Но я забегаю вперед.
Вскоре после того, как мы снялись с якоря, наступил вечер, и погода
неожиданно испортилась. Пронизывающий ветер подул с суши, спустился густой
туман с изморосью, и все пассажиры вынуждены были покинуть палубу. Наше
плоскодонное судно было недостаточно нагружено, и потому его сильно качало
- иногда казалось, что мы вот-вот перевернемся.
Но, к счастью, этого не случилось. Находиться на палубе было
невозможно, и я стоял около машинного отделения, где было очень тепло, и
развлекался тем, что смотрел на кренометр. Стрелка его медленно
раскачивалась взад и вперед, отмечая угол наклона парохода при каждом
крене.
- Ну и кренометр! Он же не выверен! - послышался рядом со мной чей-то
раздраженный голос.
Оглянувшись, я увидел того морского офицера, на которого уже раньше
обратил внимание.
- Разве? Почему вы так думаете?
- Думаю? Тут и думать нечего! Как же, - продолжал он, когда наш
пароход снова восстановил равновесие после очередного крена, - если бы
судно действительно накренилось до того градуса, который показывает эта
штука, - тут он указал на кренометр, - мы бы перевернулись. Но что еще
можно ожидать от капитанов торгового флота! Они чертовски небрежны.
Как раз в этот момент прозвучал обеденный гонг, чему я очень
обрадовался, потому что если офицер Британского флота начинает ругать
капитанов торгового флота, то слушать его невыносимо. Хуже этого только
одно - слушать, как капитан торгового флота выражает свое откровенное
мнение об офицерах Британского флота.
Мы с капитаном Гудом спустились в кают-компанию и там застали сэра
Генри Куртиса уже за столом. Капитан Гуд сел с ним рядом, я же занял место
напротив. Мы с капитаном разговорились об охоте. Он задавал мне много
вопросов, и я старался давать наиболее исчерпывающие ответы. Вскоре
разговор перешел на слонов.
- Ну, сэр, - сказал кто-то из сидевших недалеко от меня, - вам
повезло: если кто-нибудь может толком рассказать вам о слонах, то это
только охотник Квотермейн.
Сэр Генри, который все время молча прислушивался к нашему разговору,
при последних словах заметно вздрогнул.
- Простите меня, сэр, - тихо сказал он низким басом, именно таким,
какой должен был исходить из таких могучих легких, - простите меня, сэр,
вы не Аллан Квотермейн?
Я ответил утвердительно.
Сэр Генри больше ко мне не обращался, но я слышал, как он тихо
произнес про себя: "Какая удача!"
После обеда, когда мы выходили из кают-компании, сэр Генри предложил
мне зайти к нему выкурить трубку. Я принял приглашение, и мы с капитаном
Гудом пошли в его каюту, которая выходила на палубу. Это была прекрасная
просторная каюта, когда-то состоявшая из двух. Когда кто-то из наших
важных франтов совершал поездку на "Данкелде" вдоль побережья, перегородку
сняли, а на прежнее место так и не поставили. В каюте был диван, перед
которым стоял маленький стол. Сэр Генри послал стюарда за бутылкой виски,
мы втроем сели и закурили трубки.
- Мистер Квотермейн, - обратился ко мне сэр Генри, когда стюард
принес виски и зажег лампу, - в позапрошлом году, примерно в это время,
вы, кажется, были в поселке, который называется Бамангвато, к северу от
Трансвааля?
- Да, был, - отвечал я, несколько удивленный, что этот незнакомый
джентльмен так хорошо осведомлен о моих странствиях, которые, как я
полагал, особого интереса представлять не могли.
- Вы там торговали? - с живостью спросил меня Гуд.
- Да, я взял туда фургон с товаром, остановился у поселка и пробыл
там, пока все не распродал.
Сэр Генри сидел против меня в плетеном кресле, облокотившись на стол.
Он смотрел мне прямо в лицо своими проницательными серыми глазами, и
казалось, что его взгляд выражает какое-то странное волнение.
- Вы случайно не встречали там человека, по фамилии Невилль?
- Ну как же, конечно встречал! Он распряг упряжку рядом с моим
фургоном и прожил там две недели, чтобы дать возможность отдохнуть волам,
перед тем как отправиться в глубь страны. Несколько месяцев назад я
получил письмо от какого-то стряпчего, который просил меня сообщить, не
знаю ли я, что сталось с Невиллем. Я сразу же написал ему все, что знал.
- Да, - сказал сэр Генри, - он переслал мне ваше письмо. В нем вы
сообщили, что джентльмен, по фамилии Невилль, уехал из Бамангвато в начале
мая в фургоне с погонщиком, проводником и охотником-кафром, по имени Джим.
