водолей интернет магазин сантехники 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Тогда начнем прямо сейчас, пока еще совсем не стемнело. У меня с собой хитрая снасть, ее необходимо установить на улице. И сделать это нужно так, чтобы мертвяк не прошел мимо.
— А разве… — женщина замялась. — Разве нельзя его просто зарубить? — Она посмотрела на меч, висящий у Гиза на поясе.
— Можно, — сказал охотник. — Но это будет не так интересно… Отпирай дверь!
21
В двух шагах от крыльца, прямо на ухоженной тропке, Гиз вбил в землю несколько небольших колышков. Затем из мешка достал полученную от кузнеца сумку, развязал ее, вытащил оттуда бесформенный ком своей замысловатой снасти, принялся аккуратно ее распутывать — расплел тонкие кожаные ремни, размотал жесткую проволоку, расцепил рыболовные крючки, острые жала которых пока еще прятались в щепках. Развернул, расстелил замысловатое плетение, высвободил крючья, привязал растяжки к колышкам, приподняв снасть над землей — словно силки поставил. Прочные силки, цепкие, жуткие — сплетенные из кожи и проволоки, обвешанные гроздьями зазубренных крючков — только наступи ногой, и уже не выберешься — острые стальные когти глубоко вопьются в живое мясо, и радостно зазвенят подвешенные бубенчики, сообщая о том, что жертва попалась…
Гиз обошел ловушку, еще раз внимательно ее осмотрел. Убедившись, что все в порядке, достал из мешка узел, что дала ему старая Иста, развязал его, вывалил на землю легкие берестяные коробочки, стал прилаживать их к снасти — нанизывал на проволоку, подвязывал суровыми нитками, для пущей надежности насаживал на крючки. Просо и гречка сыпались охотнику в руки, но он не обращал на это внимания — семян в коробочках оставалось много…
Дила стояла на ступенях крыльца, тупо смотрела на охотника. Она не понимала, что он делает. Да и не пыталась. Мысли ее были заняты другим.
Женщина со страхом ждала возвращения мертвеца.
— Теперь остались сущие пустяки, — сказал Гиз, глянув на темнеющее небо. Всё из того же мешка он достал небольшую плетенку, откинул крышку, вынул связанного, придушенного, но еще живого петуха, разгладил ему перья, провел пальцами по гребню. Положил под ноги, вытащил из ножен меч, занес над головой.
Петух, вывернув шею, смиренно глядел на блещущий клинок.
Быстрым ударом Гиз обезглавил птицу. Не теряя времени, воткнул меч в землю, схватил петуха за ноги, несколько раз махнул тушкой, кропя темной кровью на снаряженные силки. Потом бросил еще дергающуюся птицу в самый центр снасти.
Петух повис на проволоке и ремнях. Густая кровь тонкой струйкой лилась на землю.
— Мимо этого ты точно не пройдешь, — пробормотал Гиз. — Но на всякий случай… — Он запустил руку в плетенку, ухватил там что-то, вытащил кулак. Присев на корточки, осторожно взял пальцами ближайший крючок.
Было уже довольно темно, и Гиз не хотел сослепу попасть в собственную ловушку.
— Не умирай сразу… — Охотник разжал пальцы. На его ладони, подобрав лапы, лежала толстая белобрюхая лягушка. — Подергайся… — Он подцепил ее на крючок, подумав, что лягушки, наверное, в отличие от мертвяков, чувствуют боль. — Кто знает, вдруг ты ухитришься выжить? — Он снова сунул руку в корзину. — Надеюсь, вместе вам будет не так скучно…
Он насадил на крючки еще четырех лягушек. Они висели, касаясь лапами земли, и время от времени дергались, пытаясь освободиться.
Гиз поймал себя на мысли, что жалеет их. Это было глупо.
— Ну вот и все, — удовлетворенно сказал он, в последний раз осматривая подготовленную ловушку.
Мимо мертвяк не пройдет. Даже если он обойдет это место стороной, то дергающиеся лягушки, тихое звяканье бубенчиков и запах свежей крови привлекут его внимание.
