Один лишь сквайр как ни в чем ни бывало продолжал неторопливо поглощать кушанья, ибо, судя по всему, был человеком основательным и всякому делу отводил надлежащее время.
- Выборы уже закончились? - спросил он наконец.
- Нет, успел выступить с речью только мой брат, - ответил констебль и недовольно покосился на Джеймса, который своим неожиданным появлением лишил его брата половины слушателей.
После этого примерно еще на четверть часа в комнате воцарилось молчание. Когда тарелки были убраны со стола, сквайр отворил дверь и впустил ровно столько людей, сколько могло без излишней тесноты поместиться тут.
- Итак, констебль, - важно произнес он, кладя на приставной столик стопку бумаги и ставя чернильницу, - кто может мне обо всем рассказать?
- Вот эти двое, мистер Джой Драм и мистер Сэм Слеб. Они первыми заметили этого молодого человека. А мистеру Драму удалось догнать и задержать его.
Почтенный мистер Драм, столь лестно охарактеризованный констеблем, вынул изо рта огромный комок жевательного табаку и, швырнув его в камин, приступил к рассказу о подозрительном незнакомце, пытавшемся улизнуть от них.
Затем мистер Слеб тоже выплюнул изо рта табак и, едва ворочая языком, подтвердил слова приятеля.
- Сэм, - укоризненно сказал сквайр, - вы опять напились в стельку. А ведь вчера, когда я вытащил вас из болота, вы дали мне честное слово в ближайшие шесть недель даже не глядеть на виски.
- И я сдержал его, черт побери! Можете спросить Джоя, я пил, закрыв глаза.
- Прекратите ругаться, а не то вам не поздоровится, - прикрикнул на него сквайр.
- Мне не поздоровится? - усмехнулся Сэм. - А пулю в брюхо не желаете получить?
- Потише, Сэм! Меня все равно не запугать!
Констебль между тем тоже решил внести свою лепту в изложение событий, но ему со всех сторон закричали:
- Помолчи, Дик! Ты пришел последним и ничего не видел!
- Ноя же констебль и имею право...
- Вот именно! Ты выполнил, что от тебя требовалось, а теперь не встревай!
Лицо сквайра отразило сомнения человека, которому надлежит принять решение огромной важности. Он явно не знал, как ему поступить с молодым человеком, ибо, кроме довольного странного наряда, не видел в нем более ничего подозрительного. Юноша держался спокойно и с достоинством, временами он с любопытством оглядывал присутствующих, и тогда на его губах появлялась легкая улыбка. Добрейший сквайр долго пребывал в задумчивости, то и дело почесывая затылок. Наконец он изрек:
- Молодой человек, что вы можете сказать в свое оправдание?
- Оправдание? Но я не знаю, в чем меня обвиняют.
- Вам уже было сказано, но, ежели угодно, могу повторить. Мистер Драм, мистер Слеб и наш констебль полагают, что вы - шпион краснокожих.
Юноша хмуро поглядел на своих обвинителей, но на лице у него не отразилось и тени смущения.
- Черт побери! Что за...
- Довольно! - резко оборвал его сквайр. - Вы находитесь в почтенном доме и выбирайте выражения, когда разговариваете с американскими гражданами. Вы не у себя в Англии. Если можете объяснить нам, кто вы такой и для чего переоделись индейцем, говорите. Если нет, то я передам вас военным властям. Итак, кто вы?
- Меня зовут Джеймс Ходж, я англичанин, мичман с фрегата "Доннерер".
- Ну, хорошо, - сказал сквайр, записав услышанное, - а как вы оказались почти в трех сотнях миль от побережья? Может, ваш фрегат "Летучий Голландец"?
- Нет, - улыбнулся Джеймс. - Наш капитан получил приказ обследовать дельту Миссисипи. Он разрешил нескольким членам экипажа поохотиться на черепах и насобирать устриц. Но тут нас захватили в плен пираты и увезли к себе на остров. Ночью мне удалось бежать. О судьбе остальных я ничего не знаю.
Когда юноша упомянул пиратов, уже много лет нарушавших покой на побережье, все закричали:
- Эй, приятель, расскажи-ка нам про пиратов!
- А ну замолчите! - грозно приказал сквайр. - Некогда мне слушать всякие байки. И что же было дальше? - спросил он юношу.
- Я бежал в лодке. Сильный юго-восточный ветер пригнал ее в Мексиканский залив.
- И оттуда вам удалось добраться до нас? - с сомнением покачав головой, спросил сквайр. - Но почему на вас индейский наряд?
- Я случайно наткнулся на селение индейцев, и они дали мне эту одежду.
- И прямо от них вы отправились сюда?
- Именно так.
- Я, конечно, запишу то, что вы говорите, но должен предупредить, что в ваш рассказ никто не поверит. Еще ни одному англичанину не удавалось одолеть такой путь. Ведь там нет ни дорог, ни верстовых столбов. Из какого племени были те индейцы?
- Этого я не могу сказать.
- Но вы знаете?
- Да, но ответить на ваш вопрос не имею права.
