Сколько же продержится такая мода! Заводя машину, он старался отвлечь
себя этой мыслью. Так, корсеты исчезли сразу после войны, юбки тут же
полезли вверх, все выше и выше... Бурные двадцатые - век джаза. До конца
столетия мода менялась медленно, но неизменно в одном и том же
направлении: она все больше открывала взгляду мужчин то, что им так
хотелось видеть. Но, насколько он помнил, нагота в общественных местах -
даже на пляже - не вошла в привычку до самого конца столетия. В следующем
столетии восторжествовало пуританство - жуткое было время.
Интересно, что скажет Морин, если он попытается рассказать ей об
этом?
Машина завелась; Лазарус уселся рядом с Морин.
- Куда бы вы хотели съездить, миссис Смит?
- Ну, куда-нибудь на юг. В тихое место.
- Пусть будет юг.
Лазарус посмотрел на заходящее столице и включил фары. Потом
развернул машину и поехал на юг.
- Кстати, Теодор, когда мы вдвоем, я для тебя не миссис Смит.
- Спасибо... Морин.
На тридцать девятую, а потом к Пасео? Или по проспекту до парка
Своуп? Позволит ли она увезти себя так далеко? Эх, вот бы мчаться с Морин
по дороге, которой нет конца!
- Теодор, мне нравится, когда ты называешь меня по имени. Помнишь,
как ты возил детей на пикник незадолго до начала войны?
- К Синей реке? Ты хочешь побывать там, Морин?
- Да. Если ты не помнишь дороги, я могу быть проводником.
- Найдем.
- Не обязательно на то же самое место. Куда-нибудь, где нет людей,
чтобы тебе не приходилось все время смотреть на дорогу.
(Эй-эй, Морин, дорогая моя! Не стоит забираться в уединенное место, а
то как бы чего не вышло. Хватит с нас прощального поцелуя. А потом я тихо
отвезу тебя домой в целости и сохранности. Ты принадлежишь этому столетию,
моя сладкая! Мне вполне достаточно одного поцелуя - и твоей любви и
уважения, - я не хочу, чтобы ты вспоминала обо мне с сожалением. Я
давным-давно все решил. Так-то вот, милая. )
- Свернуть здесь?
- Да, Теодор, Брайан-младший говорит, что новый дроссель, который он
поставил, позволяет вести машину одной рукой.
- Да, это так.
- Ну и веди ее одной рукой. А другой... Я достаточно откровенна или
выразиться яснее? - Он осторожно обнял ее за плечи. Она взяла его за руку
и потянула вниз, к своей груди. - Некогда стесняться, дорогой. Не бойся
прикасаться ко мне.
Упругая мягкая грудь. От прикосновения сосок вздернулся. Она
вздрогнула, прижалась к нему, стиснула его руку и коротко простонала.
- Я люблю тебя, Морин, - хрипло произнес Лазарус.
Ее голос был едва слышен из-за шума мотора:
- Мы полюбили друг друга с той ночи, когда повстречались. Просто не
могли в этом признаться.
- Да. Я не смел заговорить с тобой об этом.
- А ты бы никогда и не сказал мне ничего, Теодор. Поэтому мне
пришлось набраться смелости и заговорить первой. - Морин помолчала и
добавила: - Вот он, этот поворот!
- Я вспомнил. Но здесь мне нужно вести машину двумя руками.
- Хорошо. - Она отпустила его руку. - Но только до тех пор, пока не
приедем. А уж там мне будут нужны обе твои руки - и все твое внимание.
- Да!
Он осторожно ехал по просеке; наконец узкая дорожка привела к ровной,
поросшей травой поляне. Лазарус объехал поляну кругом; отчасти для того,
чтобы развернуть машину, но в основном, чтобы убедиться, что здесь никого
нет. К его радости фары осветили только траву и деревья. Хорошо! (Хорошо
ли? Дорогая, понимаешь ли ты, что делаешь?)
Лазарус выключил фары, остановил двигатель, потянул за ручной тормоз.
Морин упала в его объятия; губы их слились в долгом поцелуе. Какое-то
время они обходились без слов: ее губы и руки поощряли Лазаруса к
дальнейшим действиям. Наконец она блаженно улыбнулась и прошептала:
- Ты удивлен? Но я не могу прощаться со своим воином, когда на мне
трусики. Я оставила их наверху, вместе с корсетом. Будь смелей, дорогой,
ничего не случится.
- Что ты сказала?
- Теодор, неужели мне всегда нужно быть решительной и в словах, и в
действиях? Я беременна уже семь недель. Правда.
- О... Сиденье узкое, - задумчиво сказал он.
- Я слыхала, что молодые люди иногда вынимают заднее сиденье и кладут
его на землю. Или ты боишься колючек? Где твоя решительность, мой милый,
где решительность? Воин должен быть решительным - так говорит отец, а мой
муж согласен с ним... Тут еще и коврик есть.
(Морин, любовь моя, теперь у меня нет сомнений, от кого я унаследовал
решительность и... похоть. От тебя, дорогая.)
- Если ты меня отпустишь, я все сделаю как надо. Я не боюсь ни
колючек, ни самой очаровательной женщины в моей жизни. Просто я не могу во
все это поверить.