Он шагнет прямо в расставленные силки, потянется за тушкой петуха, чтобы утолить свой голод. Скорей всего, споткнется, запутавшись в проволоке, упадет на острые крючья. А уж они-то ни за что его не отпустят…
— Неужели эта штука удержит мертвяка? — спросила Дила, когда Гиз взошел на крыльцо.
— Нет, конечно, — ответил охотник. — Скорей всего, он даже не заметит, что попался на крючок.
22
В избе было все так же холодно. Два крохотных светильника — один в руках у Дилы, другой в углу над столом — сильно чадили и почти не давали света. Вокруг — на стенах, полу, потолке — дышало и шевелилось сонмище черных теней.
— Где дети? — спросил Гиз, осматриваясь.
— Спят за печью, — шепотом ответила хозяйка. — У них есть своя комната, но оставаться там на ночь они боятся. Да и мне спокойней, когда они рядом.
— Сколько вообще в доме комнат? — поинтересовался Гиз.
— Три отапливаемых, кухня, чулан и горница.
— Большой дом, — сказал Гиз.
— Большой, — согласилась Дила.
— Где меня уложишь?
— А где захочешь. Пол просторный, еще сотня человек поместится.
— Мне бы где-нибудь под окнами. Чтобы слышать, как мертвяк бродит.
— Иди в горницу, — сказала Дила. — Там окна на три стороны выходят. И тихо там, все услышишь, что на улице делается. Только вот ставней там нет, а окна я намертво заколотила.
— Намертво? — Гиз хмыкнул. — Ну, пойдем посмотрим.
23
В горнице было еще холодней, а тьма загустела так, что ею, казалось, можно было захлебнуться.
Когда хозяйка шагнула в дверной проем и приподняла светильник, обретшие форму тени шарахнулись в стороны. Они были словно живые, и Гиз невольно схватился за меч.
— Я принесу тебе свечу, — сказала Дила, пропустив гостя вперед. Сама она осталась у порога. Казалось, женщина боится сделать еще шаг. — Можешь лечь на сундуке, он достаточно большой и крепкий. Если не понравится, укладывайся на полу, но здесь водятся мыши.
— Я не боюсь мышей, — сказал Гиз.
— В темноте они могут напугать даже самого храброго человека, — сказала женщина, и Гиз не нашелся, что ответить.
— Я принесу тебе овчину, чтобы укутаться, — сказала Дила. — Здесь очень холодно.
— У тебя всегда так?
— Нет… — Она хотела еще что-то сказать, но осеклась.
— Только несколько последних дней, — предположил Гиз.
— Да… — чувствовалось, что женщина не хочет говорить на эту тему.
— Начиная с той самой ночи, когда впервые появился мертвяк.
— Так убей его! — внезапно зло и напористо сказала женщина. — Убей его, и мой дом снова станет теплым и уютным!
— Возможно, — спокойно проговорил Гиз. — Но прежде я бы хотел услышать то, что ты ото всех скрываешь.
Даже при тусклом свете фитиля было заметно, как дрогнуло лицо Дилы. Но женщина мгновенно справилась с собой, нахмурилась, поджала губы:
— О чем ты говоришь, охотник?
— Ты отлично меня понимаешь.
— Кажется, нет…
Гиз приблизился к ней вплотную, посмотрел в глаза. Сказал вкрадчиво:
— Ты же видела мертвяка, признайся…
— Нет.
— Ты узнала его…
— Нет… нет… — В голосе женщины послышался страх. Но страх чего?
— Кто это был? Твой муж? Твой пропавший муж! Скажи мне! — напирал Гиз.
— Я не видела его! — женщина вжалась в стену. — Я не знаю, кто это! Не знаю!
— Почему он приходит сюда? Ты догадываешься? Ты знаешь!
— Нет! Не знаю! — Дила оттолкнула охотника. — Я ничего не знаю! Я позвала тебя, чтобы ты его убил! А ты мучаешь меня!
