тетка двумя годами старше племянницы. Крожер влюбился в тетку, а Кадвалладер в племянницу.
Обе они испанки "голубой крови". Одна дочь, другая внучка Грегорио Монтихо, дом которого виден с корабля. Это великолепный дворец, в мексиканском вкусе, возвышающийся на вершине холма.
Взгляды обоих офицеров устремлены на него.
- Мне кажется, - говорит Кадвалладер, глядя в подзорную трубу, - я вижу их. Из-за балюстрады террасы выглядывают две головы. Бьюсь об заклад, это они, милые девушки. Интересно знать, видят ли они нас?
- Думаю, что нет, если у них нет подзорной трубы.
- Ей-Богу, она у них есть! Вон что-то блестит. Моя Иньеса смотрит в нее.
- Нет, это моя Кармен. Как бы ты ни гордился твоими голубыми глазами, а я скорее тебя разгляжу парус.
- Парус, а не хорошенькое личико, Нед. Иначе бы ты не выбрал старую тетку, уступив молодую племянницу мне.
- Ничего себе старая! Она, пожалуй, моложе твоей. Единственный локон ее блестящих янтарных волос стоит целой головы твоей черноволосой красавицы. Вот посмотри-ка!
Он достал из кармана локон и помахал им перед глазами друга. На солнце волосы отливали красноватым золотом.
- А ты посмотри на это! - воскликнул Кадвалладер и тут же вытащил другой локон.
- Ты воображаешь, что только ты можешь похвалиться залогом любви? А по сравнению с твоим, этот - то же, что шелк рядом с бумагой.
Оба смеются и прячут локоны.
Крожер взял подзорную трубу и направил ее на дом Монтихо.
- Ты прав, Билль, - сказал он. - Это те самые красавицы, локоны которых мы храним. Они тоже смотрят в трубу и, наверное, ждут нас. Может быть, мы через несколько минут будем у них. Вот тогда ты убедишься, что янтарный цвет превосходит черный, особенно под лучами калифорнийского солнца.
- Бог с ним, с солнцем! Мне нужна девушка с волосами черными, как вороново крыло.
- А мне с золотыми, с красным отливом. А в самом деле, Нед, как ты думаешь, отпустит нас капитан?
- Я уверен, что отпустит.
- Почему?
- Ты - сын бедного уэльского эсквайра, а я имею счастье быть наследником двадцати тысяч годового дохода. Кроме того, у меня есть дядя в адмиралтействе! Я просил капитана отпустить нас обоих. Вот и все. Капитан соблюдает свою выгоду и не откажет в такой обоснованной просьбе. Вот он идет. Сейчас спросим его - и получим согласие, поверь мне.
- Господа, - сказал капитан, подойдя к молодым людям, - я разрешаю вам сегодня ехать на берег. Лодка отвезет вас, куда вам надо. Пришлите ее назад. Скажите боцману, когда за вами приехать. Пожалуйста, не выпейте лишнего. Вы знаете, что Сан-Франциско полон теперь всякого сброда. В интересах службы и ради чести вашего мундира не якшайтесь с подонками, и особенно берегитесь женщин.
Капитан удалился. Молодые люди недолго раздумывали. Они сразу же занялись туалетом перед тем, как предстать пред очи своих красавиц. Наконец они заняли места в лодке. Гичка скользнула по тихим волнам залива, по направлению не к пристани, а к морской косе, в сторону от городского предместья, - к дому Грегорио Монтихо.
X. Две испанки
Грегорио Монтихо, - испанец, прибывший лет десять тому назад в Мексику, а оттуда переселившийся в Калифорнию. Начинал он скотоводом, как большинство калифорнийцев. В его стадах насчитывалось более тысячи голов рогатого скота, а лошадей было в десять раз больше.
Дом испанца одноэтажный, с плоской крышей. Внутренний двор отделен от большой дороги каменной оградой с воротами, за которыми тянется аллея, усыпанная белыми морскими раковинами и обсаженная вечнозелеными кустами шиповника, лаврами и персиковыми деревьями.
