Он нажал на столе кнопку. Вошла девушка-валлийка.
— Враал, надо набрать номер лаборатории доктора Фаллады по аппарату министерской связи. Он хочет поговорить со своим ассистентом Греем.
Фаллада стал подниматься. Вдруг лицо у него недоуменно исказилось, и он опять шлепнулся в кресло. Тут и Карлсен почувствовал томную вязкость, растекающуюся по телу, словно от наркоза. Он попытался отлепиться от кресла, но оно держало словно магнит. Конечности, когда капитан прикрыл глаза, казалось, слились с мебелью в единое целое, став неподъемно тяжелыми.
Потыкав наманикюренным пальчиком кнопки в электронной записной книжке, девица набрала номер. Откликнулся молодой женский голос.
— Пожалуйста, мистера Грея. Вызывает доктор Фаллада, — сказала секретарша; от Карлсена не укрылось, что голос у нее такой же, слегка механический.
Джемисон и девица сосредоточили взгляды на Фалладе. Тот дернулся и застыл, на миг лицо у него мучительно исказилось. Под неотступным взором он поднялся и на негнущихся, протезных каких-то ногах двинулся через комнату.
— Ганс, не делай этого! — окликнул Хезлтайн, но тот, не реагируя, подходил к телеэкрану.
— Алло, Норман, — сказал он упавшим голосом. — Надо подослать Армстронга на Даунинг-стрит, десять. Прямо сейчас можно?
— Да, сэр. Как насчет снотворного? Дать еще одну дозу?
— Нет. Отправьте как есть. Надо, чтобы он пришел в себя.
— С вами все в порядке, сэр? — с беспокойством спросил ассистент.
Фаллада тускло улыбнулся.
— Да, все отлично. Просто чуть устал, вот и все. Возьмите институтский «шершень».
— Сделаем как надо, сэр.
Девица потянулась и выключила аппарат. Фаллада тяжело покачнулся и невольно схватился за краешек стола. Лицо у него внезапно посерело.
Хезлтайн с мучительным усилием повернул голову к Карлсену.
— Что они с нами делают? — голос от напряжения звучал глухо.
— Используют волевое давление. Не переживайте, их надолго не хватит. Это изматывает.
— Хватит ровно настолько, насколько потребуется, — беспристрастно сказал Джемисон.
Фаллада упал обратно в кресло; лицо его покрывали бисеринки пота. Карлсена ожег стыд за такую предельно унизительную сцену: бесстыжее употребление тела и голоса по чужой указке.
— Ганс, не давай себе заснуть, — предупредил Карлсен. — Пока борешься, твое сопротивление не сломить. Меня уже тут пытались переломить прошлой ночью. Ничего не вышло.
Джемисон посмотрел даже с некоторым любопытством.
— Нам о вас предстоит многое узнать, Карлсен. Как, например, вы прознали о волевом давлении. — Он смерил взором Фалладу с Хезлтайном. — Но пусть он вас своим опытом не вводит в заблуждение. У него было время создать какое-то подобие защиты. У вас времени нет. Кроме того, поверьте, у вас совсем нет выбора. У нас к вам предложение, не терпящее отказа.
Пауза.
— Излагайте, — наконец выдавил Фаллада.
— Нам нужно ваше содействие, — изрек голос. — И добиться его мы можем двумя способами. — Можем вас умертвить и завладеть вашими телами. Единственная альтернатива — это если вы пойдете навстречу и выполните наши требования.
— Он имеет в виду — чтобы мы уступили им свои тела, — громко, чтобы все слышали, сказал Карлсен.
— Уверяю вас, это даже не лишено приятности, — перекрыл его Джемисон. — Чтобы развеять ваши сомнения, — он повернулся к девице, — Враал, покажи комиссару.
Секретарша прошла за кресло Хезлтайна и откинула ему голову назад, положив свою ладошку на лоб, а Другую она поместила ему под подбородок. Следя за лицом Хезлтайна, Карлсен уловил секундное сопротивление; оно рассеялось, затем вроде бы снова сплотилось, но вскоре сошло на нет. Глаза у Хезлтайна закрылись, он глубоко задышал; на щеки возвратился румянец.
— Достаточно, Враал, — сказал Джемисои.
Девица с неохотой убрала руки. Одна ладонь задержалась у Хезлтайна на плече.
— Я сказал: хватит, — процедил сквозь зубы Джемисон.
Та отняла руку. Хезлтайн вяло разлепил веки. В сторону Карлсена он смотрел затуманенным взором, наверняка его не различая.
Девица повернулась лицом к Карлсену; губы ее были соблазнительно влажные.
— Нет, капитану Карлсену показывать не надо, — сказал Джемисон. — Он уже ощутил.
