Мираж не мучил их больше призрачными картинами тенистых перелесков и прозрачной озерной глади – здесь все это было наяву. Одна за другой сменялись прелестные картины.
Охотники рано устроили привал, чтобы дать животным попастись вволю на густой и сочной траве. Они распрягли буйволов на небольшом лужке, у самой воды, и, наломав ветви ив, раскинувшихся неподалеку, развели костер.
Ян и Клаас заметили стаю птиц, носившихся над водой, чертя крылом, точь-в-точь как ласточки в летний вечер над озерами Англии.
Расцветка птиц ничем не привлекала внимания: темно-ржавая, в белых и серых крапинках, довольно скромная для африканских птиц; однако вблизи мальчики увидели бы, что лапки пернатых, так же как и восковица над клювом, великолепного светло-оранжевого тона.
Одна особенность птиц сразу бросалась в глаза даже на расстоянии – их глубоко вырезанные хвосты. Этим они также напоминали ласточек; «вилочка» была не так резко выражена, как у последних, но все равно можно было сразу сказать, принимая во внимание общий облик, размеры и окраску птиц, что они принадлежат к семейству соколиных и к роду коршунов. Существует множество видов коршуна. Те, что летали здесь, были коршунами-паразитами; эти птицы несколько уступают по размерам европейскому красному коршуну и обитают во всех частях Африканского континента.
Оба птицелова определили, что птицы – соколиной породы, однако не могли сказать, к какому виду они принадлежат. Узнав от Ганса, что это коршуны, они еще больше заинтересовались птицами. Встав с ружьями наготове у самой воды, они принялись с любопытством следить за этими длиннокрылыми птицами с вырезанным хвостом.
Поверхностному наблюдателю могло бы показаться, что птицы просто резвятся: то они повисали в воздухе, то плавно скользили над водой, а временами, метнувшись вниз, как стрела, словно присаживались с размаху на речные струи; но скоро вы замечали, что всякий раз после такого броска птица поднималась в воздух, держа в когтях маленькую блестящую рыбку; коршуны-паразиты занимались рыболовством, и не ради развлечения, как многие рыболовы, а для прокорма.
Коршуны эти питаются не одной только рыбой: они едят все, что попадется,
– и небольших четвероногих, и птиц, и гадов, а на худой конец и падаль; но рыба – их любимая еда; и когда они селятся в местностях, богатых водой, где рыбы вдоволь и ловить ее легко, то занимаются рыболовством.
Клаас и Ян постояли некоторое время у воды, рассчитывая на удачный выстрел, но птицы не подлетали близко, и мальчики, потеряв надежду, отложили свои ружья.
Тут кстати подоспел обед, и юноши, усевшись на фургонных ящиках, принялись за еду. Сегодня у них было изысканное блюдо – мясо южноафриканской дрофы, или дикого павлина, как они сами прозвали птицу. С утра Толстому Виллему удалось подстрелить эту лакомую дичь на очень большом расстоянии благодаря своему дальнобойному ружью, а то не досталась бы им на обед эта птица, одна из самых сторожких и пугливых. Она никогда не подходит на расстояние выстрела к любому укрытию, за которым мог бы притаиться охотник. Мясо этой довольно крупной птицы считается в Южной Африке самым изысканным кушаньем, не уступающим мясу американской дикой индейки.
Теперь, когда это вкусное мясо было нарезано и обжарено, охотники в отличном расположении духа лакомились кто крылышком, кто ножкой, кто ребрышками, кто огузком.
Но вдруг во время такого приятного времяпрепровождения они с изумлением заметили, что коршуны слетелись к лагерю и вьются вокруг них. Больше всех, разумеется, удивились Клаас и Ян: ведь они добрых полчаса пытались подстрелить хоть одного из коршунов, а сейчас птицы сами прилетели к ним и находились не то что на расстоянии выстрела, а буквально перед самым их носом. Подлетев поближе к обедавшим, птицы повисали, распластав крылья и распустив хвост, затем принимались кувыркаться в воздухе и выкидывать такие забавные фокусы, что охотники и Черныш дружно засмеялись; даже строгий кафр не мог удержаться от улыбки при виде такого уморительного зрелища.
Но этим дело не кончилось. Мало-помалу птицы становились все нахальнее и нахальнее, подлетали все ближе и ближе, и наконец некоторые из них дошли до того, что принялись вырывать куски мяса прямо из рук обедавших! Охотники начали уже опасаться, что про их пир можно будет сказать, как в поговорке: «По усам текло, да в рот не попало». Маленькие бесстрашные разбойники не оставили в покое даже собак: они чуть ли не изо рта у них вырывали косточки, которые те глодали.
Разумеется, этому любопытному зрелищу был бы вскоре положен конец, если бы только дать волю Клаасу и Яну. Едва лишь показались летуны, оба мальчика вскочили на ноги и бросились за своими ружьями, но старшие и в особенности Ганс, которому хотелось понаблюдать за коршунами, удержали их.
