..
- А откуда он про меня знает?! - подозрительно
насторожился доктор.
- Это проходчик нас всех заложил, - беззлобно
констатировал укладчик. - Написал про нас книжку, теперь она
по всей Сети гуляет, говорят, скоро даже в электронной
библиотеке появится.
- А ты откуда знаешь? - не поверил ему проходчик.
- Походите по Сети с мое - еще не то узнаете!
- Странно, - сказал проходчик, - я, вроде, только про
людей писал... Не понимаю, как это вышло!
- Про вашу книгу даже почтовые ящики знают, - сказала
проходчику искалка, - я только что на их переписку набрела.
- Что же они пишут? - стало интересно укладчику.
- Я прочитала несколько посланий, и во всех почтовые
ящики пишут, что лично они в книге все поняли и им она
понравилась, но другим она, по их мнению, не понравится, потому
что другие ничего не поймут. Так все и говорят...
- Если все... то кто тогда "другие"? - озадаченно
спросил сам себя проходчик.
- Так что, все-таки, про меня написано было? - не
удержался доктор от любопытства.
- У меня память хорошая, я вам дословно процитирую, -
сказала искалка. - "Самый загадочный персонаж в повести -
Доктор. Какие он лечил вирусы в Сети, я так и не понял. Поэтому
предположу, что это некоторая мистическая фигура,
символизирующая вовсе не то, что символизирует. Может, этот
Доктор вовсе не по вирусам, а психиатр? Или вообще Наук? Или
какой-нибудь HTML-validator, который линки на целостность
проверяет".
- Так какие ты вирусы-швирусы в Сети лечил, расскажи
товарищам! - рассмеялся укладчик.
- Мне действительно вирусы крайне редко попадаются, -
смутился доктор. - Может, и правда "валидатором" стать?
- Точно, будем тебя теперь звать Валидатором. Вообще,
непорядок, что у нас имен нет. Давайте себе имена, как у людей,
придумаем! - загорелся укладчик. - Ты, проходчик, как
называться хочешь?
- Ну... зовите меня Рейнджером, - сказал, подумав,
проходчик, - к моей специальности это имя вполне подходит.
- Тебя мы будем звать Весельчаком, потому что ты веселый,
- сказала укладчику искалка, - а мне мое имя нравится, вы
меня так Искалкой и называйте, только с большой буквы, а то я
на вас обижаться буду!
5. Алые паруса
- Послушай, Рейнджер, - сказал Весельчак, проводив
Искалку на работу, - я уж твою писанину не стал ругать в
присутствии дамы, тем более что к концу пришел, но что ты, как
Достоевский, все про одно и то же пишешь?
- Почему как Достоевский?! - не понял Рейнджер.
- Потому что достал ты меня! Чем тебе эта кукла так
дорога? И опять про детей пишешь, тоже мне, доктор Спок
нашелся! Тебе уже жениться пора, а ты все... Обещал ведь про
любовь книжку написать!
- Меня интересует не механика любви, а истоки взаимного
влечения людей, - сказал серьезно Рейнджер. - А про детей я
пишу потому, что мне интересно, почему из одних детей вырастают
мужчины, а из других - женщины...
- Нет, никак не могу приучить себя к твоей манере
мышления, - включился в разговор Валидатор. - Ты ведь на
самом деле знаешь, что все зависит от пола ребенка.
- Тогда почему, например, некоторые мальчики вырастают
женщинами? - задал коварный вопрос Рейнджер.
- Пидоры потому что! - перешел на свой обычный язык
Весельчак, вспомнив, что Искалка давно уже его не слышит.
- Мне все же кажется, что пол ребенка воспитанием
определяется, - сказал задумчиво Рейнджер.
- То-то я смотрю, ты такой бесполый, - подковырнул его
Весельчак, - а оказывается, ты просто невоспитанный!
- Надоела мне уже эта софистика, - оборвал их Валидатор.
- Давайте, наконец, работой займемся!
Однако, очень скоро они заметили, что работа у них теперь
не ладится, потому что каждый думает не об общем деле, а чем-то
своем... Весельчак мечтал о новой встрече с ненаглядной
невестой, Рейнджер писал в голове очередную главу своей книги о
становлении полов, а Валидатор был погружен в тягостные
раздумия над тем, кто он все-таки есть на самом деле: доктор по
вирусам, доктор Наук (с большой буквы) или психиатр, который
сошел с ума от бреда пациентов и теперь сам бредит, прокладывая
в горячечном бреду воображаемый линк к мифическому HTML'у.
- Стойте! - не выдержал Валидатор. - Так все равно дело
не пойдет. Это нас, наверное, появление виртуальной женщины из
колеи выбило. Давай, Рейнджер, дочитывай нам окончание главы, а
то мы так просто не успокоимся.
- Согласен, - сказал с готовностью Рейнджер.