— Ладно, — сдался Гиз, отступая. — Я надеялся, что ты мне поможешь. Но если ты не хочешь говорить — не надо. Все равно я точно знаю, что у тебя есть какая-то тайна, и я в любом случае докопаюсь до ее разгадки. И для тебя же будет лучше, если это произойдет раньше. А иначе я не смогу выполнить то, ради чего я здесь. Я не сумею защитить вашу деревню! Тебя и твоих детей!
Дила вздрогнула, словно ее ударили. Растерянно опустила глаза, обмякла, ссутулилась. Пробормотала чуть слышно:
— Это он…
— Что? — Гиз взял ее за плечи, встряхнул. — Что ты сказала?
— Это он… — повторила женщина. — Это Гест… мой муж…
— Ты видела его?
— Только его силуэт.
— Слышала его?
— Да.
— Он что-то говорил?
— Он стонал. Я не уверена, но мне показалось, что он звал меня и детей. И просил, чтобы его впустили, жаловался, что страшно голоден.
— Ты разговаривала с ним?
— Нет.
— Нельзя разговаривать с мертвяками!
— Я не сказала ему ни слова.
— Но ты знаешь, почему он вернулся?
— Нет.
— Ты догадываешься, из-за чего твой муж стал мертвяком?
— Нет… — женщина отвечала твердо, но Гиз чувствовал, что она снова врет. Или не говорит всей правды.
— Скажи мне! — напирал Гиз. — Доверься! Это поможет и мне, и тебе!
— Я уже все сказала!
— Ты не сказала самого главного!
— Мне больше нечего сказать!
— А о заброшенном доме напротив? О нем тебе тоже нечего сказать?!
Женщина запнулась, застыла с открытым ртом, буравя взглядом лицо Гиза. Светильник в ее руке заметно дрожал, по стенам и потолку скакали тени.
— Уходи! — Она вдруг с силой толкнула дверь. — Вон отсюда! Немедленно!
— Эй, — Гиз даже растерялся. — Чего это на тебя нашло?
— Убирайся прочь из моего дома!
— А как же мертвяк? Я обещал вас от него избавить. Я должен это сделать. Обязан!
— Ты… — голос женщины задрожал. — Ты… ты специально меня мучаешь!
— Нет же! — запротестовал Гиз, чувствуя себя глупо и неуютно. — Я просто делаю свою работу.
— Ты обвиняешь меня в чем-то… Я не понимаю… — Женщина закрыла лицо свободной рукой, всхлипнула. — Я ни в чем не виновата…
— Хорошо, я тебе верю… — В этот момент Гиз действительно усомнился в себе, в своих подозрениях, догадках, предчувствиях. — Я просто пытался как следует во всем разобраться…
Дила тихо плакала. А Гиз все оправдывался, начиная злиться на себя, на собственную неуверенность:
— Я думал… Я надеялся, что ты можешь что-то прояснить… Я же чужой здесь. Я не знаю всего… А каждая мелочь может оказаться важной…
— Мы устали. — Женщина рукавом вытерла слезы, искоса заглянула охотнику в лицо. — Мы все очень устали бояться… Ты действительно нам поможешь?
— Я постараюсь, — ответил Гиз.
— Хорошо… — Дила почти успокоилась. — Оставайся… Я принесу тебе овчину и свечу.
— И захвати чего-нибудь попить, — сказал Гиз.
— Разве только воды.
— Меня это устроит.
24
Дила вышла, и Гиз на какое-то время остался один. В полной, абсолютно непроглядной темноте.
Касаясь рукой стены, он прокрался к большому сундуку — едва ли не единственному здесь предмету мебели, — ощупал его, присел на край. Положил меч на колени, закрыл глаза, сосредоточился, пытаясь уверить себя, что ничего страшного в окружающем мраке нет.