- Все это очень странно, - заметил сквайр. - И те индейцы вдруг взяли и подарили вам одежду, которая стоит не менее десяти долларов? Молодой человек, возможно, у вас в Англии с интересом выслушали бы столь душещипательную историю, но, рассказывая подобные небылицы здесь, вы ставите на карту собственную жизнь.
- Сударь, я прошу вас только об одном - поскорее сообщить обо мне вашему главнокомандующему, - с улыбкой ответил юноша.
- Главнокомандующему? - переспросил сквайр. - Вам не стоит особенно уповать на его милость. Знай вы нашего главнокомандующего поближе, вы не стали бы к нему торопиться. Больше вам нечего добавить?
- Лишь то, что я сдался добровольно. Меня никто не ловил и не задерживал. Да и мог ли меня задержать человек, который сам едва держится на ногах?
- Что верно, то верно, - согласился мистер Драм. - Я и впрямь изрядно нагрузился. Сквайр, отпустите этого парня! Одним шпионом больше, одним меньше, какая разница. А что до краснокожих, так пусть только попробуют сунуться к нам!
- А приказ генерала передавать военным властям любого подозрительного человека? - вмешался один из присутствующих.
- Его приказы нас не касаются! - возразил ему другой. - Мы свободные граждане и подчиняемся лишь законной власти. А ваше мнение, сквайр?
- Разумеется, генерал не вправе отменять своими приказами наши законы. Но что до этого случая, то он предусмотрен конституцией, и нам придется отправить этого юношу в ближайший военный лагерь. Молодой человек, - обратился он к Джеймсу, - вы задержаны в индейском наряде, что само по себе весьма подозрительно. Кроме того, согласно вашим же словам, вы служили в британском флоте. Все это вынуждает меня передать вас в распоряжение военных властей. Закон сей, конечно, слишком суров, но он действует лишь в военное время. А пока присаживайтесь и выпейте стаканчик вина.
Джеймс легким поклоном поблагодарил хозяина и выпил за здоровье присутствующих. А сквайр принялся обсуждать с констеблем, куда бы пока поместить задержанного. Шериф был в отъезде, а на дверях тюрьмы не имелось даже запоров. Наконец сквайр сказал, что оставит юношу у себя в доме, после чего все удалились.
С улицы донеслись оглушительные звуки марша, наигрываемого на скрипке, турецком барабане и шотландской дудке.
- Черт бы побрал эту писанину! - пробормотал сквайр. - Нет ничего хуже, чем составлять документы! Ума не приложу, как бы описать все так, чтобы не навредить этому малому еще больше. Послушай-ка, приятель, сказал он Джеймсу, бьюсь об заклад, что ты неплохо умеешь обращаться с пером и бумагой. Займись-ка этим сам.
- Чем именно?
- Протоколом допроса. Время у тебя есть. Вот тебе перо, бумага и чернила. Опиши все толково и доходчиво и помни, что речь идет о твоей голове.
- Неужели вы полагаете, - улыбнулся Джеймс, - что ваши люди решатся казнить англичанина, когда британские войска стоят у самых ваших ворот?
- Молодой человек, не смеши меня! - воскликнул сквайр. - Да будь ты самим английским главнокомандующим, тебя все равно вздернут, если обвинения в шпионаже подтвердятся. "Решатся!" - Он покачал головой. - Да они решатся на что угодно. Скоро вам всем поумерят спесь! Не суйся не в свое дело, старуха, - пробурчал он жене, которая жестами умоляла его не горячиться, и вышел.
А Джеймс уселся за стол и задумался. Поначалу ему никак не удавалось собраться с мыслями, но затем он взял перо и принялся обстоятельно описывать службу во флоте и свои последующие приключения, не упоминая, впрочем, ни единым словом о встрече с индейцами. Едва он успел закончить, как вернулся сквайр. Юноша протянул ему протокол.
- Ты неплохо справился с этим делом, - похвалил его тот. - Эй, Дик, кликни-ка людей, пускай подпишут бумагу.
- Но это не ваша рука, - вырвалось у констебля.
- Ясное дело, не моя. Ну и что с того? Этот парень доставил мне больше хлопот, чем целая дюжина висельников. А посему вполне справедливо, что он взял часть из них на себя.
- И то верно, - согласились остальные.
- Ну, ежели ты такой мастак, может, поработаешь и на меня? - спросил один из ополченцев. - Нацарапай вот на этой бумажонке "Майк Брут", а вот тут - "Исаак Уэллс".
Вслед за ним потянулись и остальные. Каждый, покосившись на сквайра, брал листок бумаги из стопки на столе.
- У вас, должно быть, выборы? - спросил Джеймс.
- Точно, приятель, - ответил ему мистер Драм.
Он вышел, но вскоре вернулся с бутылкой виски.
- Давай-ка выпьем за процветание Соединенных Штатов да за погибель проклятых британцев, - предложил он Джеймсу.
- Пожалуй, я воздержусь.
- Как знаешь. Тебе же хуже. Мне еще никогда не доводилось покупать у Джонни такого доброго виски.
Он разом осушил огромную кружку и вновь наполнил ее. А Джеймс, уставившись на него, с изумлением прикидывал, сколько же виски способен тот поглотить.
