Пока Гендрик и Виллем снимали шкуру, Ганс и Аренд препарировали голову и рога. Они и охотились-то почти столько же ради рогов, сколько ради мяса. Это был новый трофей для украшения холлов в Грааф-Рейнете. Рога обыкновенного гну достать нетрудно, но рога полосатого считаются ценностью, так как эти животные водятся только в отдаленной части страны.
Клаас и Ян помогали старшим – подавали ножи, поддерживали во время рубки части туши и обрезки кожи и вообще всячески старались быть полезными. Таким образом, никто не оставался без дела.
Все трудились, склонившись над мертвым гну, не поднимая головы и забыв осторожность, как вдруг неожиданный шум, достигнув их слуха, заставил всех вскочить на ноги. Они услышали громкое фырканье, сопровождавшееся каким-то трубным звуком, похожим на визг перепуганной свиньи, но только еще оглушительнее. Звук этот смешивался с хлопаньем ветвей и треском сучьев. Все шестеро вздрогнули, а некоторые и задрожали от страха; но то, что они увидели, еще увеличило их ужас. Да что там говорить, представшее перед ними зрелище заставило бы забиться сердца и более закаленных в опасностях людей, чем эти мальчики.
Пригибая и топча ветви, сквозь кустарник ломилось громадное животное. На морде у него был высокий прямой рог, тело было огромное и грузное, ноги толстые и могучие. Сомнений не оставалось: перед юношами был носорог!
В Южной Африке их четыре породы. Тот, которого увидели охотники, был черный, с двойным рогом, так называемый «бореле» – самый опасный и свирепый из всех.
Когда юноши услышали треск, он еще был в кустах, у самой опушки; оглянувшись в направлении шума, они увидели, что он уже вырвался из чащи; задрав голову, мотая ушами и вызывающе потряхивая коротким хвостом, носорог тяжело бежал прямо на них. Его черные глазки горели злобой, и весь вид не предвещал ничего доброго. Он был ужасен, а громкое фырканье и шумное дыхание, вырывавшееся из его горячих ноздрей, еще усиливали внушаемый им трепет.
К величайшему своему огорчению, молодые люди убедились, что опасности не миновать. Ошибки быть не могло – носорог направлялся в их сторону и, очевидно, замыслил нападение. Ничего удивительного в этом не было – черный носорог без всякого повода бросается на что попало: на человека, на зверя, на птицу, даже на куст!
Положение юношей было очень затруднительно: на открытой равнине, пешие, и в ста ярдах от них – разъяренный бореле!
К счастью, лошади стояли спокойно, и, к счастью же, охотники привязали их так, что отвязать уздечки ничего не стоило. Если б не эти два обстоятельства, кто-нибудь из шестерых непременно был бы поднят на рог, а это означало верную смерть.
Все лошади стояли неподалеку у дерева, а уздечки были закинуты на короткие сучья. Сучья эти мгновенно можно было отломать, и в то же время они удерживали смирную лошадь на месте. Привязывать лошадей таким способом предусмотрительно научили юношей их отцы, и теперь он сослужил им большую службу.
Конечно, увидав громадного, как гора, бореле, молодые люди тотчас бросили тушу гну. Раздался общий крик ужаса. Все шестеро, побросав ножи, кинулись к лошадям, сорвали с сучьев уздечки и мигом вскочили в седла. Это было проделано в десять секунд, но и десятая секунда едва не оказалась роковой. Лошади уже заметили отвратительную морду бореле. Они в страхе шарахнулись в сторону и чуть не сбросили некоторых всадников. Очутиться в этот момент на земле было равносильно гибели.
Однако все кое-как удержались в седлах и секунду спустя тесной кучкой мчались во весь опор по равнине, преследуемые пыхтящим бореле.
Теперь, сидя в седлах и быстро приближаясь к лагерю, юноши, в том числе Гендрик и Толстый Виллем, уже готовы были смеяться над своим приключением. Они вполне были уверены, что никакой носорог не может в быстроте бега соперничать с лошадью, что скоро они потеряют его из виду и все кончится одним смехом. Но вдруг одна и та же мысль мелькнула у обоих, и веселое настроение мгновенно сменилось тяжелым чувством тревоги.
Молодые охотники скакали по двое. Гендрик и Толстый Виллем на своих быстрых лошадях, как всегда, опередили остальных. Оглянувшись, они увидели, что мальчуганы Клаас и Ян сильно отстали и бореле заметно их нагоняет. Он был уже ярдах в двадцати от скакавших рядышком что есть духу мальчиков. Впереди них ехали Ганс и Аренд; они обернулись одновременно с Гендриком и Виллемом и тоже увидели, в каком бедственном положении находятся их младшие братья. Все четверо невольно вскрикнули.
