Мне показалось, что прямо из воздуха. Я ничего не смог поделать.
– Сколько, ты сказал, их было?
Глаза охранника забегали.
– Я… я не знаю, сеньор полковник.
Сегура подался вперед.
– Может, их было всего двое или трое?
Пот стекал теперь так обильно, что солдату приходилось то и дело утирать лицо.
Полковник неожиданно обернулся к лейтенанту.
– Допросить его по всей форме! – приказал он.
– Нет… не надо! – завопил охранник.
– Если понадобится, примените пытки, но мне нужна подробная картина того, что случилось в архиве.
– Слушаюсь, сеньор полковник, – мрачно отозвался Рауль Добарганес. Эта обязанность была ему не по душе. Выглянув в коридор, он кликнул четырех караульных.
– Не надо!… Не надо! – не переставая вопил охранник, когда солдаты поволокли его из комнаты. Полковник усмехнулся.
– Теперь давай сюда надзирателей, которые позволили сбежать заговорщикам. Может, у них найдется, что сказать новенького.
***
Марта Лоран посмотрела в окно.
– Ох! – воскликнула она.
– Что случилось? – спросила Хелен.
– Иди скорее сюда. Видишь тех людей в парке? Хелен достаточно было одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.
Бросив: «Зови Пьера», – она кинулась в номер к Дорну Хорстену.
Но на полпути ее перехватили. Из-за угла вдруг выступили двое мужчин в форме сотрудников Policfa secreta. В руках у них были пистолеты.
Как Хелен ни брыкалась и ни пищала, вырваться ей не удалось.
Пьер Лоран высунулся из спальни.
– Что такое?
– Пьер, отель со всех сторон окружен вооруженными людьми, – торопливо заговорила Марта. – Наверно, это из-за нас. Нам ничего не надо сжечь или…
– Нет, ничего. Все наши бумаги у тебя в голове. А где Хелен и Дорн?
– Она побежала за ним. Думаешь, мы сможем выбраться?
– Вряд ли, но попробовать все же не мешает. Идем, Марта!
Он направился к выходу из номера. Жена поспешила за ним.
Дверь распахнулась, и на пороге появился старший инспектор полковник Мигель Сегура. За спиной его маячили вооруженные солдаты.
– Ага, – вкрадчиво сказал полковник, – шеф-повар ресторана «Нуво Кордон Бле», которому не нравится, как готовят на Фаланге, не так ли? Посмотрим, как вам понравится пища, которой кормят заключенных в Алькасаре, особенно тех, кто приговорен к расстрелу за подрывную деятельность!
Из холла донесся шум битвы: громогласные вопли, хруст ломаемой мебели, предсмертные стоны.
Полковник повернулся к одному из своих подчиненных.
– Возьми с собой еще четверых со станнерами. С детиной, который способен спуститься с десятого этажа, держа шестисотфунтовый сейф под мышкой, а потом голыми руками выломать дверцу, не так-то легко справиться. Смотри, он нужен мне живьем!
И снова обратился к Лоранам:
– Окажите мне честь прогуляться вместе со мной до Главного управления Policia secreta.
– Это незаконно! – возмутился Пьер Лоран. – Я требую, чтобы о моем аресте сообщили в Посольство Объединенных Планет, и отказываюсь разговаривать с вами до тех пор, пока оттуда не прибудет адвокат.
В группе полицейских послышались смешки.
Полковник сказал холодно:
– Пьер Лоран, вы не знакомы с законами Фаланги. Адвоката, который будет вас защищать, назначит суд.
– Адвокат-фалангиец? – фыркнул Лоран, мгновенно преисполняясь галльского задора. – Я требую адвоката Объединенных Планет!
– У них такой закон, Пьер, – тихо проговорила Марта. – Если это дело о шпионаже или заговоре, то адвоката назначает суд.
Под охраной полицейских Лораны спустились в холл отеля. Там они увидели Хелен, которую заботливо опекали агенты Policia secreta. Чуть поодаль, очень бледные, стояли с носилками в руках двое стражников Guardia Civil. На носилках в бессознательном состоянии распростерся доктор Дорн Хорстен; грудь его бурно вздымалась.
Служебный лифт, затем черный ход. На улице позади отеля ожидали полицейские лимузины. Арестованных отвезли в то самое большое серое здание, куда совсем недавно забрались Хелен и Хорстен, разыскивая протоколы суда над оперативником Отдела G.
Многочисленными коридорами их привели в огромную мрачную комнату для допросов.
Им разрешили сесть. Полковник Сегура покосился на начавшего приходить в себя доктора Хорстена.
– Двое, встаньте в том конце комнаты и не на минуту не спускайте с него глаз, – приказал он своим головорезам.
– Оружие наизготовку. Если почуете неладное, пускайте в ход парализаторы.
Доктор оправился на удивление быстро. Конечно, он еще время от времени постанывал и чувствовал себя так, словно добрый десяток лет болел ревматизмом и всевозможными артритами, но нашел в себе силы добраться до кресла.
Потерев поясницу, он спросил раздраженно:
– Что означает это насилие? У вас есть санкция?
