https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_bide/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— воскликнула Ширли.
— Если это так, я хотел бы с ним встретиться, — вмешался я в перепалку супругов. — Возможно, он сможет ответить на мои вопросы насчет аннигиляции отправленной в прошлое материи. — Я было засмеялся, но смех застрял у меня в горле. И действительно, что я нашел смешного в словах Ширли? — Ты прав, Джек. Конечно, он шарлатан. Почему мы должны попусту тратить время, говоря о нем?
— Потому что очень возможно, Лео, что он тот, за кого себя выдает. — Ширли встала, золотистые волосы рассыпались по плечам. — Ты бы послушал, как звучат его интервью. Он говорит о будущем так, словно действительно прибыл оттуда. Даже если предположить, что он просто очень умен, личность эта незаурядная. И я хотела бы с ним встретиться.
— Когда он объявился?
— На Рождество.
— То есть я уже был здесь? И вы мне ничего не сказали?
Ширли пожала плечами.
— Мы думали, что ты следишь за выпусками новостей, во не считаешь эту тему достойной внимания.
— Я с самого приезда не включал телевизор.
— Тогда придется тебя просветить.
На лице Джека отражалось недовольство. Обычно между ними царило согласие, а тут явно чувствовалось, что он недоволен желанием Ширли повидаться с путешественником во времени. Странно, подумал я. Апокалипсисты его интересуют. Так с чего относиться иначе к другому виду иррационального поведения?
Я же испытывал к пришельцу двойственные чувства. Путешествия во времени манили меня к себе. Но, с другой стороны, я положил жизнь на доказательство их невозможности, а потому едва ли мог восторгаться известием о том, что можно попасть из будущего в прошлое. Не удивительно, что Джек старался оградить меня от этого известия, полагая, что мне ни к чему лишнее напоминание о проблемах, заставивших меня покинуть Ирвин. Но теперь я уже излечился от депрессии, и словосочетание «путешествие во времени» не сводило меня с ума. Наоборот, мне хотелось побольше узнать об этом шарлатане. Он очаровал Ширли с экрана телевизора, а все, что нравилось Ширли, занимало и меня.
Одна из ведущих телекомпаний показывала в тот вечер документальный фильм о Ворнане Девятнадцатом в самое лучшее время, отводимое для наиболее популярных программ, что свидетельствовало об огромном интересе широкой публики к этому событию. Фильм этот предназначался для таких же, как я, Робинзонов Крузо, пребывавших все это время в полном неведении о явлении Ворнана народу, а потому охватывал все, от начала до текущего дня.
Мы уселись в пневмокресла, и после череды рекламных роликов диктор предупредил: «Часть того, что вы сейчас увидите, смоделировано компьютером». Камера показала нам Пьяцца деи Спанья в рождественское утро, с редкими фигурками прохожих. Возникла яркая дуга, по которой и спустился с небес на каменные плиты Ворнан Девятнадцатый. С созданием подобных движущихся картинок компьютеры в наши дни справляются без труда. Так что, если где-то происходит что-либо достойное внимания, отсутствие телекамеры никого не смущает. Компьютерная графика восполнит эту оплошность. Я даже спросил себя, а сумеют ли будущие историки отличить действительные съемки от их имитации? Впрочем, вопрос этот становился актуальным при условии, что мир переживет первое января следующего года.
Дабы обойти противоречия в показаниях свидетелей относительно нимба, скрывающего половой орган Ворнана, компьютерщики показали пришельца сзади, с голыми ягодицами. Вроде бы большинство стояло на том, что Ворнан явился им, в чем мать родила. Но руководство телекомпании не хотело вызывать недовольства верующих тем, что отмахнулось от показаний трех святых сестер.
Я наблюдал, как Ворнан Девятнадцатый ходит по площади, поднимается по лестнице. Полицейский, бросившийся к нему с плащом, вызвал у меня улыбку. Она, правда, исчезла, когда бедняга покатился вниз по ступеням от невидимого разряда.
Последовала беседа с Хорстом Клейном. Блестяще смонтированная, ибо Клейна снимали «в натуре», а Ворнана — рисованным. Молодой человек говорил за себя, компьютер — за Ворнана, теми словами, что вспомнил Клейн.
Новая сцена. Большая комната с высоким лепным потолком. Флюоресцентные лампы освещают лица дюжины мужчин. Ворнан Девятнадцатый в полицейском участке, куда пришел добровольно, ибо никто не мог коснуться его, не получив удара током. Шел допрос. На лицах мужчин отражались скепсис, враждебность, удивление, злость. И здесь помогла компьютерная графика. Ибо никто не удосужился заснять на пленку реальный допрос.
Говоря по-английски, Ворнан Девятнадцатый повторил все, сказанное ранее Хорсту Клейну. Полицейские своими вопросами всячески старались запутать его, вывести на чистую воду. Не обращая внимания на их враждебность, Ворнан легко парировал все их выпады. Откуда он? Из 2999 года. Как попал сюда? Посредством временного транспорта. Почему именно к нам? Хотел лично ознакомиться с жизнью средневекового общества.
