— Чем мы им так понравились? — воскликнул я с шутливым негодованием.— Или они падают с неба?Друзья мои озабоченно переглядывались, словно испытывая вину или стыд за такую явную немилость природы. Они горячо меня уверяли, что в здешних местах порой так бывает: в целой округе не найдешь ни одной змеи, а в каком-то месте их тьма-тьмущая. Манаури припомнил, как однажды, несколько лет назад, наткнулся на место, где грелось на солнце сразу десятка два змей, и притом сорораима, самых ядовитых из ядовитых. Он тогда убежал, но долго еще при воспоминании об этой встрече у него мурашки бегали по коже.Мне не оставалось ничего иного, как примириться с высокими испанскими сапогами и носить их для вящей безопасности — змеи не могли прокусить толстую кожу. А мать Ласаны, женщина необычайно заботливая, помогла по-своему: из прежнего своего жилья она привела ручного туюи — громадного аиста с черной головой и таким же клювом, ярого искоренителя всяческих пресмыкающихся гадов. И впрямь с этих пор ядовитых тварей у тропинки как будто поубавилось.У меня вошло в обычай посещать по утрам шхуну я проверять трюмы, где у нас хранились бочонки с порохом. По бревнам, которые я перебрасывал с берега на борт, вместе со мной вбегала и пятнистая собачонка, веселый страж нашего жилища.Однажды собачонка, вскочив, как обычно, в трюм, как-то жалобно вдруг заскулила и стремглав в испуге выскочила обратно. Преследуя ее, за ней выползла небольшая темная змея в желто-коричневую крапинку. Ядовитая — сразу определил я по сердцевидной форме головы и едва успел отпрянуть в сторону. К счастью, в руке у меня был железный прут. Я ударил змею по голове раз, потом второй, и она испустила дух. Однако в трюме затаилась еще одна змея, тоже ядовитая, а у руля обнаружилась и третья. Эта, свернувшись в клубок, вытянула голову и готовилась к прыжку. Крохотные глазки ее светились яростью. Мне без труда удалось обезвредить всех трех тварей — по палубе они не могли быстро ползать и были опасны, лишь когда человек неосмотрительно оказывался совсем рядом с ними.Появление змей на судне не поддавалось никакому объяснению. Шхуна со всех сторон была окружена водой и не соприкасалась с берегом, за исключением тех минут, когда на нее перекидывались бревна. Откуда же взялись здесь три страшные твари? Не подбросил ли их кто-то знающий, где я обычно бываю, чтобы от меня избавиться?Все это было весьма странно. А змеи действительно оказались ядовитыми— пес, как видно, укушенный змеей, смог лишь добраться до берега и здесь внезапно упал как подкошенный. Минуту или две он еще жил, потом по телу его пробежали конвульсии, из пасти выступила кровавая пена, из глаз и ушей сочилась кровь. Теперь, когда он лежал бездыханный, я мог убедиться В молниеносном действии яда и понял — если бы меня не опередил этот невольный спаситель, сейчас здесь лежал бы мой труп; хотя я не отличался особой впечатлительностью, по спине у меня побежали мурашки.Я не стал делиться с друзьями возникшими у меня подозрениями, но они и сами тут же пришли к заключению, что это дело вражеских рук. Чьих — нетрудно было догадаться. Теперь и обилие змей у тропы казалось им подозрительным и совершенно противоестественным.— Да, это он, это его штучки! — заявил Арнак, нахмурившись и воинственно оглядываясь вокруг, словно ища скрытого в кустах врага.— Ну, сейчас-то его здесь нет! — усмехнулся я. — Змей он, вероятно, подбрасывает нам только по ночам…— Ты говоришь, он подбрасывает? — с явным сомнением в голосе спросил Манаури.— А кто же еще, если не Карапана? — удивился я.— Он, ясно, он! Нет сомнений! Но сам ли он это делает?— Если не сам, значит, его помощники…— И это сомнительно, Ян!— Тогда я ничего не понимаю! Откуда же тут берутся змеи?Лицо Манаури выражало беспокойство и тревогу.— Он шаман, — напомнил вождь как бы в объяснение.— Значит, ты думаешь, что он приманил сюда змей заклинаниями? — спросил я.— Он на многое способен! Это великий и опасный шаман, — ответил Манаури уклончиво.Становилось очевидным, что вождь связывал появление змей со злыми чарами, а все остальные, за исключением Арнака, похоже, разделяли это убеждение. Колдовство для индейцев — большая сила, противостоять которой бесполезно, и я стал серьезно опасаться, как бы мои друзья-араваки перед лицом высшей силы не отступились от меня или, в лучшем случае, не пали духом. Но оказалось, они и не думали ни отступаться от меня, ни падать духом по причине, которую тут же и высказали: Карапана опасен, но я — паранакеди, англичанин, к тому же Белый Ягуар, и поэтому у меня есть свои заклинания, и я обладаю не меньшей силой расколдовывать заклинания шамана.— Значит, вы считаете, что я с ним справлюсь? — спросил я.