Да, лошадь легко уйдет от носорога, но ведь пони от него не уйти! Клаас и Ян в несомненной опасности. Если бореле их настигнет, то пони их не спасут. Громадный зверь одним ударом острого рога распорет брюхо маленьких лошадок. Мальчики в несомненной и страшной опасности!
Все подтверждало ужасную истину. Расстояние между Клаасом и Яном и носорогом, вместо того чтобы увеличиваться, все уменьшалось и уменьшалось – бореле их нагонял.
Это была тяжелая минута для всех четверых. И тут Гендрик проделал маневр, искуснее и лучше которого не видел никто в течение всей экспедиции. Дернув повод, он вдруг повернул лошадь влево и дал знак Виллему заворачивать вправо. Виллем инстинктивно повиновался, и оба одновременно помчались назад
– Виллем с одной, Гендрик с другой стороны дороги. Проскакав немного, юноши остановились и взяли ружья на изготовку.
Сначала между ними пронеслись Ганс и Аренд, потом на перепуганных пони Клаас и Ян, и наконец явился бореле.
Не дав ему поравняться с собой, охотники прицелились, выстрелили и, помчавшись галопом ему в тыл, вновь зарядили ружья.
Обе пули попали в цель и хотя не свалили чудовища, но сильно замедлили его бег. Кровь обильно текла из его ран. Однако он продолжал преследовать пони и, может быть, долго еще бежал бы за ними, если б Ганс и Аренд, в точности повторив маневр Гендрика и Толстого Виллема, не всадили ему две пули в морду.
Пули снова попали в цель, но и эти раны не оказались смертельными. Однако для Клааса и Яна опасность миновала – бореле уже не гнался за пони; вместо этого, собрав остатки сил, он в бешенстве устремился на ближайших противников – сначала на одного, потом на другого.
Несколько раз бросался он в атаку, но безрезультатно: теперь всадники видели его перед собой и, увернувшись, успевали от него ускакать.
Четверть часа длился поединок. Молодые люди вновь и вновь заряжали ружья и стреляли со всей возможной в данных обстоятельствах поспешностью.
Дело решила пуля Толстого Виллема. Не напрасно захватил он свое «слоновое» ружье! Свинец пробил череп гигантского бореле, и чудовище покатилось на землю.
Громкое «ура» возвестило победу, и шестеро охотников спешились около громадного тела бореле – бездыханный, он был им уже не страшен.
Кто-то съездил в лагерь за топором, чтобы отрубить его длинный передний рог. Это был редкостный и великолепный трофей! Немного погодя юноши отправились за мясом и рогами полосатого гну, взвалили свою добычу на крупы лошадей и благополучно возвратились в лагерь.
Глава 22. ПРЕРВАННЫЙ ЗАВТРАК
На следующее утро молодые охотники встали поздно – никаких особенных дел у них не предвиделось. Отъезд был назначен на завтра, и сегодняшний день они решили провести в лагере, чтобы дать лошадям хороший отдых перед долгой и трудной дорогой.
Итак, они поднялись несколько позднее обычного и приступили к завтраку, состоявшему из языка полосатого гну, горячего кофе и сухарей, большой запас которых, взятый из дому, до сих пор еще не истощился.
Молодые охотники легко обошлись бы без хлеба. Для них это не было бы таким лишением, как, вероятно, для тебя, мой юный читатель. В Южной Африке очень и очень многие совсем не знают хлеба – для них он неизвестная роскошь. Большинство туземцев никогда его не едят, да тысячи живущих на границе колонистов тоже прекрасно без него обходятся. Население Южной Африки – как туземцы, так и колонисты – не занимается землепашеством; в основном это скотоводы, и потому возделыванию полей здесь уделяют мало внимания. Стада крупного рогатого скота, лошади, отары курдючных овец и козы отнимают все их время, и земледельческие работы им не по душе.
Правда, самые состоятельные буры отводят несколько акров под кафрское зерно – разновидность индийского зерна или кукурузы – и иногда засевают два-три акра гречихой, но все это только для собственного потребления. На огородах они выращивают всевозможные овощи, а в обширных фруктовых садах растут яблоки, персики, гранаты, груши и айва; есть и виноградники, дающие неплохое вино, и огороженные бахчи с дынями, огурцами и тыквами.
Но бедному люду, особенно в отдаленных районах, о таких вещах думать не приходится. Единственная загородка около жилища бура-фермера – это крааль для скота. Хлеб для такого бедняка – большая редкость; основная его пища – это вяленое или свежее мясо, в особенности же баранина, которая приготовляется самыми различными способами и притом очень вкусно; и вообще кухня буров ни в коем случае не заслуживает пренебрежительного отношения.