Джек фыркнул.
— Мне это нравится. Мы для него — средневековье!
— Звучит убедительно, — отметила Ширли.
— Все это выдумали компьютерщики, — указал я. — Пока мы не слышали ни единого слова, произнесенного им самим.
Но мы услышали. И очень скоро. Суммируя события десяти дней, комментатор описал, как Ворнана поселили в самом роскошном номере одного из отелей на Виа Венето, где теперь он принимает всех, кто пожелает увидеться с ним, как он заказал одежду у самых знаменитых портных Рима. Осталось, правда, неясным, чем он собирался расплачиваться за нее. Более всего меня поразило, с какой доверчивостью приняли римляне его историю. Неужели они поверили, что он прибыл из будущего? Или таким образом хотели показать, что ценят удачный розыгрыш?
На экране появились апокалипсисты, пикетирующие отель, в котором поселили Ворнана Девятнадцатого, и тут я понял, почему его затея удалась. Ворнан знал что предложить нашему встревоженного миру. Принимая на веру его выдумку, люди принимали будущее. Апокалипсисты, наоборот, отрицали его. Я смотрел на них: гротескные маски, разрисованные тела, крики, плакаты. РАДУЙТЕСЬ! КОНЕЦ СВЕТА БЛИЗОК! В ярости потрясали они кулаками, бросали в стены отеля бутылки с краской, и на сером камне вспыхивали красные и синие пятна. Человек из будущего хоронил их культ. А большая часть человечества, которой надоела вся эта болтовня о неминуемой катастрофе, приняла Ворнана с распростертыми объятиями, видя в нем свою надежду. В век апокалипсиса люди готовы поверить в любое чудо.
— Вчера вечером, в Риме, — продолжал комментатор, — Ворнан Девятнадцатый провел свою первую пресс-конференцию. Присутствовали репортеры тридцати крупнейших информационных агентств.
Экран расцвел многоцветьем цветов, и пошел репортаж с конференции. На этот раз съемка, а не компьютерная имитация. Впервые я увидел Ворнана живьем.
И был потрясен.
Другого слова подобрать не могу. Попутно отмечу, что до того момента я воспринимал его не иначе, как шарлатана. С пренебрежением относился к его высказываниям и презирал тех, кто по каким-либо мотивам решил ему подыгрывать. Тем не менее его появление на экране сразу поколебало мою уверенность в собственной правоте. Слишком уж раскованно он держался, всем своим видом показывая, что не лжет ни единым словом.
Телосложение хрупкое, рост — ниже среднего, узкие, покатые плечи, длинная женственная шея, гордая посадка головы. Выступающие скулы, волевой подбородок, крупный нос. Череп, пожалуй, великоват для его тела, высокий лоб. Лицо необычное, но из тех, что можно встретить на городских улицах.
Волосы землистого цвета, коротко подстриженные. Глаза серые. Возраст неопределенный, от тридцати до шестидесяти. Кожа без единой морщины. Светло-синяя рубашка, светло-вишневый шейный платок. Чувствовалось в нем хладнокровие, благородство, интеллигентность и… пренебрежение. Он напоминал мне сиамского кота. Источаемой сексуальностью и некоторой женственностью, свойственными всем кошкам, независимо от пола. Не вызывало сомнений, что Ворнан знает толк в сексе, умеет получить и подарить удовольствие. Подчеркиваю, что здесь я излагаю лишь свои первые впечатления, никак не связанные с моим последующим близким общением с Ворнаном.
Характер человека зачастую определяется по его губам и глазам. Именно в них сосредоточилась сила Ворнана. Тонкие губы, большой рот, безупречные зубы, ослепительная улыбка, сверкающая, как маяк в ночи, полная безмерного тепла и заботы. Исчезала она так же внезапно, как и появлялась, и тогда все внимание переключалось на его глаза, холодные, буравящие насквозь. То были две наиболее характерные черты Ворнана: его умение требовать и получать любовь, выражаемое неотразимой улыбкой, мгновение спустя сменяющееся отстраненностью от ближнего своего, проявляющейся в ледяном взгляде. Шарлатан или нет, человек он был, несомненно, незаурядный, а потому мне хотелось увидеть его в действии, хотя подобные выдумки я воспринимал неодобрительно. Рисованный фильм не давал полного представления о Ворнане. Ибо в созданном компьютерами изображении начисто терялся присущий пришельцу магнетизм.