— Справишься, справишься! — отвечали они.— Его злую волю я предпочитаю победить более сильным оружием, чем колдовство!— Нет оружия более сильного! — воскликнуло сразу несколько индейцев.— Какое ты знаешь оружие?— Ну хотя бы решительность.На их лицах отразилось разочарование.— Да, конечно…— А вы мне поможете?— Поможем. Ты наш Белый Ягуар! Ты наш друг! — заверили они. — Поможем.— Хорошо, я дам вам ружья, и по ночам мы будем караулить. Посмотрим, устоит ли злодей против нашего свинца!Однако в этом они не хотели участвовать. Стрельба ночью была им не по душе, к этому они не привыкли и вообще не хотели гневить тайные силы. Ночью они предпочитали спать, а не охотиться за чем-то страшным и непонятным.На рассвете следующего дня в сопровождении Арнака я отправился на охоту. В том месте, где тропа уходила в лес, мы встали как вкопанные. Поперек тропинки, словно преграждая нам путь, лежало несколько небольших, грубо исполненных, словно вылепленных детской рукой глиняных фигурок. Едва увидев их, Арнак замер на месте и резким движением остановил нас, не пуская дальше. С несвойственным для него изумлением уставился он на эти фигурки. Величиной не больше пальца, фигурки изображали разных зверей: маленькую ящерицу, лягушку, змееныша, какого-то четвероногого зверька, птицу и даже скорпиона. Все фигурки были уложены головами в нашу сторону, а приглядевшись внимательнее, я заметил, что на каждой из них была обезображена какая-нибудь часть тела: сплющена голова, оторвана лапа, выедена спина, выколоты глаза.— Не подходите близко! — прошептал Арнак взволнованно.Я удивленно взглянул на юношу, несколько сбитый с толку его поведением.— Опять колдовство? — проговорил я.— Да.— И ты поддался? — сказал я с укором. — Арнак! Опомнись! Это же все чепуха!— Нет, Ян! — возразил он серьезно. — Это уже не чепуха! Если шаман замышляет кого-то уничтожить, то кладет у него на пути такие заколдованные фигурки.— Зачем?— Чтобы ослабить его волю, размягчить сердце, замутить рассудок…— А я растопчу эти чары, — заявил я.— Не делай этого! Они могут быть отравлены, и яд войдет через сапоги в твое тело…Спустя минуту Арнак как бы опомнился от первого впечатления, лицо его прояснилось, на губах заиграла чуть заметная улыбка.— Нет, Ян! — сказал он мягко, стараясь меня успокоить. — Ты учил меня, что все это выдумки шаманов, и наука твоя не прошла даром! Но это уже не шутки! Видно, Карапана всерьез решил с тобой покончить, и это меня тревожит…— А почему ты думаешь, что он решил покончить со мной, а не с нами всеми?— Смотри!Он показал глазами вперед. Там, чуть дальше уложенных в ряд фигурок, я увидел на тропинке еще одного вылепленного зверька. Фигурка отдаленно напоминала хищника, точнее, ягуара, выкрашенного в белый цвет, одним словом, белого ягуара. Ага, это определенно уже касается меня. Крохотная стрела навылет пронзила грудь зверя — такая судьба, вероятно, предназначалась и мне. В ответ на все эти угрозы и попытки устрашить меня с помощью фигурок хотелось лишь пожать плечами, но неуемная ярость преследователей невольно вселяла какую-то жуть. Неужто я бессознательно стал поддаваться пагубному воздействию шамана?Тем временем Арнак отыскал толстый сук и начал изо всех сил колотить по фигуркам, пока не превратил их в пыль, а пыль потом старательно смел с тропинки в сторону. То же он хотел учинить и с фигуркой ягуара, но я его удержал, решив сохранить ее себе на память. Юноша покачал головой, но согласился.— Только смотри, — предостерег он, — не касайся ее!Привязав фигурку к тонкой лиане, мы подвесили ее на ветку куста, чтобы забрать на обратном пути.Когда спустя несколько часов мы возвращались той же тропинкой, нас ждала новая неожиданность — фигурка исчезла. Пока мы охотились, ее кто-то взял. Никто из наших причастен к этому не был. Значит, поблизости от наших хижин бродит кто-то чужой. Лесная чаща, окружавшая нас стеной, надежно укрывала от нас мрачную тайну, и в этих непроходимых дебрях мы были беспомощны.— Белый Ягуар с пронзенным сердцем — в руках врага! — проговорил Арнак. — Береги свое сердце, Ян!— Сердце у меня как у быка! — рассмеялся я.На вторую и третью ночь после истории со зловещими фигурками я плохо спал, а проснувшись, никак не мог заснуть. Из ближайших зарослей неслась шумная музыка, у реки — концерт другой, но не менее шумный, в камышовых стенах хижины шелестели не то какие-то ящерицы, не то насекомые. Сон не шел, и в голове моей бродили разные мысли. Непостижимая ярость шамана с каждым днем все более обостряла положение, и надлежало предпринять какие-то решительные шаги. Но какие?