Во многих прилегающих к границе районах, там, где еще не совсем истреблены дикие животные, ежедневную пищу буров составляет разная дичина. Здесь еще в изобилии водятся антилопы-скакуны, а также обыкновенные гну, и целые кучи их рогов бывают навалены около краалей любого бура-скотовода. Мясо гну, как уже говорилось, больше похоже на говядину, чем на дичину: когда оно жирно само по себе или же зажарено на прекрасном сале курдючных овец, из него получается роскошное блюдо.
Квагг, которых много в этих местах, тоже убивают ради мяса, но оно горьковато на вкус и идет в пищу только слугам-готтентотам.
Наши молодые охотники были дети богатых родителей и потому привыкли есть хлеб, но в случае нужды им не стоило труда от него отказаться. Однако сухарей они захватили с собой очень много – несколько мешков – и теперь с удовольствием завтракали, обмакивая сухари в кофе и закусывая их языком гну.
Юноши оживленно болтали, вспоминая приключение с бореле, которое, когда опасность уже миновала, казалось им очень забавным.
Итак, они ели не спеша и со вкусом, и время шло незаметно. Этот день решено было провести в приятном ничегонеделании, то есть просто бродить по лагерю да еще осмотреть амуницию и, может быть, наложить заплатки на протершиеся места в седлах и уздечках. Предстоящий длительный переход через пустыню требовал исправности во всех мелочах, и тут никакая предосторожность не была лишней.
Завтрак проходил под смех и шутки и еще не был съеден и наполовину, как вдруг в лагерь прибежал запыхавшийся Конго и принес известие, которое сразу опрокинуло все их планы. Оказалось, что, бродя по акациевой роще, он незаметно вышел на опушку и оттуда увидал в пустыне не больше не меньше, как целое стадо страусов!
Это известие взбудоражило всех, а Клаас и Ян встретили его криками восторга. Лени и усталости как не бывало! Челюсти заработали быстрее, один за другим исчезли куски мяса, кофе был проглочен залпом, и на вторую часть завтрака ушло в десять раз меньше времени, чем на первую.
С едой покончили в две минуты, а пять минут спустя лошади уже были взнузданы и юноши сидели в седлах. Никто и не вспомнил о том, что лошадям нужен отдых. В голове всадников гнездилась одна мысль: как бы окружить страусов?
Но где же был Черныш? Его участие и совет сейчас были бы очень кстати. По общему признанию, в охоте на страусов Черныш знал больше толку, чем любой из них, не исключая и Конго. И вообще с животными пустыни, мелкими четвероногими и птицами, бушмен был знаком лучше, чем кафр. Оно и понятно. Конго всю жизнь прожил среди пастушеских племен – ведь кафры не только охотники, но и скотоводы. Конго знал, как убить льва, леопарда, гиену или какого-нибудь другого хищного зверя, потому что главным его делом были стада и забота об их сохранности; охотиться же на мелких животных или брать их живьем у него не было навыка. Совсем иначе обстояло дело с Чернышом. Бушмены скота не держат. Правда, им случается стащить корову или козу у грикасов или у другого соседнего мулатского племени, а то и у кочующего бура; но, пригнав скотину к своему жилищу, бушмен не старается ее сберечь, а тотчас убивает и съедает. Отсутствие домашних животных и вместе с тем необходимость чем-то питаться заставляют его направлять всю свою изобретательность на охотничий промысел и ловлю разной «дичи», под которой бушмен разумеет все живое – от слона и жирафа до саранчи и ящерицы включительно!
Естественно, что при таком образе жизни бушмены в совершенстве знают всех населяющих страну диких животных, их привычки и излюбленные пастбища, а также и все способы охоты на них. Этими познаниями Черныш выделялся среди своих соплеменников и даже прославился у себя на родине как искусный охотник.
Но куда же он теперь девался? Уже больше часа его нигде не было видно. По словам Конго, Черныш погнал буйволов пастись на зеленый луг позади лагеря и, наверное, сейчас там находится. Кто-то предложил скорей за ним сбегать, но остальные воспротивились, находя, что это потребует слишком много времени. Конго сказал, что Черныш забрел с буйволами довольно далеко и, пока он вернется, пройдет не меньше получаса, а страусы тем временем уйдут Бог весть куда.
Нет, ждать Черныша невозможно. Как-нибудь надо обойтись без него. И юноши, вскочив на лошадей, помчались в пустыню.
Глава 23. ОКРУЖЕНИЕ СТРАУСОВ
Подъехав к опушке, юные охотники остановили лошадей, чтобы под прикрытием деревьев произвести разведку. Конго сказал правду. Действительно, на равнине гуляло небольшое стадо страусов. Семеро шли кучкой, а восьмой шагал несколько поодаль. Это был самец. Из остальных двое, по всей вероятности, тоже были самцы, а еще пять – самки. Я сказал «по всей вероятности». Вы, пожалуй, думаете: какое может быть тут сомнение, когда у самцов и самок страусов оперенье совсем разного цвета? Но это справедливо только в отношении птиц, достигших определенного возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28