Ветер легонько шевелил оконный тюль. Джемисон, сидя с каменным лицом в кресле, не спускал пристальных глаз со своих гостей. Отдаленно доносился глухой уличный шум Уайтхолла. Карлсен всю свою энергию сплотил на борьбу с дремотой. Было видно, что Хезлтайн с Фалладой вот-вот заснут. Паники не было, была лишь приятная, эротическая истома. Время утратило смысл. Неспешным ручейком текли памятные образы: картины детства, маковые поля в «Волшебнике страны Оз», домик из «Ганзель и Гретель», сделанный из фруктового пирога. На душе — благостная расслабленность, ощущение, что все хорошо. Олоф попытался внушить себе, что они втроем находятся в опасности, но ум отказывался внимать. Золотистый туман блаженства разливался по всему существу, размывая сознание.
Раздался звонок, и Карлсен понял, что задремал.
— Должно быть, наш коллега, — сказал Джемисон и вышел.
Через несколько минут он возвратился. Карлсен, напрягшись, кое-как повернулся в кресле. В кабинете стоял Армстронг — лицо землистое, больное. Двигался он медленно, неуверенной поступью. Джемисон подвел его к стулу. Взгляд Армстронга без интереса скользнул с Карлсена на Фалладу, на Хезлтайна. Дышал Армстронг тяжело, глаза были налиты кровью.
— Посмотри на меня, — требовательно приказал Джемисон.
Армстронг нехотя поднял глаза. Джемисон схватил его за волосы, отчего тот страдальчески сморщился, отвел ему голову и вгляделся в самые глаза. Армстронг надрывно закашлял, постанывая. Секунду никто из них не двигался. Затем лицо у Армстронга изменилось — словно окаменело, рот стал тверже. Когда открыл глаза, взгляд был уже ясным, пронизывающим. Он сердито стряхнул руку Джемисона у себя со лба.
— Теперь лучше. Спасибо. Они вкачали в меня три дозы этой пакости. — Он с холодной яростью воззрился на Карлсена; волевой импульс стегнул капитана тугим жгутом.
— Если ему быть убитым, это сделаю я.
— Он уже обещан мне, — возразила девица.
— Выбор за ним, — перебил их Джемисон. — Что ты предпочтешь? Чтобы тобой овладела она? Или умертвил он? Решай быстро.
Карлсен опять попытался шевельнуться, но три их воли оковами пригвоздили его к креслу. Он ощутил беспомощность, почувствовал себя ребенком в руках взрослых. Слова выдавливались с трудом.
— Убивать меня глупо. Тело мое вы могли бы использовать, но этим все равно не обмануть тех, кто меня знает.
— Этого не требуется. Единственное, что нужно — это, чтобы вы выступили сегодня вечером по телевидению. Там вы выскажетесь в том духе, что «Странник» надо немедленно отбуксировать к Земле. Скажете, что медлить с этим глупо, когда инициативу могут перехватить другие страны. После этого я объявлю, что назначаю вас начальником экспедиции по доставке «Странника», и завтра же утром вы отбудете на лунную базу. Это все, что от вас требуется. — Карлсен не мигая смотрел в глаза Джемисону, перебарывая в душе усталость и растущее чувство поражения. — Я жду ответа: сейчас, — требовательно добавил тот.
— Может, попробовать его уговорить? — спросила девица и, не дожидаясь ответа, села Карлсену на колени и откинула ему назад голову — все это без кокетства, словно санитарка на медосмотре. Почувствовав ее прохладные ладони у себя на коже, он осознал, что она забирает его энергию; ясно было, что под коричневым строгим костюмом на ней почти ничего нет. Удивительно, но несмотря на истощение, Карлсен ощутил, как в нем пробуждается стойкое желание. Прикрыв ему ладонями уши, девица наклонилась и Припала губами к его рту. Он вновь испытал томный восторг, желание сдаться, позволить ей овладеть своей волей. Почувствовав его расслабленность, она провела ему по шее нежной кожей оголившихся рук; губы у девицы стали влажными, влекущими. Карлсен наблюдал, как жизнь из него вытягивается к ней в тело; жизненные силы лились, словно кровь из отворенной вены. Вскинувшись напоследок, Карлсен попытался шевельнуться, но совокупная их воля вжала его в кресло. Одновременно с тем, как сила сопротивления убывала, чувство беспомощности переплавлялось в теплое ответное влечение. Отчасти, видимо, из-за легкого нажима ее бедер, которыми она ритмично надавливала ему на сокровенное место, умело имитируя половой акт. Он ощущал через костюм тепло ее увесистых грудей; хотелось потянуться и сорвать с нее досадно мешающую одежду. Желание сделалось жгучим, неистовым; осознавалось ее удивление тому, что он перестал быть пассивным. И тут Карлсен ощутил, что может встречно использовать свою волю; некая сила, пробившаяся вдруг из какой-то немыслимой глубины, заставила девицу прижаться еще теснее, буквально впившись в него губами. Не шевелясь, он мог держать ее, как птица, очевидно, держит червяка. Теперь уже он цедил из нее жизненную энергию, всем существом своим горя от сладостного утоления лютой жажды.
— Что ты делаешь, Враал? — послышался голос Армстронга. — Не убивай его.