- Я помогу! - Она выскочила из машины, Лазарус последовал за ней,
Морин открыла заднюю дверцу и остолбенела. А потом громко и радостно
воскликнула: - Вудро, негодник! Сержант Теодор, посмотрите, кто спит на
заднем сиденье! - С этими словами она поспешно стала приводить в порядок
одежду.
- Сержант Тед обещал взять меня в Электрический парк!
- Так мы туда и направляемся, дорогой, и уже почти приехали. А теперь
скажи-ка маме - может, лучше отвезти тебя домой и положить спать? Или ты
уже достаточно большой, чтобы по вечерам посещать Электрический парк?
- Да, дружочек, - подхватил Лазарус. - Домой или в Электрический
парк? (Морин, значит, дедуся научил и тебя лгать? Или же это природный
дар? Я не просто люблю тебя - я восхищаюсь тобой; Першингу следовало бы
зачислить тебя в свой штаб.)
Он поспешно застегнул пуговки на спине Морин.
- В Электрический парк!
- Тогда садись назад, и мы в момент тебя доставим.
- Я хочу ехать спереди.
- Вот что, дружочек, или ты едешь в Электропарк сзади, или мы
возвращаемся домой - и в постель. Втроем мы не уместимся на переднем
сиденье.
- А Брайан возит!
- Давайте поедем домой, миссис Смит. Если Вуди не видит, кто сидит за
рулем, наверно, ему очень хочется спать.
- Нет-нет, вовсе нет! Я все понял. Хорошо, сажусь па заднее сиденье,
и мы едем в Электропарк.
- Миссис Смит?
- Ну что ж, едем в Электропарк, сержант Теодор... Если Вудро ляжет и
попытается заснуть.
Вуди торопливо улегся, Лазарус сел за руль и тронулся с места.
- Мне надо позвонить, - чуть слышно прошептала Морин. - У поворота
есть аптека. Это как раз по пути к Электропарку.
- Хорошо. Что он слышал, как по-твоему?
- Похоже, он проснулся, когда я открыла дверь. Но даже если он и не
спал, все равно ничего не понял. Не волнуйся, Теодор. Решительность и еще
раз решительность!
- Из тебя, Морин, вышел бы отличный солдат, а то и генерал.
- Я предпочитаю любить солдата. И чтобы он любил меня. Однако теперь
ты снова можешь вести авто одной рукой.
- Но тут же стекло - он заметит.
- Теодор, ты можешь не обнимать меня. Просто прикоснись. А я буду
сидеть и делать вид, что ничего не происходит. Как жаль, что у нас ничего
не получилось. - Она усмехнулась. - Дураки мы дураки, правда?
- Пожалуй. Но мне не до смеха. - Лазарус стиснул ее бедро. - Мне тоже
очень жаль.
- А раз так - улыбайся, Теодор. - Она подняла юбку и прижала его
ладонь к своей обнаженной ляжке. - Когда у тебя столько детей, сколько у
меня, остается или хохотать, или свихнуться. - Она прикрыла его ладонь
юбкой.
Лазарус гладил теплую гладкую кожу. Она раздвинула ноги.
- Действительно, смешно, - согласился он. - Шестилетний мальчишка
лишил удовольствия двоих взрослых.
- Пока ему только пять, Теодор; шесть исполнится в ноябре. - Она
стиснула ногами его ладонь и расслабилась. - Я так хорошо все помню. Он
родился самым крупным - восемь фунтов. С ним всегда было больше хлопот,
чем со всеми остальными вместе взятыми. Он всегда был моим любимчиком,
этот негодник. А я старалась не показывать этого. Я не боюсь, что ты
кому-нибудь скажешь об этом - ведь ты всегда старался поддерживать мою
репутацию.
- Да, верно.
- Я это знала, иначе не подстроила бы нашу поездку. Репутация
репутацией, а ты теперь знаешь, какая я на самом деле. Я поддерживаю свою
добрую репутацию только ради детей, ради моего мужа.
- Ты сказала - "подстроила".
- А ты сомневался? Я поняла, что времени осталось мало, и решила
использовать шанс побыть с тобой наедине. Я хочу, чтобы ты вернулся со
щитом, а не на щите. А для женщины существует только один способ объяснить
это. А потому я попросила отца помочь мне избавиться на время от моей
саранчи. - Она усмехнулась. - И самый отпетый из сорванцов погубил все мои
хитроумные планы. Теперь все, дорогой мой, - дома я не рискну. Ах, я
всегда буду жалеть, что у нас ничего не вышло. Надеюсь, и ты тоже.
- Еще бы! Так значит, мистер Джонсон отпустил нас не без твоей
помощи? И он ничего не подозревает?
- Конечно, подозревает. И не одобряет. Но лишь мое поведение, Теодор,
а не твое. Ведь он блюдет мою репутацию так же, как и ты. Хочешь расскажу
случай, смешной до невозможности? Посмеешься, чтобы забыть о
разочаровании.
- Ну, давай хоть посмеемся.