Вдруг весь я обратился в слух. Я лежал у самой стены на ложе из веток, покрытых шкурами. И вот прямо над собой я услышал какие-то странные звуки, показавшиеся мне непохожими на привычные ночные шорохи. Раздался то ли треск, то ли шуршание осторожно раздвигаемого тростника. Минуту спустя у меня уже почти не оставалось сомнений: кто-то, стоя снаружи, пытается проделать отверстие в стене хижины. Я хотел было вскочить и выбежать во двор, чтобы схватить таинственного гостя, как вдруг что-то упало мне на живот, и я застыл в неподвижности. Какое счастье, что я не поддался испугу и не пошевелился, — это была змея!Не очень большая, длиной всего, наверно, фута в полтора, упав, она притаилась и продолжала недвижно лежать на моем теле, словно не зная, что делать дальше. Я боялся дышать, хотя сердце у меня колотилось как бешеное. За последние дни я хорошо изучил повадки этих тварей и прекрасно сознавал, что стоит мне хоть чуть шевельнуться, как раздраженная гадина не замедлит вонзить в меня свой ядовитый зуб.Спустя минуту, показавшуюся мне вечностью, змея медленно распрямилась и поползла. Я чувствовал скользкое ее тело и напрягал всю силу воли, чтобы не дрогнуть. Наконец змея сползла с моего живота, но не отдалилась, а медленно двинулась вдоль моего тела, потом даже обвилась вокруг ноги у щиколотки и так замерла на несколько минут. Я выдержал и это, и змея наконец соскользнула с моего ложа.Наконец можно было перевести дух. Холодный пот струился по моему телу. Прошло немало времени, прежде чем снова стала нормально пульсировать кровь и ко мне вернулась способность здраво мыслить.Все это происходило в кромешной тьме. Непосредственная опасность мне уже не грозила, но я знал, что еще не избавился от нее. Змея находилась где-то рядом, быть может, притаилась всего в нескольких дюймах от меня. Я все еще не отваживался не только пошевельнуться, но даже крикнуть друзьям, спавшим в гамаках.Так в полной неподвижности я провел несколько часов, пока не наступил рассвет. Когда первые проблески стали проникать сквозь щели в хижину, рассеивая тьму, я внимательно осмотрелся по сторонам. Змеи нигде не было видно. Я разбудил друзей и рассказал им о случившемся.Обыскав в хижине все углы, мы наконец нашли ее. Укрылась она недалеко— среди ветвей под моим ложем. Это оказалась на редкость ядовитая и злобная змея. Едва мы ее обнаружили, она бросилась на нас. Потребовался мгновенный и точный удар палкой, чтобы ее обезвредить.Над моим ложем в тростниковой стене виднелась дыра — красноречивая улика.Итак, это уже явное покушение на мою жизнь. Все поняли серьезность положения и необходимость более решительной, чем прежде, защиты. Теперь никто не противился тому, чтобы выставлять на ночь охрану и стрелять в непрошеных гостей.— Я буду караулить! — первым вызвался Арасибо.Глаза его горели ненавистью.— Будем дежурить все по очереди! — возразил Арнак.— Я — первый! Я — в эту ночь! — стоял на своем хромой.На ночь я подготовил для него ружье, заряженное картечью, и велел стрелять не ближе чем на тридцать шагов, а чтобы не убить случайно кого-нибудь из своих, прежде окликнуть и убедиться, кто идет.— Я узнаю, кто идет! — буркнул Арасибо.Вечером мы предупредили ближайших соседей, чтобы они не подходили ночью к нашей хижине и к тропе, ведущей от нас в лес.Около полуночи нас разбудил грохот выстрела. Мы выскочили во двор. Арасибо крикнул, что стрелял в кравшегося человека.— Ты окликнул его? — спросил я.— Зачем? Это был враг!Мы быстро зажгли факелы и побежали к тому месту, на которое указывал Арасибо. Там никого не было. Страж наш либо промахнулся, либо только ранил врага, а быть может, ему и вообще все померещилось.Утром, едва наступил рассвет, мы еще раз обследовали это место и теперь с успехом: сразу же обнаружили следы крови. Арасибо торжествовал. Крови было много.Выстрел Арасибо дал блестящие результаты и, похоже, испугал злых духов. Нашествие змей прекратилось, в темноте никто уже не нарушал нашего покоя, и мы напрасно караулили по ночам. Через несколько дней индейцы хотели отказаться от дежурств, но я этому воспротивился и в конце концов настоял на своем: началась сухая пора, пора войн, и охрана по ночам предусматривала теперь не одну, а две опасности: происки шамана и возможность нападения со стороны акавоев. К несению караула мы привлекли всех мужчин нашего рода. Такого свойства предусмотрительность была чужда природе здешних индейцев, совершенно лишенных дара предвидеть и упреждать опасность, но мне удалось склонить их к этому, поскольку они уважали меня и не хотели огорчать.Оставалось загадкой, кого ранил ночью Арасибо. Во всяком случае, не из нашего рода и не Карапану, Конесо, Пирокая или Фуюди, как стало мне вскоре известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39