«…Если не можешь справиться со своим страхом, — говорил когда-то Страж, — сделай его источником своей силы. Заметь, если человек боится паука, и если он увидит его рядом с собой, то немедленно вскочит, чтобы убить насекомое. И для этого человека неважно будет, чем он только что занимался — отдыхал ли, обедал, разговаривал с кем-то. Даже если он устал, если он уже был готов заснуть, он мгновенно очнется, схватит первую попавшуюся вещь и прихлопнет несчастного паука с такой силой, что от того и мокрого места не останется. А если пауку посчастливится избежать удара, если он куда-нибудь заползет, спрячется, то человек, даже если он ленив, все перевернет, лишь бы найти безобидное, но внушающее страх насекомое. Страх придает человеку силы. Страх — это сама сила…»
Гиз провел ладонью по ножнам. Коснулся пальцами костяного набалдашника рукояти.
«…схватит первую попавшуюся вещь…»
— Они устали, — негромко сказал Гиз. — Они очень устали бояться и просят меня помочь… — Он покачал головой, наполовину вытащил клинок из ножен. Сталь, как обычно в темноте, светилась, ничего не освещая. — Я помогу им. Но кто поможет мне?..
Гиз часто размышлял вслух. Это помогало ему собраться, сконцентрироваться на проблеме. Кроме того, разговаривая с собой, он успокаивался. Возникало обманчивое ощущение, что он не один, что рядом с ним надежный товарищ, понимающий собеседник.
— Я тоже устал, — сказал Гиз.
— Тогда поспи, — отозвался кто-то, и охотник вздрогнул. Снова ожившие тени отскочили к стенам, вспрыгнули на потолок, закачались, заколыхались, задрожали, страшась света.
Неся перед собой толстую свечу, прикрывая ладонью желтый слабый огонек, в горницу вошла Дила. Сбросила с плеча выделанную овечью шкуру, ногой пихнула ее к сидящему на сундуке охотнику. Присев, поставила на пол свечу. И снова ушла, не закрыв за собой дверь.
Гиз посмотрел на огонек и уже не мог отвести взгляд. Крохотный лоскуток желтого пламени — он один порождал полчища уродливых теней, и каждое его легкое трепыхание отражалось пляской тьмы.
— Словно некромант, поднимающий мертвых, — пробормотал Гиз, невольно сжимая рукоять меча.
— Ты что-то сказал? — Хозяйка снова вернулась. На этот раз она принесла большой ковш, полный воды.
— Нет, ничего… Я просто думаю.
— Здесь тебе попить, — Дила поставила ковш рядом со свечой.
— Спасибо.
— Может быть, надо еще что-нибудь?
Гиз пожал плечами:
— Только лишь то, что я уже просил.
— Я все принесла.
— Нет, не все.
— Что еще? Кажется, ты просил только воды.
— Я просил рассказать мне то, что знаешь ты одна
— Опять, охотник?
— Нет… Я не могу принудить тебя к чему-то. Но я хочу тебе сказать, что мертвяк не зря ходит к твоему дому. Ты это и без меня знаешь. Так что же его сюда гонит? Ты ведь догадываешься, не правда ли?
— Мне нечего тебе сказать, охотник. Спокойной ночи.
— И тебе спокойной ночи, Дила. Но если вдруг ты увидишь кошмар, если тебе станет неспокойно… Я буду ждать тебя, Дила… Подумай. Пойми. Ты можешь помочь мне. Можешь помочь себе и своим детям. Твоим соседям. Просто расскажи то. что знаешь.
— Ты надоел мне, охотник, — женщина отвернулась. — Ты страшно занудлив.
— Мне часто об этом говорили, — усмехнулся Гиз. — Но мало кто из тех людей может это повторить…
Дила хлопнула дверью, не дослушав охотника. Дернулось пламя свечи.
— Сегодня ночью все станет ясно, — негромко сказал Гиз. — Я это чувствую.
25
Гиз хорошо помнил тот день, когда впервые обнаружил свой дар. День, когда его жизнь, едва не оборвавшись, резко переменилась. Так же, как жизнь его друзей — Огерта и Нелти.
Все началось с детской забавы. А закончилось страшной схваткой.
Тогда они сделали невозможное. Три ребенка совершили то, с чем не смогли бы справиться взрослые.
Значит ли это, что в тех детях было нечто особенное?
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я