь ни было. Это ИХ грязь.
Прикрыв глаза и подставив лицо легкому ветерку, он посидел еще немного, наслаждаясь чувством сытости. А потом повернулся лицом к прохожим и взял на колени массивный гитарный футляр.
Этот футляр он лично смастерил из толстой восьмимиллиметровой фанеры. Укрепил его металлическими накладками и уголками, намертво привинтил удобную ручку и широкий кожаный ремень, врезал три замка-защелки. Внутри было несколько отделений: для запасных струн, каподастра и медиаторов, для ключа и камертона. Сама гитара лежала на поролоновой подкладке, накрепко притянутая к мягкому ложу прочными ремешками. Стас делал футляр с таким расчетом, чтобы музыкальный инструмент остался невредим, даже если футляр будет использован в качестве дубины. И ему уже не раз доводилось проверять на практике точность своих расчетов…
Он вынул гитару, ящик оставил открытым - для подношений. Склонив голову, пробежался пальцами по струнам, прислушался. Покрутил колки, подстраивая. Взял аккорд. Наиграл гамму. Удовлетворенно хмыкнул и поднял лицо.
Люди шли мимо. Теперь они делали вид, что не замечают его.
Раздумывая, с чего бы начать свое выступление, чем привлечь внимание прохожих, Стас перебирал струны, наигрывая что-то негромкое, легкое, блюзовое.
- Давай “цыганенку”. - Рядом остановился нетрезвый помятый мужичок. Он высморкался, вытер пальцы о рубаху и спросил: - Можешь?
- Могу, - ответил Стас и показал, что действительно может.
- Здорово! - признал мужичок, притопнув ногой. - Здорово! - Он пьяно улыбнулся и потребовал: - Давай еще раз! С выходом!
Стас не заставил себя упрашивать, вновь ударил по струнам.
Подошла какая-то женщина. Сказала с укором в голосе:
- Опять нажрался! Совсем дурной… Шел бы ты домой. Васильич!
- Не мешай! - отмахнулся мужичок, косолапо притопывая под звонкий гитарный перебор, шлепая ладонями по своим тощим бедрам. - Слышь, как играет, шельма! Давай, давай, парень! Эх!…
Остановился еще кто-то и еще. Стас не смотрел в сторону собирающихся людей, чтобы не вспугнуть их, он видел только гриф и струны.
В чехол упала первая монетка, он сделал вид, что не заметил.
Васильич разошелся, пустился вприсядку, но упал. Зрители рассмеялись.
- Вставай, Васильич, - пошутил кто-то, - застудишь геморрой-то.
Стас, не поднимая головы, изобразил что-то частушечное, задорное, на трех аккордах. И Васильич сразу подхватил:
Я не старый, я не дед,
я куплю велосипед,
буду ездить за горой,
чтоб лечить свой геморрой!
Смех стал громче.
Стас поднял голову, быстро глянул на собравшихся слушателей. Их было чуть больше десятка, они смотрели на скоморошничающего Васильича и словно бы не замечали гитариста.
Я сегодня встал с утра
с головой больной,
выпил водки два ведра
и хожу хмельной!
отчаянно прокричал Васильич.
- Ну все, понесло, теперь не остановишь, - сказал кто-то в толпе.
- А парень-то кто? - спросили негромко, но Стас услышал.
- Кто ж знает?
- Не племяш ли Васильича? Из города?
- Нет, что ты. Тому еще пятнадцати годов нет.
- А этот тогда кто?
- Да никто. Пришел сегодня с Голяницовской дороги.
Я сам видел.
- Пешком?
- Ну да.
- Чего ему здесь надо?…
Я по девкам бы пошел,
но портков я не нашел!
Ущипнул за бок жену,
вот теперь синяк на лбу.
- Давай, парень! Давай! Жарь!
Еще монетка упала на дно фанерного футляра - вторая. Народ раскошеливаться не спешил.
- Что здесь такое? - В толпу втиснулась широкоплечая фигура в кожаной куртке и штанах с лампасами. - Васильич! Прекращай дебоширить! А то заберу на пять суток!
- А-а, Степан Ильич! - Пьяный Васильич остановился, лукаво прищурился на явившуюся грозную личность, погрозил заскорузлым пальцем. - Забрать не имеешь права! Мы не буяним, зачем нас забирать? Просто культурно отдыхаем…
- Я тебе покажу, имею я право или нет!
- Правильно, Степан Ильич! - встряла женщина, которая уже пыталась отправить пьяницу домой. - Посади-ка ты его в камеру, подержи там, пока не протрезвеет.
- Цыц, Варька! - Васильич плюнул женщине под ноги. - Цыц, говорю! Мужиком своим командуй, а мне ты не указ!…
Стас прекратил играть, вынул из чехла монетки - три рубля, негусто, - убрал гитару, щелкнул замками.
- Так ее, Васильич! - выкрикнули в разросшейся толпе. Все больше людей, заслышав перепалку, подходили ближе, интересовались, в чем дело.
