- Да в одном анекдоте больше правды про Землю, чем во
всех сраных книжках! - взвился уязвленный укладчик. - А я,
между прочим, не одни анекдоты читаю. Вот недавно книжку
прочел, где все про нас давно уже сказано.
- Какую?? - в один голос спросили доктор и проходчик.
- Так я вам и сказал - сами найдите! - важно надулся
укладчик.
- Раз не можешь сказать, значит врешь, - лукаво заявил
проходчик.
- Ничего и не вру, "Москва-Петушки" называется, -
купился укладчик. - Там тоже мужики линк тянут, он у них
каким-то собачьим именем называется... "Кабель", вот! Только
они не так скучно работают, как мы, а с весельем. Я, правда, не
понял, где эти Петушки находятся - не то на Украине, не то на
Чукотке.
- Все ясно, - горестно вздохнул доктор (познания
укладчика в географии СССР ограничивались Москвой, Одессой,
Грузией, Арменией, Чукоткой и Украиной).
- Раз вам все ясно, умники-разумники, - вошел в раж
укладчик, - объясните мне, темному и неграмотному, почему люди
ходят в разные стороны, а у нас нет ни "право", ни "лево", ни
"назад", а только вперед, заре навстречу?!
- Какой еще заре? - не понял сразу проходчик.
- "Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе..." - песня
такая есть, не из анекдота, кстати, жалко, нот не знаю!
- Потому что мы движемся навстречу великой цели, - как
можно спокойнее ответил доктор, - а цель может быть только
впереди, она не бывает справа или слева.
- А откуда эта цель знает, где у нас перед? - возопил
укладчик.
- Хватит дискутировать, давайте работать, - оборвал
доктор разговор, который начал принимать опасный оборот.
И они снова взялись за работу. Проходя Сеть, проходчик
прочел уже почти все книги, которые имелись в ней о России.
Теперь он научился одновременно и читать чужие книги, и писать
свою. Писал он, конечно, не так, как пишут люди, да у него и не
было ни бумаги, ни компьютера. Свою книгу он писал "в голове",
при этом сразу и начисто, ничего из написанного не исправляя.
Написав очередной кусок, он по нескольку раз его перечитывал,
ставя смысловые ударения то на одном слове, то на другом, и сам
при этом удивляясь тому, что в результате меняется смысл не
только отдельных фраз и предложений, но и целых глав. В этом
ему представлялась аналогия с человеческой жизнью, где все с
одной стороны прочно, как сама материя, а с другой - зыбко и
неустойчиво, потому что одни и те же явления и события можно
рассматривать под разным углом и, соответственно, по-разному
объяснять и трактовать. Единственное, что он позволял себе
добавлять к написанному - это виртуальные кавычки, которые
часто меняли смысл слова на прямо противоположный. Он очень
удивлялся, каким образом такая пустяковая с виду вещь, какая-то
жалкая пара черточек, меняет весь смысл человеческой жизни. Сам
этот смысл вроде бы казался ему простым и ясным, как и смысл
его работы (проход Сети), но в то же время он постоянно
ускальзал из вида, и на нем никак нельзя было сосредоточиться.
Наконец, после долгих раздумий, проходчик понял: смысл
человеческой жизни нельзя выразить в двух словах, для этого
нужно написать целую книгу, и он с удвоенной энергией принялся
за свой писательский труд, уже ясно осознавая его цель и
значение.
Когда доктор объявил очередной перерыв, проходчик
продолжил свой рассказ:
К 18-ти годам Алексей Артамонов окончательно осознал себя
сформировавшейся личностью. Теперь для него было ясно, как
божий день, что он живет в стране мелких кооператоров, для
процветания которых и была затеяна вся так называемая
"перестройка, демократизация и гласность". Окружающий мир к
тому времени значительно упростился: в нем не было уже ни
коммунистов, ни демократов, ни отрешенных от всего и вся
интеллектуалов, - в нем были только бедные и богатые. Вопрос,
кем быть, уже не стоял. Все хотели быть богатыми, и те, кому
это удавалось, ими и были, а те, кому это не удавалось,
оставались бедными.
Более конкретно, вопрос стоял так: не "что" и "зачем", а
"как"? Иллюзий здесь быть не могло - обогатиться можно было
только за счет других, поэтому вопрос "как" расшифровывался без
вариантов: как отобрать у других деньги? Ответ тоже был
незамысловат: только силой, потому что какой же дурак
добровольно отдаст свои кровные деньги чужому дяде?! И Алексей
вывел формулу силы, которая оказалась простой, как выстрел:
мускулы плюс оружие.