Карлсен усилил хватку, самозабвенно отдаваясь наслаждению, с которым не могло сравниться никакое иное; от такого тесного контакта горела плоть.
Увидев, что Джемисон хватает ее за плечи, он ослабил хватку, уступая ему девицу. Тот рванул с такой силой, что она, попятившись, ударилась о стол и рухнула на палас. Джемисон открыл было рот, но тут взгляд его упал на припухшие губы и опустевшие от изнурения глаза той, что звалась Враал. Реакция была мгновенной: он повернулся к Карлсену, и сила его воли хлестнула, как молния. Карлсена должно было пригвоздить к стулу, пробив сопротивление раз и навсегда, наподобие пули, пущенной в солнечное сплетение. Однако Карлсен оказался даже быстрее — он парировал чужую волю, увернувшись, как боксер от прямого удара; и прежде чем Джемисон опомнился, сам нанес ответный удар, угодив Джемисону по ребрам — да так, что того отбросило к стене. Уклон влево напомнил об Армстронге; Карлсен не успел сгруппироваться и получил неуклюжий, но сильный удар, вскользь пришедшийся по голове. Рассвирепев от боли, Карлсен переборщил с ответом. Вспыхнувшая ярость огрела Армстронга по плечу словно тяжелой дубиной, сломав кость. Тот отлетел через кабинет, наотмашь ударившись о стену головой. Не в силах подняться, он лишь грузно привстал на колени, глухо мыча и пялясь осоловелыми, мутными глазами.
Джемисон, чуть покачнувшись, поднялся, неотрывно глядя на Карлсена, и стоял, придерживаясь за стол. Левый глаз у него заплыл, по щеке струйкой стекала кровь; в непроницаемом взоре, тем не менее, не читалось ни поражения, ни страха.
— Черт бы побрал! Кто ты такой?
Собираясь с мыслями, чтобы ответить, Карлсен вдруг ощутил, что это ни к чему. Вопрос задавался не ему. С губ сходили слова на чужом языке, содержание которого, кстати, было понятно.
— Моя родина Картхис, — произнес он. Он сознавал, что это язык Ниотх-Коргхай.
Джемисон полез в карман, вынул оттуда белоснежный носовой платок и промокнул с лица кровь.
— Чего тебе от нас надо? — спросил он спокойным и ровным голосом.
— Я думаю, ты об этом знаешь. — Говоря, Карлсен заметил, что владеющий девушкой вампир, потихоньку выползал из ее тела. Даже глядя в противоположную сторону, каким-то непостижимым чувством он ведал, что беглец крадется к окну.
— Тебе не уйти, Враал, — сказал он. — Мы тысячу с лишним лет потратили, разыскивая тебя. Поэтому не надейся, что тебе это снова удастся. — Он схватил и втащил бесплотную беглянку обратно в комнату. Хезлтайн с Фалладой, вытаращив глаза, смотрели на прозрачный лазоревый силуэт, различимый теперь на фоне стены. Он переливчато подмигивал светом циркулирующей внутри, как клубы дыма энергии.
Карлсен повернулся к Фалладе.
— Прошу извинить, что говорю на нездешнем языке. У себя мы общаемся просто мыслью, но иногда все равно используем древний язык Ниотх-Коргхай.
— Я не понимаю, — в замешательстве выговорил Фаллада. — Ты…?
Олоф понял невысказанный вопрос.
— Я — обитатель Картхис, планеты у звезды, именуемой Ригел. Я использую тело вашего друга Карлсена, который совершенно четко сознает происходящее. Можно сказать, я на время позаимствовал его тело.
Он поглядел на Армстронга, медленно выправляющегося в сидячее положение, затем на Джемисона. — Идемте. Пора в путь.
Фаллада с Хезлтайном, застыв от изумления, смотрели, как от Карлсена начала отделяться пурпурная дымка. Сияние у нее было более насыщенное, чем у другого пришельца, и, казалось, утыкано крохотными, похожими на искры, точками света.
Карлсена вдруг охватила слабость, как от потери крови.
— Подожди, пожалуйста, — попросил он. Свет багровел в середине кабинета настолько яркоо, что резало глаза. Тут перемежающиеся, размытые силуэты отделились и от Армстронга с Джемисоном. В сравнении с насыщенным, полыхающим багрянцем своего пленителя, они были едва различимы. Армстронг завалился набок, челюсть у него отвисла. Джемисон тяжело рухнул в кресло у себя за столом и посмотрел на девушку с растерянным непониманием, словно впервые видя.
Вглядываясь в багряные переливы, колышащиеся на фоне стен, Карлсен ощутил в себе эмоции столь глубокие, каких никогда не испытывал прежде. Душу раздирал благоговейный ужас вперемежку с неимоверной жалостью. Впервые он в полной мере сознавал все одиночество и бесприютность, толкавшие этих бродяг рыскать по галактике в поисках жизненной энергии. Чувствовал их неизбывный ужас перед холодной пастью конечного небытия, готового поглотить их навсегда, вместе или порознь. Перед такой реальностью собственная жизнь внезапно показалась пустяком —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33