– По законам Фаланги вы как временно проживающие на планете подпадаете под действие ее законодательства. Все наши законы распространяются на вас, – любезно сообщил полковник. – Но не будем терять времени. Через час состоится заседание трибунала, а расстреляют вас самое позднее после полудня. А пока суд да дело, вам введут сыворотку правды, чтобы вы назвали имена своих сообщников.
– Зачем трибунал, если нас и так расстреляют? – кисло осведомилась Хелен. Она уже не пыталась говорить детским голоском.
Полковник отвесил ей шутовской поклон.
– Я не забыл, сеньорита Лоран, как вы меня лягнули.
Он позволил себе улыбнуться.
– При допросе мы выясним, где находится ваша планета. Должен сделать вам комплимент: даже если все ваши сограждане увлекаются гимнастикой, вы, несомненно, первая среди них. Кстати сказать, это многое объясняет.
Сегура повернулся к доктору.
– Что же касается вас, доктор Хорстен, то мы уже обладаем кое-какой информацией о вашей родной планете… э… Фторста. Судя по всему, это весьма странный мир.
– Мне бы только добраться до вашей шеи, – прорычал доктор.
– Сочувствую. Но время поджимает. Трибунал соберется только из-за вас, поэтому неудобно заставлять его ждать. Так что приступим к инъекциям…
Дверь распахнулась. В комнату ворвался бледный, как призрак, лейтенант Рауль Добарганес.
– Что еще, черт побери, произошло? – рявкнул полковник.
Рауль Добарганес помотал головой, как после крепкого сна.
– Каудильо… – прошептал он, – каудильо убит.
6
– Убит? – выдохнул полковник.
– Застрелен. На параде в Альмерии, параде в честь славных матадоров, погибших на арене. Заговорщики выстроились вдоль всего поля. Их было по меньшей мере пятеро. Четвертый застрелил каудильо.
Хорстен мигнул.
– Ну и прилежные у меня оказались ученики, – пробормотал он.
Хелен задумчиво поглядела на него.
– Ты рассчитывал на что-то иное?
– Ну что ты, право слово, – возмутился Хорстен. – Теперь-то какая уже разница?
Полковник выскочил из комнаты. Приказы сыпались из него с умопомрачительной скоростью. Пьеру Лорану достало сил рассмеяться.
– Что ж, у нас появился лишний часочек жизни.
– И даже больше, – сказала Марта. И процитировала: – Законодательство Фаланги, статья третья, часть третья. В ходе национального праздника Fiesta brava до тех пор, пока не будет утвержден новый каудильо, на планете Фаланга нет преступников. Все без исключения жители могут принять участие в корриде.
– Ты хочешь сказать, что ворота тюрем открываются? – изумился Хорстен.
– Похоже, да. Какие-то они тут чокнутые.
– Тогда пошли отсюда. Надо вернуться в отель, – проворчала Хелен. – Нас никто не должен остановить. Она поглядела на Рауля Добарганеса.
– Правильно, котеночек?
Лейтенант смятенно прислушивался к их разговору. Когда проводилась последняя Fiesta brava, он был совсем юным и потому не помнил всех деталей этого празднества. Ему вспомнился только обуревавший всех восторг. И потому он растерялся сейчас ничуть не менее агентов Отдела G.
Но законы он знал.
– Вас никто не задержит. Начиная с сегодняшнего дня, на Фаланге нет преступников. Но как только выберут нового каудильо, вы снова будете арестованы и отданы под суд.
Хелен подмигнула ему.
– Пошли, ребята.
Они стояли на балконе номера Лоранов в отеле «Посада Сан-Франциско» и угрюмо поглядывали на беснующуюся на улице толпу.
– Какие костюмы! – воскликнула Марта. – Такие за один вечер не сошьешь.
Хорстен фыркнул.
– Однако народ гуляет с того самого момента, как стало известно о смерти каудильо.
Доктору ответил печальный Бартоломе Гуэрро:
– Для некоторых этот праздник – единственное развлечение в жизни. Мир переворачивается вверх тормашками. Пеон может бросить все дела и уйти в город на корриду, и никто не скажет о нем худого слова. Если у него есть средства, он может даже приехать в Нуэво-Мадрид на заключительные бои. В толпе беднейшие из бедных, наряженные в праздничные костюмы, веселятся рядом с зажиточными идальго и могут, если достаточно смазливы, сорвать поцелуй с губ благородных дам.
Хелен сказала, всматриваясь в ряды танцующих, смеющихся, кричащих, выпивающих фалангийцев:
– И так по всей планете?
Гуэрро кивнул.
– Повсюду. Есть, правда, несколько городков, таких маленьких, что они не имеют собственных арен. Наши арены – все равно что римские цирки и служат для тех же целей. Пока люди захвачены азартом Fiesta brava, им некогда задумываться над тем, какая у них тяжелая жизнь. А это – фиеста из фиест. Национальная Fiesta brava случается всего лишь раз, от силы – два за обычную человеческую жизнь.
– А предварительные бои тоже ведутся по всей планете? – поинтересовался Хорстен.