Судя по роскоши дома и количеству земли, Монтихо в Новом Свете сделался богачом. Но и из Старого Света он приехал с деньгами, не как нищий искатель приключений, а как бискайский дворянин древнего рода.
С ним приехали жена и восьмилетняя дочь. Надгробная плита на старом мексиканском кладбище хранит память о жене, после смерти которой Монтихо взял к себе внучку. Теперь обе, и дочь, и внучка, взрослые, и в них-то и влюбились Кадвалладер и Крожер. Несмотря на то, что обе дамы родственницы и почти ровесницы, они так мало походят одна на другую, что, кто их не знает, никогда не поверит этому.
У Кармен белокурые волосы и серовато-голубые глаза. Она довольно высокого роста, стройная, пышная красавица. Описанию ее внешности можно посвятить целую главу и все-таки не сказать всего. Довольно того, что множество мужчин в Сан-Франциско за одну ее улыбку готовы идти на край света.
Глаза Иньесы Альварес черны, как уголь, лицо смугло. Она жгучая брюнетка. Отец ее родился в Кадисе. Будучи испанским офицером и стоя с полком в Бискайе, он увидел старшую дочь Грегорио Монтихо, попросил ее руки и увез ее в Андалусию. Теперь они уже умерли, оставив наследницей богатого имения свою единственную дочь Иньесу. Девушки воспитываются как сестры и очень дружат.
XI. Взаимные признания
Обе девушки оделись для верховой езды. На дворе стоят оседланные лошади. Две из них предназначены для дам, а две, на чьих спинах большие и жесткие седла, для мужчин.
Из дома виден весь Сан-Франциско и суда в гавани. Взоры девиц прикованы к военному кораблю. На мгновение Иньеса отрывается от него и говорит:
- Правда ли, что мы возвращаемся в Испанию?
- К моему искреннему сожалению, это правда, - ответила Кармен.
- Почему к сожалению?
- По множеству причин.
- Скажи хоть одну.
- Я бы могла назвать двадцать.
- Довольно одной, но основательной. Говори же!
- Во-первых, я люблю Калифорнию за ее чудесный климат, за ее ясное, голубое небо.
- Оно не яснее и не синее, чем в Испании!
- С Калифорнией в этом отношении не может сравниться ни Испания, ни Италия. Моря этих стран тоже уступают нашему. Взгляни-ка на это море!
- Если бы я взглянула твоими глазами, я согласилась бы. Но я не вижу ничего, достойного восхищения.
- А этот корабль? Сознайся, он стоит того, чтобы им любоваться?
- Корабль и залив - это не одно целое! - воскликнула Иньеса.
- Ну и что? Он стоит в заливе. И на этом корабле тот, кто каждую минуту думает о некой девице по имени Иньеса Альварес.
- То же самое можно было бы сказать и о бискайке по имени Кармен Монтихо.
- Что ж! Я не отрицаю. На том же корабле есть человек, который для меня слишком много значит. Скажу больше: я люблю его. Да, я не делаю из этого тайны. Но ведь и ты не станешь отрицать, что тебя пленил молодой англичанин с глазами цвета морской волны и соломенными волосами.
- Его волосы гораздо красивее, чем у другого английского офицера, который завоевал твое сердце, тетушка.
- Никакого сравнения! Вот прядь темных волос.
- А вот, - воскликнула Иньеса, - другая! Посмотри, точно золото!
- Как! Значит, ты тоже дала свой локон в обмен?
- А ты?
- Не буду скрывать от тебя, Иньеса, дала. Ответь честно, и ты тоже?
- Я тоже.
- А сердце ты тоже отдала? Отвечай правду, племянница!
- Спроси у своего сердца, тетя.
- Значит, мы понимаем друг друга. Теперь поговорим об отъезде. Ты хочешь уехать из Калифорнии?