22
- Ну, вот и все, - сказал сквайр, входя в дом. - Меня избрали майором. Надеюсь, теперь я хоть чем-нибудь смогу помочь тебе. Эй, старуха, собирай на стол. И принеси нам бутылочку виски! Не печалься, сынок. Мне тоже случалось попадать в изрядные переделки. В семьдесят первом в Коупенсе мы тогда здорово вас поколотили. В Восемьсот двенадцатом возле форта Мигс, а потом с капитаном Кроганом.
- Расскажи-ка ему лучше про того индейца, - посоветовала мужу хозяйка, подавая на блюде олений кострец. - Вот кто нагнал на нас тогда страху!
- Про Токеа? Лучше не напоминай мне о нем.
- Вы знаете Токеа? - вырвалось у юноши.
Сквайр удивленно переглянулся с женой.
- Индейцы, верно, причинили вам много хлопот? - пытаясь скрыть смущение, спросил Джеймс.
- Да уж, не мало. Впрочем, мы уже давным-давно ничего не слыхали про Токеа. Сгинул куда-то без следа вместе со своим племенем. А тебе что-то про него известно?
- Нет, - в замешательстве ответил юноша.
- Вот как? А мне почудилось...
- А вот мы знавали Токеа и его красавицу дочку, - встряла хозяйка.
- Розу? - не сдержавшись, воскликнул Джеймс.
Хозяева удивленно уставились на него, но Джеймс не произнес более ни слова. Тогда сквайр уселся за стол и принялся читать молитву. Тем временем подоспели сын и дочери хозяина. Девушки держались непринужденно, хотя и не забывая о подобающих приличиях. На обеих были простые, но ладно скроенные платья из полушерстяной ткани. Дружелюбно кивнув Джеймсу, они направились к матери, которая резала оленину.
- Да, тяжкие то были времена, - снова заговорил сквайр. Полон дом ребятишек, от мала до велика. Целая дюжина. Хвала господу, ни один не помер, все живы-здоровы. Нам тут дети не в тягость. Земли на всех хватит, коли ты не бездельник, будешь жить припеваючи. Не то что у вас в Англии. Вашим парням, хочешь не хочешь, приходится наниматься в солдаты, а участь девиц и того хуже. А у нас тот, кто честно трудится не покладая рук, всегда сумеет нажить добро и заслужить уважение. Конечно, моим детям живется легче, чем когда-то мне, каждый получил от меня несколько тысяч долларов на обзаведение. А вот мой отец приехал в эту страну всего с тридцатью фунтами в кармане. Купил себе пятьдесят акров земли, но едва успел немного обустроиться, как грянула война. Англичане все пожгли и разграбили. В лютый мороз отцу пришлось одолеть пешком почти тридцать миль. В ту пору я был еще мальчонкой, однако нескольким британцам шкуру я продырявил. Когда война кончилась, мы упаковали свои жалкие пожитки и перебрались на берега Кусы. Жаль, что я не мог остаться там навсегда. Я был торговцем, мотался туда и сюда, порой добирался аж до Нового Орлеана. Да, жизнь у меня была не сладкая! Но все равно это лучше, чем влачить жалкое существование в твоей Англии, где люди живут по указке своих господ. Насмотрелся я на это в те годы, когда Луизиана еще принадлежала испанцам. Без милостивого разрешения губернатора тут никто не смел и рта раскрыть. Даже молились и веселились, когда им было велено. Но один не отважился жить своим умом. Но зато сколько чванства! Сами ютились в глинобитных лачугах, по уши в грязи, а на нас взирали свысока. А все потому, что мы не умели кланяться на ихний манер да рассыпаться в любезностях.
Жаркое было подано, и сквайр умолк, поглощенный едой. Но едва тарелки убрали со стола, он налил себе виски, поставил перед Джеймсом бутылки с портвейном и мадерой и продолжал:
- Теперь-то тут все иначе. Все мы - свободные граждане, и народ наш живет куда вольготнее, чем любой другой в Старом Свете. Глянь-ка в окошко: на первый взгляд наши парни могут показаться немного смешными. Но, присмотревшись повнимательнее, ты поймешь, что они вполне готовы всерьез сразиться с врагом. Будь тут у нас хоть дюжина кадровых офицеров, ребята маршировали бы не хуже ваших красных мундиров. Но в бою они и теперь не оплошали бы. Ведь ваши рискуют жизнью ради нескольких пенсов, а наши будут защищать своих жен и детей. Все они явились сюда по доброй воле, движимые гражданскими чувствами. Готов побиться об заклад, что эти ребята разобьют англичан в первом же сражении.
- Эти оборванцы? - усмехнулся Джеймс.
- Полегче, приятель! - сердито оборвал его сквайр. - Их одежда куплена на их же деньги, в отличие от пышных мундиров тех негодяев, которых вы величаете защитниками отечества.
С улицы послышались звуки выстрелов. Сквайр вышел на крыльцо, перед которым расхаживал человек с карабином. Чуть поодаль на берегу был наскоро сколочен деревянный щит, а перед ним установили несколько зажженных свечей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33