Спустя некоторое время мальчикам все же разрешили «открыть огонь». Однако гремевшие один за другим выстрелы не особенно напугали летунов, хотя многие из них упали замертво; даже те, которые, судя по оперению, были ранены, вновь и вновь возвращались к лагерю и кружили над ним, высматривая с жадностью, как бы поживиться объедками, оставшимися на ящиках.
Тут случилось небольшое, но весьма забавное происшествие.
Гансу в этот день удалось подстрелить голубя с великолепным темно-зеленым оперением, типичным для этой птицы в глубинных областях Южной Африки. Такие голуби попадаются не очень часто, и Гансу захотелось набить его чучело. Вскоре после обеда он занялся этим по всем правилам: снял шкурку, бросил мясо собакам и принялся выскабливать череп голубя.
Вволю потешив себя стрельбой, Клаас и Ян отложили ружья, после чего, разумеется, коршунов налетело еще больше, и повели они себя со всей присущей им наглостью.
Один из них, увидав голубя в руках Ганса и, вероятно, думая, что это настоящий голубь, метнулся к нему стрелой, всадил когти в самую гущу перьев и победоносно взмыл со шкуркой в лапах. Ганс, не отрывавший глаз от работы, и не заметил, как подобрался к нему крылатый разбойник. В первую минуту он решил, что кто-нибудь из мальчуганов шутки ради утащил у него голубя. Он посмотрел по сторонам, затем кверху и только тогда обнаружил подлинного виновника. Все немедленно схватились за ружья, – но прощай шкурка! Коршун с добычей в лапках взмыл на большую высоту и теперь уже летел над противоположным берегом.
Но на шкурке уже не оставалось ни клочка мяса, и коршун, конечно, вскоре с досадой обнаружил свой промах.
Глава 39. ВОДЯНАЯ АНТИЛОПА
Берега реки, у которой расположились охотники, возвышались над водой футов на пять-шесть. На обоих берегах, друг против друга, виднелись пологие спуски к воде, протоптанные, очевидно, носорогами и другими крупными животными, часто приходившими сюда на водопой и здесь же переправлявшимися вброд через реку. И в самом деле, тут можно было различить следы любых копыт, шедшие то вниз, к воде, то вверх, к лугам.
Наверно, и сегодня многие придут сюда. И Гендрик с Толстым Виллемом решили залечь в засаде и знатно поохотиться при луне; ожидалась лунная ночь, да еще какая! Луна в эту пору была почти полная, а небо весь день совершенно безоблачное.
Но им посчастливилось потешиться охотой еще до восхода луны и даже до захода солнца.
Занимаясь каждый своим делом, юноши вдруг заметили, что на том берегу заколыхались камышовые заросли, из них вышел крупный зверь, смело ступил на открытый луг, поросший невысокой травой, и показал себя охотникам весь как есть, от копыт до кончиков рогов. Как тут было не узнать антилопу!
Однако никто из наших охотников никогда еще не видел такой антилопы. Она поразила их своим величавым и вместе с тем изящным видом.
Ростом антилопа была около пяти футов, а в длину целых девять. Шкура темно-каштановая, с сероватым отливом. У рогов мех был немного темнее, а на самой макушке тронут краснинкой; оконечность морды и губы белые; на горле – белая манишка, вокруг глаз – белые обводы; причудливая белая лента шла от крестца вниз, как бы обрамляя хвост; мех на туловище был жесткий и напоминал расщепленный китовый ус; на затылке шерсть удлинялась, поднимаясь стоячей гривой; рога бледно-оливкового цвета, длиною около трех футов, были почти прямые, с легким лировидным изгибом; валики на них доходили чуть ли не до самого верха и только кончики – дюймов на шесть – были гладкие; хвост, длиной около восемнадцати дюймов, был украшен кисточкой.
Очертания и размеры рогов, жесткие волосы вокруг шеи и величавая осанка антилопы позволили Гансу определить, к какому виду она принадлежит. Он сказал товарищам, что это знаменитая водяная антилопа, которую называют также водяным козлом.
Я не случайно сказал «знаменитая»: водяная антилопа действительно – одна из самых красивых и прославленных во всем племени антилоп.
Название ее наводит на мысль, что она – водяное животное, но это не так: свое имя она получила только за то, что всегда держится неподалеку от реки или озера, где плескается в воде и нежится в прохладе в самые жаркие часы дня. Она прекрасно плавает и настолько уверенно чувствует себя в водной стихии, что, когда ее травят охотники или преследует враг, напрямик бежит к берегу и бросается с разбегу даже в самую глубокую реку. Так поступают многие олени, однако их цель – только сбить собак со следа. Переплыв реку, они тут же спешат укрыться в каком-нибудь перелеске. Но водяная антилопа подолгу не покидает реки: она плывет по течению или же, выйдя из воды на другой берег и ненадолго углубившись в какую-нибудь рощу, снова пускается вплавь. По-видимому, она считает воду самым надежным своим пристанищем. Если врагам удается ее настигнуть, она уплывает на середину реки и там отбивается как может.