– Да. Сначала тореро сражаются на местных аренах. Потом лучшие из них соревнуются между собой за звание чемпиона провинции. Затем – ближайший крупный город и, наконец, Нуэво-Мадрид, где проходит финал. В тот самый миг, когда мы с вами беседуем, по всей Фаланге проводятся тысячи коррид.
– А как определяется победитель? – спросил Пьер Лоран. – Наверно, его выбирают судьи?
Фалангиец покачал головой.
– Нет, решают зрители, и ни один судья не осмеливается противоречить мнению трибун. Если тореро сражается хорошо, он получает в награду одно бычье ухо, а если великолепно, то два уха и хвост. Его могут еще наградить копытом, но для этого надо просто вылезти вон из кожи.
– Как происходят выборы? – продолжал расспросы Хорстен. – Я давно ломаю себе над этим голову. Неужели власть имущие могут допустить, чтобы победителем оказался какой-нибудь пеон?
Гуэрро печально усмехнулся.
– Считается, что шансы у всех одинаковы. Однако сыновья богатых помещиков впервые знакомятся с быками, когда им два или три года, а тем два или три дня. К десяти годам, натасканные самыми знаменитыми ветеранами арены, они могут сражаться с телятами. В двенадцать лет против них выпускают молодых бычков. Обычно они обучаются искусству тореро на tientas, это такие специальные турниры. Примерно в том же возрасте им разрешается самим забивать скот на местной бойне. Так они узнают во всех подробностях анатомию своих будущих противников. Поверьте мне, друзья, к шестнадцати годам наш идальго знает все, что только можно знать о bos taurus ibericus и Fiesta brava.
Его рассказ явно заинтересовал оперативников Отдела G.
Лоран спросил:
– А сражаются в одиночку?
Гуэрро пожал плечами.
– У матадора есть помощники, куадрильос. Один из них выручает матадора из беды, если что случится, а двое остальных сопровождают для престижа. Если человек может позволить себе нанять самого дорогого куадрильо, то он получает огромное преимущество. Другими словами, преимущество получают те самые идальго, о которых я вам говорил. У юнца из нижних слоев общества нет никакой возможности взять себе таких дорогих помощников. Помимо куадрильос в корриде участвуют еще пикадоры, бандерильеро и пеоны.
– А как дела у Хозе Ойоса – спросила вдруг Хелен. Гуэрро полной грудью вдохнул воздух.
– У него дела… нормально. Зрители зовут его Хозе-ито, и он по-прежнему остается Numero tres. Фаворитами, разумеется, считают первого и второго номеров, которых их поклонники называют Перико и Карлитос, но Хозеито по популярности прочно занимает третье место. Всей троице пока везет – никто из них не получил сколько-нибудь серьезных повреждений.
– Значит, третий. А как у него насчет этих… помощников? – поинтересовался Хорстен.
– Его куадрильос? Они все члены партии Лорки и все – профессионалы-тореро. Пожалуй, они ничем не уступят ни Numero uno, ни Numero dos.
Глаза Гуэрро заблестели.
– Сегодня у нас как будто и в самом деле равные шансы. По крайней мере один из наших будет участвовать в финальных боях – если только не осрамится по дороге! Представляете, что будет, если он станет кау-дильо!
Толпа на улице взревела особенно громко.
– Нам удастся понаблюдать за финальными боями? – спросила Хелен.
– А почему нет? Дело только в том, чтобы заплатить деньги за билеты. Были такие случаи, когда люди продавали свои дома или ходили побираться, лишь бы попасть на финальные бои. Арена вмещает пятьдесят тысяч человек, а присутствовать хочется всей Фаланге. Объединенные Планеты – организация богатая…
– Нам надо быть там, чтобы подбодрить Хозеито, – заметила Марта угрюмо. – Если он победит, то наша задача будет выполнена. А если он проиграет, то не успеем мы оглянуться, как полковник Сегура засадит нас в Алькасар.
Гуэрро нахмурился.
– Разве вы не можете бежать?
Он по очереди оглядел всех четверых.
Хорстен фыркнул.
– Интересно знать, куда? Звездолета нам, разумеется, не предоставят и на транзитный рейс тоже не пустят.
Какие бы у вас не возникали сомнения относительно нравственной стороны Fiesta brava, будь то в древней метрополии, в Испании и Мексике или здесь, на планете Фаланга, вы не сможете отрицать того, что это великолепное многокрасочное зрелище.
Пятьдесят тысяч человек занимали сидячие места. Еще примерно тысяч десять расположились на галерке и в проходах. Все были одеты в самые яркие костюмы Все возбуждены до крайней степени. Оркестры наяривали зажигательные мелодии, торговцы продавали пиво, тонизирующие напитки, орехи и всякие сладости, знакомые перекрикивались друг с другом через головы сотен незнакомцев. Мелькали веера и носовые платки. Всякий раз, когда юная сеньорита чуть приподнимала юбки, перешагивая со ступеньки на ступеньку по дороге к своему месту, мужская половина зрителей разражалась восторженными воплями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10