Камера задержалась на его лице секунд на тридцать, достаточно долго, чтобы продемонстрировать его умение привлекать к себе всеобщее внимание. Затем прошлась по комнате, показывая репортеров. Я узнал по меньшей мере шестерых. То есть звезды журналистики сочли возможным потратить свое время на Ворнана. Одно это указывало, сколь сильное впечатление произвел он на наш мир за те несколько дней, что я прохлаждался в пустыне в компании Джека и Ширли. А камера тем временем двигалась дальше, демонстрируя технические достижения нашего века: звукозаписывающее оборудование, консоль компьютера, балку с динамиками и микрофонами под потолком, датчики трехмерности изображения, цезиевый лазер, используемый вместо прожектора. Обычно вся эта механика остается за кадром, сейчас же их сознательно выдвинули на авансцену, дабы показать, что и мы, пусть и дикари, кое-что да умеем.
Пресс-конференция началась вопросом, заданным с четким лондонским произношением: «Мистер Ворнан, будьте так любезны, скажите нам, чем вызвано ваше появление здесь?»
— С удовольствием. Я отправился в прошлое, чтобы своими глазами увидеть, как жили люди в начале технократической эры. Отправная точка моего путешествия, как вы уже знаете, две тысячи девятьсот девяносто девятый год. Я намерен посетить центры вашей цивилизации и вернуться назад с полным отчетом о моем путешествии, дабы ознакомить моих современников с тем, что узнаю я сам.
Говорил он легко и свободно, безо всякого акцента. На таком же абсолютно правильном английском отвечали и компьютеры с устройствами речевого вывода. Из этого следовало, что языку его обучала машина. Впрочем, и в двадцатом веке точно также говорил по-английски финн, баск или узбек, изучивший язык по магнитофонному курсу. Мелодичный голос Ворнана ласкал слух. Мне, во всяком случае, он понравился.
— Как вышло, что вы говорите по-английски? — последовал новый вопрос.
— Я изучил самый распространенный язык вашего времени.
— Разве у вас говорят не на нем?
— Он неузнаваемо изменился.
— Расскажите нам о мире будущего.
Ворнан улыбнулся.
— Что вас интересует?
— Население.
— Точно не знаю. Наверное, несколько миллиардов.
— Вы уже достигли звезд?
— Разумеется.
— Как долго живут люди в две тысячи девятьсот девяносто девятом году?
— Пока не умрут, — с очередной улыбкой ответил Ворнан. — Точнее, пока не захотят умереть.
— А если не захотят?
— Полагаю, будут жить. Не знаю.
— Какие государства играют ведущую роль в две тысячи девятьсот девяносто девятом году?
— Государств у нас нет. Есть Централити и отдельные поселения. Более ничего.
— Что такое Централити?
— Добровольное сообщество граждан, живущих в одном месте. В некотором смысле, большой город, хотя функции у него более широкие.
— И где он расположен? Ворнан чуть нахмурился.
— На одном из основных континентов. Я забыл ваши названия.
Джек повернулся ко мне.
— А может, выключим? И так ясно, что он врет. Уходит от любого прямого вопроса.
— Оставь. — Ширли, как зачарованная, смотрела на экран.
Лицо Джека закаменело, и я пришел к ней на помощь.
— Да, да, давай немного посмотрим. Забавно, знаешь ли.
— …только один город?
— Да, — кивнул Ворнан. — И живут там те, кто предпочитает общество уединению. Экономическая необходимость не принуждает нас сбиваться в кучу. Каждый из нас независим. И меня изумляет ваша привычка залезать друг другу в карман. Взять, к примеру, деньги. Без них человек голодает, ходит голый и босый. Я прав? Вам недостает независимости от производства. Я не ошибусь, если скажу, что вы еще не открыли преобразование энергии?
— Все зависит от того, что вы подразумеваете под преобразованием энергии, — ответил ему голос с сильным американским акцентом. — Человечество умеет получать энергию с той поры, как на Земле запылал первый костер.
— Я имею в виду эффективное преобразование энергии. — В голосе Ворнана слышались назидательные нотки. — Полное использование энергии, содержащейся в одном… да, да, в одном атоме. Вам это недоступно?
Я искоса глянул на Джека. Пальцы его впились в подлокотники, лицо перекосило от напряжения. Я отвел взгляд, понимая, что этими переживаниями Джек ни с кем не хотел делиться. Однако, в словах Ворнана хотя бы частично содержался ответ на вопрос, мучивший Джека чуть ли не десять лет.
Когда я вновь посмотрел на экран, Ворнан уже не обсуждал преобразование энергии.
— …Путешествие по миру. Я хочу перепробовать все, чем славна эта эпоха. И начать я хочу с Соединенных Штатов Америки.
— Почему?
— Процесс упадка предпочтительнее наблюдать в его развитии. Изучение гибели цивилизации надо начинать с наиболее мощного компонента. Мне кажется, что хаос, надвигающийся на вас, исходит из Соединенных Штатов, а потому я хочу уловить его симптомы. — Говорил он бесстрастно, словно лектор, объясняющий студентам какую-то рутинную тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30


А-П

П-Я