Он говорил, что намеревается добраться, если будет возможно, до Айнайти,
конечного торгового пункта Земли Матабеле. Там он предполагал продать свой
фургон и отправиться дальше пешком. Вы также сообщили, что он
действительно продал свой фургон, потому что шесть месяцев спустя вы
видели его у какого-то португальского торговца. Этот человек рассказал
вам, что он купил его в Айнайти у белого, имени которого он не помнит, и
нужно полагать, что белый со слугой-туземцем отправился в глубь страны на
охоту.
- Совершенно верно, - подтвердил я.
Наступило молчание.
- Мистер Квотермейн, - неожиданно сказал сэр Генри, - я думаю, что вы
ничего не знаете и не догадываетесь о том, каковы были причины,
заставившие моего... мистера Невилля предпринять путешествие на север?
- Кое-что я об этом слышал, - ответил я и замолчал. Мне не хотелось
говорить на эту тему.
Сэр Генри и Гуд переглянулись, и капитан многозначительно кивнул
головой.
- Мистер Квотермейн, - сказал сэр Генри, - я хочу рассказать вам одну
историю и попросить вашего совета, а возможно, и помощи. Мой поверенный
передал мне ваше письмо и сказал, что я могу вполне на вас положиться. По
его словам, вас хорошо знают в Натале, где вы пользуетесь всеобщим
уважением. Кроме того, он сказал, что вы принадлежите к людям, которые
умеют хранить тайны.
Я поклонился и отпил немного разбавленного виски, чтобы скрыть свое
смущение, так как я скромный человек. Сэр Генри продолжал:
- Мистер Квотермейн, я должен сказать вам правду: мистер Невилль -
мой брат.
- О! - промолвил я вздрогнув.
Теперь стало ясно, кого напоминал мне сэр Генри Куртис, когда я его
впервые увидел. Мистер Невилль был гораздо меньше ростом, с темной
бородой, но глаза у него были такие проницательные и такого же самого
серого оттенка, как и у сэра Генри. В чертах лица также было некоторое
сходство.
- Мистер Невилль - мой младший и единственный брат, - продолжал сэр
Генри, - и мы впервые расстались с ним пять лет назад. До этого времени я
не помню, чтобы мы разлучались даже на месяц. Но около пяти лет назад нас
постигло несчастье: мы с братом поссорились не на жизнь, а на смерть (это
иногда случается даже между очень близкими людьми), и я поступил с ним
несправедливо.
Тут капитан Гуд, как бы в подтверждение этих слов, энергично закивал
головой. В это время наш пароход сильно накренился, и изображение капитана
Гуда, отчаянно кивающего головой, отразилось в зеркале, которое в этот
момент оказалось над моей головой.
- Как вам, я полагаю, известно, - продолжал сэр Генри, - если человек
умирает, не оставив завещания, и не имеет иной собственности, кроме
земельной, называемой в Англии недвижимым имуществом, все переходит к его
старшему сыну. Случилось так, что как раз в это время, когда мы
поссорились, умер наш отец, не оставив завещания. В результате брат
остался без гроша, не имея при этом никакой профессии. Конечно, мой долг
заключался в том, чтобы обеспечить его, но в то время наши отношения
настолько обострились, что к моему стыду (тут он глубоко вздохнул), я
ничего для него не сделал. Не то чтобы я хотел несправедливо поступить с
ним, нет, - я ждал, чтобы он сделал первый шаг к примирению, а он на это
не пошел. Простите, что я утруждаю ваше внимание всеми этими
подробностями, но для вас все должно быть ясно. Правда, Гуд?
- Само собой разумеется, - ответил капитан. - Я уверен, что мистер
Квотермейн никого в это дело не посвятит.
- Конечно, - сказал я, - вы можете быть в этом уверены.
- Надо сказать, что я очень горжусь тем, что умею хранить тайны.
- Итак, - снова продолжал сэр Генри, - в это время у моего брата было
на текущем счету несколько сот фунтов стерлингов. Ничего мне не говоря, он
взял эту ничтожную сумму и под вымышленным именем Невилля отправился в
Южную Африку с безумной мечтой нажить себе состояние. Это стало известно
мне уже позже. Прошло около трех лет. Я не имел никаких сведений о брате,
хотя писал ему несколько раз. Конечно, письма до него не доходили. С
течением времени я все более и более о нем беспокоился. Я понял, мистер
Квотермейн, что такое родная кровь.
- Это верно, - промолвил я и подумал о своем Гарри.
- Я отдал бы половину своего состояния, чтобы только узнать, что мой
брат Джордж жив и здоров и я его снова увижу!
- Но на это надежды мало, Куртис, - отрывисто сказал капитан Гуд,
взглянув на сэра Генри.
- И вот, мистер Квотермейн, чем дальше, тем больше я тревожился, жив
ли мой брат, и если он жив, то как вернуть его домой. Я принял все меры,
чтобы его разыскать, в результате чего получил ваше письмо. Полученные
известия были утешительны, поскольку они указывали, что до недавнего
времени Джордж был жив, но дальнейших сведений о нем до сих пор нет.