- Васильич опять с участковым ругается, - отвечали им. - И Варька, как всегда, лезет, куда не следует.
- А парень-то кто?
- Волосатик-то? Да на гитаре играл. Не наш, пришлый. Стас поднялся на ноги, неспешно отряхнулся. Васильич, прекратив ругань, повернулся к нему:
- Ты чего бренчать перестал?
- Хватит, - сказал Стас негромко.
- Ты что? Его испужался, что ли? - Васильич кивнул на участкового. - Не боись!
- Иди домой, Васильич! - Участковый положил руку пьянчужке на плечо, слегка развернул, мягко подтолкнул. - Иди!
- Нажрался, ирод!… - заголосила было женщина, но участковый исподлобья глянул в ее сторону и оборвал:
- Помолчи, Варвара Петровна!
- Молчи, Варька! - прикрикнул Васильич, топнув ногой.
- А ты иди, иди. - Широкоплечий Степан Ильич вновь толкнул подвыпившего мужичка. - И вы расходитесь, - он обвел толпу взглядом, - нечего тут стоять глазеть. Не цирк.
- Все? - Васильич извернулся из-под руки участкового, обернулся к Стасу. - Музыки больше не будет?
- Не будет, - кивнул Стас и слегка развел руками, словно бы извиняясь, словно бы говоря: “Ну что тут поделаешь?”
- Эх, парень, - горестно вздохнул Васильич. - Тебе бы на пару с Васькой моим сыграть, он на гармони, ты на балалайке своей. - Еще раз вздохнув и потерянно махнув рукой, Васильич растолкал начавшую редеть толпу и, пошатываясь, заковылял по тротуару прочь, должно быть взяв курс к дому. Следом за ним, бормоча что-то под нос, направилась и Варвара Петровна.
- Расходитесь, - сказал участковый толпе, - на сегодня все, цирк окончен… - Он повернулся к Стасу. - А ты, парень, погоди, не убегай. Разговор есть.
- В участке? - спросил Стас.
- Зачем так сразу? - Степан Ильич вроде бы даже обиделся. - Пиво пьешь?
- Денег нет.
- Я угощаю.
Пью.
- Ну тогда пойдем поговорим. - Он развернулся и не оглядываясь, размашисто и уверенно зашагал по направлению к большому зданию, на плоской крыше которого красовались облупленные покосившиеся буквы надписи: “УНИВЕРМАГ”.
Стас поспешно забросил за плечи свой рюкзачок, подхватил гитару и побежал вдогонку за участковым. Он знал, что с представителями власти лучше всегда во всем соглашаться. И уж тем более если тебя приглашают выпить пива.
В универмаге было на удивление прохладно, хотя кондиционеров не наблюдалось, да и откуда им взяться в этом заштатном городишке, где, как выяснилось, почти все знают друг друга лично? Выбор товаров был невелик - несколько импортных магнитол, черно-белый телевизор и пирамиды разнокалиберных многоцветных батареек в отделе “Радиотовары”, детские полосатые мячики, велосипед “Десна” и россыпь запчастей к мотоциклам и мопедам - в “Спорттоварах”, кастрюли, сковородки, тазы, лампочки и сиденья к унитазам - в “Промтоварах”. Был еще отдел “Одежда”, но и там особых богатств не наблюдалось. Одна-единственная на весь магазин касса пустовала. Две продавщицы, хихикая, обсуждали что-то, не об-решая внимания на редких посетителей, тем более что приходящие покупать ничего не собирались, а сразу же торопились в угол, отгороженный фанерными перегородками. “Пивной бар” - было написано на стене, и вырезанная из плотной бумаги стрелка указывала точное направление к самому популярному отделу этого универмага.
- Привет, Маша, - поздоровался участковый с хозяйкой пивного закутка. - Мы посидим тут?
- Сидите, - разрешила хозяйка, - выгонять не буду.
- Холодненькое есть? - спросил участковый.
- Найдем. Сколько?
- Давай пока пару кружек, а там поглядим. Рыбка найдется?
- Будет и рыбка.
- Свояк ловил?
- Как обычно.
- Вот и ладно.
Крякнув, Степан Ильич опустился на лавку. Сказал, обращаясь к Стасу:
- Присаживайся. Не торопишься?
- Куда мне торопиться?
- Вот и правильно. Тише едешь, как известно… Издалека едешь?
- Издалека, - не стал перечить Стас.
- Документы есть?
- Да, пожалуйста. - Стас с неохотой вытащил из внутреннего кармана куртки паспорт, протянул участковому. Тот взял, раскрыл книжечку, долго разглядывал фотографию. Полистал, внимательно изучая штампы прописок.
Стас тем временем осмотрелся.
Бар чистотой не блистал. На бетонном полу белели кляксы плевков, валялись изжеванные бычки, обрывки газет, рыбья чешуя и пивные пробки. Деревянные столешницы были испещрены надписями и рисунками, по большей части похабного содержания. Занавески на пыльных окнах-витринах выглядели так, словно о них постоянно вытирали руки - и наверняка именно так оно и было.