Эта антилопа любит селиться на болотистых речных отмелях, густо заросших высокими стеблями осоки и камыша. В половодье, когда берега местами затоплены, антилопу не сыщешь – она выбирает жилье на самом болоте, куда не ступает нога охотника; длинные и широкие копыта позволяют ей бесстрашно ходить по таким трясинам, где любую другую антилопу неминуемо затянула бы топь.
Нашим охотникам еще не приходилось сталкиваться с водяной антилопой. Она не встречается ни в одной из областей, которые они успели пройти. Может статься, что у нее есть и другие родичи на берегах рек, бегущих по неисследованным землям в сердце Африки. Там простираются многие неизведанные страны со множеством невиданных зверей, о которых наши географы и натуралисты еще ничего не знают.
Так что, мои юные читатели, если у вас когда-нибудь возникнет желание посоперничать в славе с Брюсом, Парком, Денгамом, Клаппертоном или Ландером, вам нечего опасаться, что все уже сделано до вас. Для отважных искателей приключений, открывателей новых девственных земель и для рьяных натуралистов неисследованных территорий Африки хватит еще лет на сто – вплоть до двадцать первого века. За это я вам ручаюсь.
Глава 40. КРОВОЖАДНЫЙ ГАД
Охотники не сводили глаз со стройной антилопы, приближавшейся к реке. Она шла легкой и величавой поступью по берегу, не задерживаясь сошла под уклон и так же без колебаний и страха ступила в воду. Мальчики надеялись, что она перейдет через реку. Их ружья, в том числе и ружье Виллема, были недостаточно дальнобойными, чтобы застрелить антилопу на том берегу. Вот если б она перешла брод… На всякий случай Гендрик и Толстый Виллем пробрались сквозь чащу камышей поближе к переходу.
Надежды их не сбылись: антилопа не собиралась отправиться на их берег, она хотела только напиться; войдя в реку, она погрузила морду в прохладную влагу.
Юноши из своей засады следили за ней унылым взглядом.
Между тем неподалеку от того места, где пила антилопа, чуть колыхалась на волнах, высунувшись одним концом на поверхность, какая-то темная коряга. Очевидно, она пропиталась водой, отяжелела и оттого не всплывала полностью. Юноши не обратили на нее ни малейшего внимания: какой-то трухлявый древесный ствол, судя по цвету – черной акации. Он, наверно, был унесен течением в пору разлива и застрял на мели в этом затоне. Ничего любопытного. Антилопа тоже не уделила ему внимания. Как бывает наказана такая беспечность! Лучше было бы для антилопы как следует приглядеться к этой черной коряге, прежде чем ступить в реку! Бревно оказалось живым!
К удивлению охотников и к еще большему, вероятно, удивлению самой антилопы, темная коряга оказалась наделенной способностью двигаться с быстротой пущенной стрелы, и она метнулась прямо к пьющей антилопе. Это была не коряга, а мерзкая гадина -большущий крокодил!
Юноши надеялись, что антилопа отпрянет назад и успеет спастись. Это ей удалось бы, не нацелься крокодил так метко. Он сразу схватил морду антилопы в свою громадную алчную пасть и пытался теперь увлечь свою жертву под воду.
Завязалась борьба, короткая, но страшная. Антилопа подпрыгивала, приседала, упиралась ногами, силясь вырваться от пресмыкающегося. Временами она падала на колени, но находила в себе силу снова подняться на ноги; была минута, когда она чуть не вытащила крокодила на берег. Она безостановочно со всей силой отчаяния била крокодила передними острыми копытами, но пресмыкающееся было слишком хорошо защищено своей крепкой чешуйчатой броней. Если бы крокодил схватил антилопу за какое-нибудь другое место, у той еще оставалась бы надежда на спасение, но крокодил пригнул ее мордой к самой воде, и из-за неловкого положения антилопа не могла пустить в ход рога – свое могучее оружие.
Крокодил этот был не из самых крупных, поэтому развязка и затягивалась. Очень большой крокодил, от шестнадцати до двадцати футов в длину, утаскивает за собой в воду даже буйвола, а буйвол в четыре раза сильнее антилопы. Этот же крокодил имел в длину не более десяти футов. Крупная антилопа могла бы успешно помериться с ним силами, если бы не ее неудобное положение. И гад, как видно, понимал, в чем его козырь, – он крепко держал в своей страшной пасти, как в тисках, морду животного, не разжимая ни на секунду своей сильной челюсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28