Короче говоря, я решил приехать сюда и искать его сам, а капитан Гуд
любезно согласился меня сопровождать.
- Видите ли, - сказал капитан, - мне все равно делать нечего. Лорды
Адмиралтейства выгнали меня из флота умирать с голоду на половинном
окладе. А теперь, сэр, вы, может быть, расскажете нам все, что знаете или
слышали о джентльмене по фамилии Невилль.

2. ЛЕГЕНДА О КОПЯХ ЦАРЯ СОЛОМОНА
Я медлил с ответом, набивая табаком свою трубку.
- Так что же вы слышали относительно дальнейшего путешествия моего
брата? - спросил в свою очередь сэр Генри.
- Вот что мне известно, - отвечал я, - и до сегодняшнего дня ни одна
живая душа от меня об этом не слышала. Я узнал тогда, что он отправляется
в копи царя Соломона [Соломон (1020-980 до н.э.) - царь израильского
народа].
- Копи царя Соломона! - воскликнули вместе оба мои слушателя. - Где
же они находятся?
- Не знаю, - сказал я. - Мне только приходилось слышать, что говорят
об этом люди. Правда, я как-то видел вершины гор, по другую сторону
которых находятся Соломоновы копи, но между мною и этими горами
простиралось сто тридцать миль пустыни, и, насколько мне известно, никому
из белых людей, за исключением одного, не удалось когда-либо пересечь эту
пустыню. Но, может быть, мне лучше рассказать вам легенду о копях царя
Соломона, которую я слышал? А вы дадите мне слово не разглашать без моего
разрешения ничего из того, что я вам расскажу. Вы согласны? У меня есть
серьезные основания просить вас об этом.
Сэр Генри утвердительно кивнул головой, а капитан Гуд ответил:
- Конечно, конечно!
- Итак, - начал я, - вам, вероятно, известно, что охотники на слонов
- грубые, неотесанные люди и их мало что интересует, кроме обычных
житейских дел да кафрских обычаев. Правда, время от времени среди них
можно встретить человека, который увлекается собиранием преданий среди
туземцев, пытаясь восстановить хоть малую часть истории этой таинственной
страны. Как раз от такого человека я впервые услышал легенду о Соломоновых
копях. Было это почти тридцать лет назад, во время моей первой охоты на
слонов в Земле Матабеле.
Звали этого человека Иванс. На следующий год бедняга погиб - его убил
раненый буйвол. Его похоронили около водопадов Замбези. Однажды ночью,
помню, я рассказывал Ивансу об удивительных разработках, на которые
натолкнулся, охотясь на антилоп куду [винторогая антилопа] и канну
[южноафриканская, или лосиная, антилопа] в той местности, которая теперь
называется Лиденбургским районом Трансвааля. Я слышал, что недавно
золотопромышленники снова нашли этот прииск, но я-то знал о нем много лет
назад. Там в сплошной скале проложена широкая проезжая дорога, ведущая к
входу в прииск или галерею. Внутри, в этой галерее, лежат груды
золотоносного кварца, приготовленного для дробления. Это указывает на то,
что рабочим, кем бы они ни были, пришлось поспешно покинуть прииск. На
расстоянии шагов двадцати вглубь там есть поперечная галерея, с большим
искусством облицованная камнем.
- "Ну! - сказал Иванс. - А я расскажу тебе нечто еще более
удивительное!"
И он начал мне рассказывать о том, как далеко, во внутренних областях
страны, он случайно набрел на развалины города. По его мнению, это был
Офир, упоминаемый в библии. Между прочим, другие, более ученые люди
подтвердили мнение Иванса спустя много лет после того, как бедняга уже
погиб. Помню, я слушал как зачарованный рассказ обо всех этих чудесах,
потому что в то время я был молод и этот рассказ о древней цивилизации и о
сокровищах, которые выкачивали оттуда старые иудейские и финикийские
авантюристы, когда страна давно уже вновь впала в состояние самого дикого
варварства, подействовал на мое воображение. Внезапно Иванс спросил меня:
"Слышал ли ты когда-нибудь, дружище, о Сулеймановых горах, которые
находятся к северо-западу от земли Машукулумбве?" [Машукулумбве - область,
находящаяся в Южной Африке]
Я ответил, что ничего не слышал.
"Так вот, - сказал он, - именно там находились копи, принадлежавшие
царю Соломону, - я говорю о его алмазных копях!"
"Откуда ты это знаешь?" - спросил я.
"Откуда я знаю? Как же! Ведь что такое "Сулейман", как не испорченное
слово "Соломон"? [Сулейман - по-арабски "Соломон". - Прим. англ. издателя.
1 2 3 4 5 6