И еще он знал другое, но из той же серии: женщины любят
сильных и богатых, но не любят бедных и больных. Это, он, можно
сказать, всосал с молоком своей матери, то есть познал на
примере своих родителей. Отец его всю жизнь проработал
инкассатором во Внешторгбанке и, по его словам, "перетаскал на
своем горбу" сотни миллионов долларов, фунтов-стерлингов и
марок, не говоря уже о лирах и японских йенах. В итоге он вышел
на пенсию с хроническим радикулитом и нищенской рублевой
зарплатой. Все, чего он добился в жизни - это презрение своей
жены, которая любила повторять: "Ты, Миша, святой. В твою честь
нужно поставить церковь и написать на ней: "Собор Михуила
Блаженного". И Алексей был полностью солидарен с матерью.
Вообще, про женщин он уже не считал, что все они
проститутки (хотя Стелка, как и накаркал папаша, стала-таки
ей), да и самих проституток он больше не осуждал. В конце
концов, они не виноваты в том, что Бог не дал им крепких мышц и
умения владеть оружием. Всем хочется иметь много денег, в этом
нет ничего зазорного, просто у мужчин и женщин разные пути
достижения своей цели.
Алексей мечтал встретить в своей жизни красивую стройную
девушку с огромными голубыми глазами в пол-лица, длинными
вьющимися волосами цвета пробивающегося сквозь грозовую тучу
солнца и хорошо развитой грудью. Он давно уже, чуть ли не с
детства, стремился к встрече с такой девушкой и всегда любил
ее, пока что заочно. На левой руке у него красовалась наколка
"КЛ¬Н", которая расшифровывалась как "Клянусь Любить Ее
Навеки". Его друг Женька так и звал его: Клен, а он звал Женьку
Слон, потому что на правой руке у него красовалась наколка
"СЛОН", что расшифровывалось как "Смерть Лягавым От Ножа".
Этими наколками они обменялись в знак вечной дружбы в день
окончания школы.
Внешне Клен и Слон были похожи друг на друга: оба под метр
девяносто ростом, с мощным торсом и грудой выпирающих из-под
одежды мышц, оба почти полные блондины (Слон немного отдавал в
рыжизну) и с широкими скулами (у Слона были шире и вообще лицо
у него было мясистее). В целом у них было, пожалуй, больше
внутренних различий, чем внешних: Слон любил тяжелый, как удар
с правой в челюсть, "хэви-металл", а Клен предпочитал не такой
тяжелый и более хлесткий, но тоже хорошо вырубающий, как
двойной удар ладонями по ушам, "панк-рок". Далее, Слон таскал
на ноге кожаный чехол с настоящим финским ножом с костяной
ручкой, а Клен предпочитал более интелликтуальное оружие:
пистолет Токарева, который он держал в тайнике дома и брал с
собой только "на дело" (настоящего дела у них, правда, еще не
было и они к нему только готовились). Пистолет этот, если кому
интересно знать, Клен прикупил по случаю на Птичьем рынке, где
вместо птиц, котят и щенков давно уже продавались по-черному
более серьезные вещи.
Но главное их внутреннее различие заключалось в том, что
Клену для того, чтобы держаться в форме, приходилось много
качаться, а Слону достаточно было делать утреннюю гимнастику:
мышцы сами так и перли у него из-под кожи. Но тут уж ничего
нельзя было поделать: просто у Слона были большего размера
яйца, а значит, и необходимых гормонов у него было больше. Клен
давно уже с этим смирился и продолжал качаться, как проклятый,
в то время как Слон просто-напросто маялся дурью.
Например, еще летом Слон предложил Клену достать из
лесного пруда сундук с золотом, который они когда-то в нем
утопили.
- Ты чT, Слон, с дуба рухнул?! - искренне удивился Клен.
- Откуда в жопе золото!
- Да ты забыл, что ли, как оно сверкало! - в свою
очередь не менее искренне удивился Слон. - Мы тогда просто
мудаки сопливые были, что его утопили!
- А ты как был мудаком, так и остался, - беззлобно
рассмеялся Клен, - хочешь - иди, а я лучше "маваши"
отрабатывать буду.
- Значит, от своей доли ты отказываешься, - притворно
вздохнул Слон.
- Достал ты меня, курва! - Клен по-дружески вполсилы
суданул Слону в живот, не больно, но чувствительно. - Умеешь
уговаривать.
Они взяли маску с трубкой и отправились в лес. Нырять,
правда, не пришлось: достаточно было войти в воду по пояс, и
они тут же нащупали под ногами небольшой ящик. Без всякого
труда они вытащили его на берег и откинули крышку: в ящике были
тускло посвечивающие латунные стружки и обрезки.
- Говорил я тебе, мудила! - не без злорадства сказал
Клен.
- Ошибка вышла, гражданин начальник, - равнодушно
отозвался Слон, поливая стружки горячей золотистой струей.
- Ты еще обоссы меня! - возмутился Клен.
- А ты не стой под стрелой!