И он стал дописывать на ходу главу.
Выйдя на следующий день на прогулку во двор, Стелла
увидела жизнерадостного Листика, который волочил за ноги по
снегу голую куклу без головы. Стелла с ужасом узнала в этой
несчастной игрушке свою куклу Барби.
- Зачем ты это сделал? - плача подбежала к нему Стелла.
- Это не я, - спокойно начал объяснять Листик. - Когда
я вчера купал ее в ванной, к нам ворвалась огромная и страшная
рыжая обезьяна и откусила ей голову!
Рассказав все это, Листик и сам поверил в свое вранье и
тоже безутешно зарыдал. Смотреть на изуродованную куклу им было
больно и невыносимо, и они придумали вырыть детскими лопатками
ямку в снегу и закопать ее поглубже...
Когда Рейнджер закончил чтение этого короткого отрывка,
он заметил, что Весельчак упел испариться, значит, перерыв в
работе продолжался, и он начал читать следующую главу под
названием "Алые паруса".
Когда Стелле исполнилось тринадцать лет, она влюбилась в
писателя Александра Грина. То есть, вернее сказать, в его
героев-мужчин, но это было для нее одно и то же, поскольку она
была уверена, что Грин во всех книгах писал про себя, - иначе
ей представлялось невероятным, как человек мог написать такие
яркие жизненные произведения, не испытав все это на себе. Он и
сам должен был быть прекрасным и отважным юным капитаном,
ведущим свой корабль через все невзгоды навстречу любимой
девушке, которая давно уже ждет его на берегу. Вскоре она нашла
подтверждение своей догадки, обнаружив, что во всех книгах
Грина фамилии главных героев, как и фамилия самого автора,
начинаются на букву "Г". Это незначительное с виду открытие так
поразило Стеллу, что ей почудилось, будто она открыла какую-то
мистическую связь между всеми книжными персонажами Грина и им
самим (эта связь на самом деле существовала, но только у нее в
голове, потому что писатель Гриневский, который, кстати
сказать, давно уже скончался, стал для своей будущей юной
читательницы таким же мифическим персонажем, как и все его
герои).
Стелле часто представлялось теплое и ласковое южное море,
озвученное шумом плещущих о коралловые рифы аквамариновых волн
и криком суетливых белоснежных чаек. Над кристально-прозрачной
водой стелется легкий и зыбкий утренний туман. С берега сквозь
него еще можно различить резвящихся дельфинов и рыбацкие лодки,
но кромка горизонта уже наглухо завешана его плотной
крахмальной простыней. Стелла пристально вглядывается вдаль и
вдруг замечает на этой белой простыне расплывчатое, но яркое
красное пятно... Алые паруса! Она бежит навстречу этим
долгожданным парусам и не погружается в воду, а гладко скользит
по приветливым волнам, которые ласково щекочут ее босые ноги...
Она бежит по волнам! На большом трехмачтовом корабле ее
радостно встречает юный отважный капитан, который так долго
скитался по морям, сражаясь с кровожадными пиратами и борясь с
сокрушительными ураганами, только ради своей возлюбленной,
чтобы наконец обнять ее и признаться в своей любви...
- Опять мечтаешь о принце в розовых колготках? - сказала
ей в один из обыденных домашних вечеров мать, заметив на лице
дочери романтическую задумчивость. - Иди лучше на помойку
мусор выброси, а то скоро вонять начнет!
Марина уже несколько месяцев назад заметила в Стелле особо
опасную задумчивость, когда дочь переставала реагировать на
указания взрослых, очевидно, считая их заботы и требования
слишком мелочными и недостойными внимания. Ей не нравилось, что
Стелла витает в облаках: по мнению Марины, ей надо было
готовить дочь к суровой реальности семейной жизни, поэтому она
и выводила ее из романтического оцепенения нарочитой грубостью.
- Я не пойду на помойку! - вздрогнула Стелла, мысленно
прощаясь с исчезающим юным капитаном, которого суровая
реальность опять отправляла в долгие скитания по далеким морям.
- Почему? - спросила Марина, не надеясь, впрочем,
получить вразумительный ответ.
У Стеллы было связано с помойкой особенно неприятное
воспоминание: когда она два дня назад опаздывала утром в школу,
то решила срезать путь и побежала по тропинке, проходившей мимо
помойки. И там, за кирпичной стеной помойки, она увидела под
кустом жасмина лежащую на картонке растрепанную голую женщину с
задранным до горла платьем и с широко расставленными ногами, на
которой елозил мужчина в спущенных до колен брюках. Из-под
куста доносились нечленораздельные звериные звуки: стон
вперемешку с рычанием и вздохами. Стелла была так поражена этой
неожиданно открывшейся ей картиной реальной взрослой любви, что
у нее на полдня отнялась речь, и когда ее вызвали на уроке
литературы к доске, чтобы она наизусть прочитала отрывок из
"Молодой гвардии" (монолог Ульяны Громовой о любви к матери),
она только отрицательно помотала головой в ответ. Учительница
решила, что она не готова и поставила ей двойку: она, конечно,
не могла знать, что этот монолог Стелла знала "назубок" и
мысленно повторяла его для самопроверки именно в тот момент,
когда перед ней открылась та самая картина...