- Ты не подумал, откуда я знаю это место? Видишь ли, я уже там бывала
- и с той же самой целью. И весь фокус в том, что разбойник, который спит
на заднем сиденье, был зачат именно там, в том самом месте, куда я тебя
привела.
Лазарус на секунду задумался.
- Ты уверена?
- Абсолютно уверена, сэр. Это было футах в десяти от того места, где
мы остановились. Под большим черным каштаном. И на сей раз я хотела
расположиться именно там. Я сентиментальна, Теодор, мне хотелось, чтобы ты
взял меня там, где я зачала своего любимого ребенка. И именно этот
чертенок помешал мне! А я уже пылала от одной мысли, что буду с тобой на
этом же самом месте.
Лазарус надолго задумался и все же решил осведомиться:
- А кто же был он, Морин?
- Кто? О! Но я сама напросилась на этот вопрос, поэтому не буду
возмущаться. Теодор, я, конечно, распутница, но не настолько. Это был мой
муж, дорогой. И все мои дети рождены от него. Ты знаешь Брайана лишь как
офицера, но на свободе мой муж любит поразвлечься, поэтому я никогда не
надеваю трусы, когда еду с ним куда-нибудь.
Это было восемнадцатого февраля, в воскресенье - я никогда не забуду
этой даты. Тогда я держала служанку - Нэнси была еще слишком мала, чтобы
справиться с младшими. Брайан путешествовал, и я должна была находиться в
полной боевой готовности всякий раз, когда он наезжал в город. Тогда он
как раз купил свой первый автомобиль.
Тот воскресный день был по-весеннему ясным, и Брайан решил покатать
меня на машине. Одну меня. Он установил незыблемое правило: в те дни,
когда на автомобиле катаются папа с мамой, все семейство должно сидеть
дома. Неплохое правило для такой огромной семьи. И мы отправились в это
очаровательное местечко, где так хорошо даже зимой. Земля уже просохла. Мы
сели, обнялись, он положил мне руку туда, где только что была твоя, и
велел мне раздеваться.
- Это в феврале-то?
- Я не возражала. Было градусов пятнадцать, ветра не было - но я
повиновалась бы своему мужу и в более холодную погоду. Итак, я подчинилась
- и осталась лишь в туфлях и чулках. Наверно, я была похожа на одну из
французских открыток, которые мужчины покупают в сигарных лавках. Мне не
было холодно, наоборот, я вся горела, а Брайан всячески поощрял меня. Он
вынул сиденье и подстелил одеяло. И взял меня. Тогда-то я и обзавелась
Вудро. Это точно, потому что Брайан приехал домой лишь на один день, и
потом мы долго не виделись. Мы не скупимся в любви, нам нравится это
занятие. - Она усмехнулась. - Когда я убедилась, что беременна, Брайан
принялся дразнить меня: кто бы это мог быть? Мороженщик? Молочник?
Почтальон? А может быть, рассыльный от бакалейщика? Я отвечала, что не
знаю, кто именно, поскольку причастны все, но вообще-то первым был
дровосек, и это случилось прямо в лесу. Теперь сюда, дорогой мой. Я на
минутку.
Они вышли из машины все вместе, потому что Вуди проснулся. Правда,
Лазарус сильно сомневался, что он спал, но все обдумав, решил, что Морин
была весьма осторожна в словах и жестах. Лазарус купил мальчишке рожок с
мороженым, чтобы тот молчал, и усадил его возле фонтана, а сам
передвинулся на другой край скамейки, прислушиваясь к телефонному
разговору; он хотел знать, что еще придумала Морин.
- Кэролл? Это мама, дорогая. Ты уже пересчитала зверят? Можешь не
беспокоиться: негодник спрятался на заднем сиденье. Мы узнали об этом
только что и еще не добрались до Электрического парка... Да, дорогая, мы
едем в Электропарк, и мне очень весело. Хочется, чтобы Вудро не испортил
нам вечер... Раньше, чем мне хотелось. Если Вудро уснет пораньше, я досыта
накатаюсь и выиграю наконец куколку Кьюпи в одной из будок. Да! Когда
уложишь Мэри, сделай мальчишкам тянучки... Нет, не тянучки - надо
экономить сахар... Сделай им воздушную кукурузу и сказки, что мне жаль,
что им пришлось поволноваться. А вы, старшие, можете дождаться нас, чтобы
попрощаться с дядей Тедом. Спокойной ночи, дорогая!
Морин с улыбкой поблагодарила аптекаря, взяла Вуди за руку и
неторопливо вышла. Едва Лазарус тронул машину с места, она взяла его за
правую руку и вновь приложила к своему теплому бедру.
- Что случилось? - поинтересовался он, поглаживая шелковистую кожу.
- Ничего. Они, забыв обо всем, резались во флинч и хватились его
только тогда, когда настало время ложиться спать, буквально за несколько
минут до того, как я позвонила. Они встревожились, но не слишком;
чертенок, случалось, уже прятался от них. Теодор, ты не рассчитывал, что
придется ехать в Электропарк. Можешь ты пожертвовать своей гордостью и
позволить мне поучаствовать в твоих тратах?
- Обязательно - если бы нуждался в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99