После этого они окончательно расстались с детскими
иллюзиями и стали разрабатывать серьезный план применения своих
молодых жизненных сил. И только теперь, поздней осенью, этот
план созрел. Он был прост, как все гениальное: взять под охрану
от казанских и прочих гастролеров только что появившуюся на
углу родной улицы кооперативную палатку, торговавшую всякой
мелочью, начиная от бельгийской жевачки и заканчивая корейскими
лифчиками. Оставались только два вопроса: разузнать, нет ли у
нее уже "охраны" и сколько запросить у хозяина за услуги. На
первые переговоры отправились по-доброму, без оружия.
- Давай, ты спрашивай, - сказал Клен Слону, - у тебя
морда внушительная.
- Да мне по фигу, - флегматично ответил Слон.
Он просунул голову в окошко палатки, в которой сидел
тщедушный парень лет двадцати, с виду студент, и спросил:
- Слышь, мужик, тебя кто-нибудь охраняет?
- Я сам себя охраняю, - нахмурился парень.
- А ты чего хмурый такой стал? - удивился Слон. - Я с
тобой по-дружески побазарить пришел.
- Мне с тобой базарить - только время убивать, - нагло
заявил парень.
- А ты чо хамишь-то? - Еще больше удивился Слон. -
Крутой, что ли?
- Покруче тебя!
Изумлению Слона не было предела.
- Слышь, мужик, а палатка у тебя давно не горела? -
спросил он после короткого озадаченного молчания.
- А у тебя давно дробь в жопе не застревала? - парень
чуть высунул из-под прилавка дуло охотничьего ружья.
- Ну ладно, будем считать, что познакомились, - подвел
итог разговору Слон.
- Ну что? - спросил у него Клен, который стоял в трех
шагах, но слышал только Слона.
- Больной он какой-то, - скривился Слон в недоброй
усмешке, - самого соплей перешибить можно, а в залупу лезет,
ружьем пугает...
- А охрана есть?
- Говорит, нет, - пожал плечами Слон. - Жечь будем или
в ухо давать?
- Для начала - в ухо, а там видно будет, - подумав,
сказал Клен, - товар все же жалко, хоть и не свой.
Он подошел к окошку и вежливо спросил у парня, когда
закрывается палатка. "Как получится", - буркнул тот в ответ,
видимо, заподозрив что-то неладное.
- Хер с ним, раньше девяти он все равно не уйдет, еще
успеем первый период "ЦСКА - Крылья Советов" посмотреть, -
сказал Клен Слону.
Сразу после окончания первого периода хоккейного матча
Клен достал из тайника "Токарева", и они "пошли на дело". На
улице уже стемнело, шел противный мелкий дождь и отвратно
воняло гнилыми листьями. Клен со Слоном зашли под козырек
булочной напротив киоска и стали ждать. Клиентов у парня не
было, а палатка не закрывалась. Так они прождали час.
- Жаль, курить бросили, - взвыл от тоски Слон. - Сейчас
бы "мальборину" в зубы для согрева...
- Я тебе щас сам в зубы дам, если не заткнешься! -
ответил Клен.
- О, смотри, свет потушил, - обрадовался Слон. - Только
чо-то не выходит!
- Заночевать решил, - догадался Клен, - боится, что
палатку спалим.
- А давай, ее правда... Погреемся! - заржал Слон.
- Надо выкурить его, - сказал Клен, подумав.
- Точно, давай ему под дверь дымовуху бросим, как девкам
в школе в сортир бросали! - обрадовался Слон. - У меня и
расческа имеется, для дела не жалко. Фольги только нет и
спичек... Ща, я домой сбегаю!
Через пять минут Слон вернулся с горстью конфет "Мишка на
Севере". Они засунули по две конфеты в рот, а в освободившуюся
фольгу завернули разломанную расческу.
- Пошли? - Слон после долгого ожидания возбужденно
плясал на месте от нетерпения.
- Стой, ты говорил, у этого придурка ружье есть, -
остановил его Клен, доставая из-за пояса пистолет и снимая его
с предохранителя.
- И то верно, - согласился Слон, вынимая из-под штанины
финку.
- Теперь пошли, не беги только!
Они неторопясь подошли к палатке, подожгли "дымовухи",
бросили их под дверь и радостно переглянулись, как когда-то в
школе. Тут же послышалось шипение, а еще через пять секунд -
кашель и стук ноги по полу.
- Не затушишь, урод, - заржал Слон.
- Выходи подышать! - добавил Клен.
Дверь открылась, и на пороге показался парень. В одной
руке у него было ружье наперевес. Он, видно, приготовился к
разговору, но тут же получил от Слона в челюсть, выронил ружье
и повалился на коробки из-под товара. Слон моментально подлетел
к нему, засунул в ноздрю кончик финки и дернул на себя, совсем
как Полянский в фильме "Китай-город", который они смотрели днем
раньше на видеокассете. Клен с интересом наблюдал за носом
удивленного парня, как из него на руку Слона мелко брызнула
кровь. Неожиданно он почувствовал, что задыхается от
собственной блевоты, без его ведома поднявшейся от живота к
горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18