- Что, не нравится? - усмехнулся участковый.
- Отчего же, Степан Ильич? Здесь очень даже ничего.
- Ого! Знаешь, как меня зовут. Откуда?
- Слушать умею.
- Понятно, - участковый хмыкнул, вернул паспорт хозяину. Стас несколько расслабился - если документы вернули, значит, задерживать действительно не будут… Хотя- кто знает?…
К столику подошла хозяйка, поставила две стеклянные кружки с шапками густой пены поверху. Спросила:
- Как там наш хряк, Ильич? Не нашли?
- Ищем, Маша… Ищем… Ты рыбки обещала. Принеси, милая.
- Сейчас будет. - Она, вильнув задом, ушла в подсобку.
- Порося у них украли, - пояснил участковый. - Дело завели, да что толку? Где ж его теперь найдешь? Давно уж на шашлык употребили хряка. Однозначно… А кто? Не свои, нет. Свои друг друга знают, у соседа воровать никто не будет. Здесь все на виду… Чужие это, гастролеры. Приходят, тащат, что попало, а мне ищи…
Стас промолчал, пододвинул к себе кружку, дунул на пену.
- А ты, значит, путешествуешь, - предположил Степан Ильич.
- Да.
- Далеко забрался от дома-то своего… Бежишь от кого-то?
- Нет.
- Ну-ну…
Вернулась Маша, бросила на стол две тараньки, хотела что-то спросить у Ильича, но поняла, что разговору мешать не стоит, отошла, встала за своим столом-тумбой, спряталась за кассой, стала пересчитывать выручку, то и дело поглядывая искоса на беседующих посетителей и прислушиваясь к их негромкому разговору.
- И куда направляешься? - спросил Степан Ильич и одним глотком опорожнил почти треть кружки.
- К западу.
- А конкретней?
- Про Зону слышали?
- Понятно… - хмыкнул участковый.
- Что - “понятно”? - спросил Стас.
- Да нет, ничего… - Ильич сделал неопределенный жест. - Так… Приключений ищешь?
- Просто интересуюсь.
- Нечем там интересоваться, - помрачнел участковый. - Люди там пропадают. А нам потом ищи.
- Были там?
- Шустрый ты, парень, - усмехнулся Ильич. - Я и не заметил, как ты меня допрашивать стал… Надолго к нам?
- Думал пару дней подзадержаться, продуктов раздобыть…
- Ага! Раздобыть!
- Купить, - поправился Стас.
- А денег, говоришь, нет.
- Я бы заработал.
- Как? Тренькая на гитаре своей? У нас за это не платят, здесь не Москва, не Питер, метро у нас нет.
- Я уже понял.
- Сколько сегодня накидали?
- Три рубля.
Степан Ильич усмехнулся:
- Негусто, но на половинку буханки хватит. С голоду не помрешь.
Они замолчали, полностью сосредоточившись на чистке рыбы.
- Свояк у Машки такую тараньку делает! - Участковый вкусно причмокнул, и рот Стаса наполнился слюной. - Ты, парень, пей пиво-то, пей. Я угощаю…
- Спасибо, Степан Ильич.
- Что мне твое спасибо… - буркнул участковый, обсасывая выдранный с мясом плавник.
Посетителей в баре, кроме них, не было. Забежал какой-то парнишка, купил две жестянки пива, пакетик соленого арахиса и сразу же ушел, даже не посмотрев в сторону Стаса и участкового.
- Вот что… - сказал Степан Ильич, когда кружки опустели, а от рыбы осталась лишь чешуя да горстка прозрачных костей. - Парень ты неплохой, вижу, но… - Он крякнул, почесал кулаком нос. - Чужаки мне здесь не нужны. У нас городишко маленький, и ты тут словно блоха на заднице. Даю тебе два часа на все твои дела, и чтоб я тебя больше не видел. Не послушаешься, пеняй на себя- посажу на пятнадцать суток, право имею. И не вздумай прятаться - у меня везде глаза и уши.
- И куда мне теперь? - спросил Стас.
- Это дело твое. Километра через три по западной дороге большая деревня будет, Сидельниково. - Участковый залез в карман, вытащил две купюры по десять рублей. протянул Стасу. - На, бери! Бери, бери, не отказывайся. Не трудовые, халтурные, мне не жалко…
- Спасибо. - искренне поблагодарил Стас, пряча нежданные деньги.
- Нет, я против тебя ничего не имею. Зла на меня не держи… Просто жизнь у нас здесь такая… Болото. Поверху тишь, гладь, красота. А внизу грязь и зловоние. Бросишь камень - трясина и покажет себя: заколыхается, запузырится, вонючие волны пойдут кругами во все стороны. Ты - камень этот и есть. А я здесь для того, чтоб тебя пнуть подальше. Понял?
- Понял, - сказал Стас. - Чего ж не понять?
- Вот и ладно, вот и договорились… И вот еще что - бросай ты свою затею! Нечего тебе в Зоне делать!
- Да я только посмотреть хочу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9