- Очень! Я удивляюсь, почему ты не радуешься. Нет страны лучше Испании и города красивее Кадиса.
- А для меня нет страны лучше Калифорнии и города красивее Сан-Франциско. Но отец решил ехать. И дом этот и земля уже проданы и не принадлежат нам. Мы скоро отправимся в Панаму, переедем перешеек, Атлантический океан, переедем в Старый Свет и должны будем вести европейскую, чопорную жизнь, от которой можно умереть со скуки. Твой Кадис убьет меня.
- Но ведь ты не можешь быть счастлива здесь, Кармен? Нельзя спокойно ездить по улицам, они переполнены грубыми людьми в красных рубашках. Это англосаксы, как они называют себя.
- Это ты что-то имеешь против англосаксов? А локон волос, спрятанный в медальоне, который ты носишь на груди?..
- Но ведь это совсем другое дело. Он не саксонец, а кельт, то же что и вы, бискайцы. Его нельзя причислить к этому сброду. Кадвалладер - дворянин.
- Я все-таки думаю, что ты неправа, называя людей в красных рубашках сбродом. Внешне они грубы, но сердца у них благородные. Между ними тоже есть дворяне, и ведут они себя, как и подобает дворянам. Никогда ни один из них не оскорбил меня. И отец несправедлив к ним. Я горячо люблю Калифорнию и расстаюсь с ней с грустью. Здесь, на берегах Южного океана, Иньеса, еще существуют обычаи и нравы, сохранившиеся от странствующих рыцарей, что-то напоминающее старину.
- Кстати, о странствующих рыцарях. Двое, вон, кажется, едут сюда. Ты можешь вообразить, что стоишь на башне старого замка и посылаешь им привет.
Кармен не ответила. Глаза ее затуманились, когда взор упал на двух показавшихся вдали всадников.
- Это настоящие калифорнийские рыцари, - с усмешкой сказала Иньеса.
- Настоящие калифорнийские мошенники, - с грустью отозвалась Кармен.
XII. Два калифорнийских кабальеро
Всадники ехали по дороге вдоль берега. Они были великолепны в своих костюмах. Широкие штаны, отделанные золотым сутажом с пуговицами по швам, сапоги со шпорами, похожими на звезды, богато вышитые плисовые курточки, опоясанные шарфами с золотой бахромой, широкополые шляпы - вот что составляло их наряд. У каждого на плечах был роскошный плащ. На одном - пунцовый, на другом - голубой. На спинах лошадей красовались седла из тисненой кожи, вышитые чепраки, уздечки с кистями.
Оба всадника смуглы, и лица у них испанского типа. Тот, что в голубом плаще, по-видимому, мексиканец. Он среднего роста, плотный, широк в плечах, ноги у него кривые от постоянной езды верхом. Лицо плоское, с приплюснутым носом и широкими раздувающимися ноздрями, с толстыми губами, что не исключает африканского происхождения. Но волосы его прямы, как иглы, и черны, как уголь. Этот человек родился в Калифорнии, на берегах залива Сан-Франциско. Ему 26-27 лет. Зовут его Фаустино Кальдерон.
Другой в красном плаще, немного старше и совсем не похож на первого. Он красив, его интеллигентное лицо чисто испанского типа. У него прекрасный классический лоб, а над ним целая шапка волнистых, черных, как смоль, волос. Лицо и щеки тщательно выбриты, оставлены только длинные усы и эспаньолка. Он выше и сильнее своего спутника. Зовут его Франциск Лара.
Отец Кальдерона, африканец по происхождению, недавно умер и оставил сыну в наследство пастбища и стада. Единственный наследник, он вел разгульную жизнь, тратя деньги на вино, женщин и игры. Весь Сан-Франциско знал об оргиях, которые он устраивал.