Это была первая двойка Стеллы по русской литературе, ее
любимому предмету. Мать сначала очень удивилась, узнав про
двойку, потому что накануне вечером лично экзаменовала дочь на
знание заданного монолога и поражалась ее памяти - Стелла не
cделала практически ни одной ошибки... Но очень быстро до
Марины дошло: ее дочь отказалась читать монолог о матери из
принципа, потому что она не любит свою мать. "Она не любит
меня!" - эта мысль поразила Марину, которая привыкла видеть в
своем ребенке милое ласковое дитя, а теперь у этого дитя растут
на лобке жесткие рыжие волосы и оно огрызается по каждому
поводу, если отвлечь его от мечтаний о будущих женихах. "За что
она так ненавидит меня?" - подумала тогда Марина, а вслух
пообещала выпороть дочь, если та еще раз получит двойку по
литературе. Стелла была очень расстроена, но при упоминании о
порке на ее заплаканном лице промелькнула наглая усмешка (ее ни
разу не пороли, хотя в последнее время мать не скупилась на
угрозы применения мер физического воздействия). "Сучка! -
выругалась про себя Марина, - наглая, как танк, сучка!"
- Почему ты не пойдешь на помойку? - повторила свой
вопрос Марина в спину дочери, которая собиралась уже улизнуть в
свою комнату. - Куда пошла?!
- Я тебе не собака, чтобы на меня орать! - неожиданно
разозлилась Стелка.
- Что ты сказала? - переспросила удивленная мать.
- Я сказала, чтобы ты закрыла свою пасть, - спокойно
сказала Стелла с непонятно откуда взявшейся холодной злобой.
Эта невиданная ранее холодная злость дочери привела мать в
бешенство: она хотела отвесить Стелке смачную оплеуху, но
маленькая мерзавка ловко увернулась от ее ладони и, убежав в
свою комнату, закрылась на шпингалет.
- Открой, дрянь! - заорала Марина, дергая дверную ручку.
- Перебьешься! - послышался из-за двери наглый
незнакомый голос.
Марина была в шоке. Надо было срочно что-то делать с
дочерью.
- Ладно, вот отец придет, мы с тобой разберемся!
Марине вдруг представилось, как ухмыляется Стелка за
стеной в ответ на эту ее угрозу: Игорь, этот жалкий
интеллигентный скульптор-неудачник, не мог разобраться даже с
собой, не говоря уже о жене и дочери.
- Опять нажрался, Роден недоделаный! - набросилась на
него Марина, когда он вернулся из мастерской.
Надо сказать, она чаще жалела своего мужа, чем оскорбляла
его, но теперь ее терпению наступил предел. Игорь это сразу
понял и решил не обострять ситуацию.
- А где Стелла, спит уже? - спросил он как можно
миролюбивее.
- Мечтай больше! - сказала Марина. - Лежит на кровати в
обнимку со своим Грином.
Стелла за стенкой вздрогнула: она действительно лежала
поверх одеяла в ночной рубашке с книгой Грина в руках. Ей стало
интересно, откуда это знает мать, и она стала прислушиваться к
разговору родителей.
- Что-нибудь случилось? - спросил отец.
- А ты как считаешь, случилось или нет, если она сказала
родной матери "закрой свою пасть"... Что ты смеешься?!
- Да я не смеюсь... Это я носом шмыгаю... Насморк у меня.
- Она стала наглая, как танк! - сказала мать. - Посуду
не моет, мусор не выносит, а теперь еще и двойки из школы
приносить стала. У нее уже волос на лобке больше, чем у меня, а
она все еще говно за собой в унитаз спускать не научилась.
Сучка!
Стелле вдруг стало не по себе: она впервые в жизни всерьез
задумалась над бытовым вопросом, а именно, над тем, какая может
быть связь между волосистостью лобка и водой в унитазе.
- Ее нужно выпороть, - сказала мать.
- Чем?
- Не прикидывайся дураком! Конечно, ремнем.
- У меня нет ремня, - с надеждой в голосе сказал отец.
- Тогда выпори ее подтяжками!
- Не говори глупостей...
- Конечно, я дура и стерва, а ты добрый, - заревела
мать.
- Ты что, действительно считаешь, что это необходимо? -
слегка удивился отец.
- А ты как считаешь, если она срет нам на голову?! Ты
просто слизняк и чистоплюй - не можешь врезать ей пару раз как
следует. Она тебе, когда вырастет, сама за это спасибо скажет,
что ты из нее дурь вышиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18