Франциско не лучше товарища. Он отлично владеет языками, английским и французским, при случае говорит по-испански и по-итальянски. Он - креол из Нового Орлеана и выскочка неизвестного происхождения. Ему тридцать лет от роду. Уже десять лет он живет на берегах залива Сан-Франциско, куда его привез американский китолов. Калифорния с ее праздной жизнью и отсутствием страха перед законом пленила его. Общие вкусы и интересы сдружили его с Кальдероном. Особенно стали они неразлучны в последнее время. Они открыли так называемый банк - не тот, где хранятся и учитываются деньги, а тот, который можно найти на любой улице, в любом городе: зал со стойкой и покрытыми зеленым сукном столами для игры.
Большинство из наводняющих улицы Сан-Франциско предпочитает более легким способом собирать золото - на зеленом сукне игорного стола. Кальдерон дал деньги на устройство игорного дома, но при этом не подчеркивает, что он хозяин. Хозяйничает в нем менее симпатичный Лара.
Всадники проехали улицы, где толпятся красные фуфайки, и теперь им встречаются только фермеры. Среди них Кальдерон слывет богачом, и внешность его поддерживает эту славу. Одет он щегольски, по последней моде; рубашка на нем тончайшего полотна, с бриллиантовыми запонками. Он щедро платит и пользуется большим почетом. Кроме того, он красив лицом и умеет себя держать. Он мастерски владеет шпагой, дважды дрался на дуэли и в последний раз убил соперника.
Этих-то двух всадников Иньеса Альварец и назвала калифорнийскими рыцарями, а Кармен Монтихо дала определение более точное, назвав их калифорнийскими мошенниками.
Оба едут в гости к Иньесе и Кармен.
XIII. Бурное столкновение
Между всадниками состоялся следующий разговор:
- Мне кажется, приятель Фаустино, - начал Лара, - ты едешь в дом Монтихо не просто так, а с какими-то намерениями. Скажи мне, может, я по тому же поводу еду?
- В таком случае ты первый откройся.
- Что ж. Я не буду таиться. Сегодня я собираюсь просить руки его дочери.
- А я, - говорит Кальдерон, - буду просить руки его внучки.
- Значит, нам ссориться не из-за чего. Я согласен быть твоим дядей. Даже не прочь уступить тебе долю, как племяннику, из состояния испанца.
- Мне не нужно ни одного доллара, так я влюблен в нее.
- А я еще больше, - усмехнулся Лара.
- Где тебе! Я схожу с ума по Иньесе. Мне кажется, я убил бы ее, если бы она отказала мне.
- А я убью Кармен, если она мне откажет. Ты рассчитываешь на успех? спросил Лара.
- Конечно, - ответил Кальдерон. - Я танцевал с ней и говорил ей комплименты. Даже пожал ее маленькую ручку. Она была благосклонна, и, думаю, мне нечего бояться отказа.
- А что скажет сам Монтихо?
- Его я побаиваюсь. Теперь, когда, благодаря найденному здесь золоту, земля его подорожала раз в десять, он, чего доброго, не захочет меня видеть в роли зятя.
- А ты уверен, что никто, кроме него, тебе не помешает? Ты не боишься соперников?
- Соперников целая толпа. Как и у тебя, Лара. Я слышал, что за Иньесой ухаживает молодой морской офицер с британского корабля. Их даже, говорят, два. Один стоит на дороге у меня, а другой у тебя. Ты знаешь, какие слухи ходят по городу? Утверждают, что твой соперник заставил очистить место всех обожателей, включая и тебя.
Глаза Лары загорелись ревнивым огоньком.
- Тогда, клянусь, я убью Кармен! Говорю тебе серьезно. Я имею права на нее. Говорят, что она кокетка, но я знаю одно: она заставила меня поверить в ее любовь, и если это была только игра, она мне за это дорого заплатит. Чтобы узнать правду, я сделаю ей предложение. Если она откажет, она узнает, что Франк Лара не такой человек, чтобы с ним можно было шутить шутки.
- Я последую твоему примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21