Но внезапная волна горя (не то чтобы более
глубокого, чем его собственное, но пришедшего откуда-то со стороны)
проникла в мозг и заставила поднять голову.
Лакхаараа. Он стоял в полусотне шагов от них и выл, задрав морду к
небу. Тщательно вытерев глаза (Лакхаараа - главный вожак Группы, почти
равноправный партнер, и он не должен видеть ведущего в слабости), Скадли
подошел к догу. Тогда пес завыл еще протяжнее, а потом схватил его за край
пятнисто-зеленого плаща, подтащил к одному из лежащих и закружился вокруг,
хрипло рыча и повизгивая. Сейчас прямо заговорит!
Скадли встал на колени рядом с трупом. Да (он уже догадался), это был
солдат. Ну и что же? Солдат вообще-то двое было, вон еще один валяется,
почему же именно с этим Лакхи уже второй раз ведет себя как щенок? Как
щенок...
Зубы среднего сошлись под нижней челюстью, на горле, и лицо,
охваченное светлой бородкой, оставалось нетронутым.
Да, Скадли видел его пять лет назад, когда еще не было этой бороды. И
войны не было. Раньше тоже видел, почти каждый день, но пять лет назад - в
последний раз. И тогда, как и теперь, глаза его были мокры от слез.
...Их дома в Нико соприкасались стенами, словно подталкивали друг
друга локтями. Семьи не очень-то ладили, но сыновья-первенцы сначала не
осознавали разницы между ларами и никанцами, а когда с возрастом уловили
ее, не охладели друг к другу. Возможно потому, что оба были помешаны на
собаках. В столице как раз открывались первые Школы - кто мог тогда знать,
с какой целью они закладываются... Моурнианнэ (или Морни, если говорить на
"общем") был двумя годами старше, но именно Скадли первым принес в дом
неуклюжий жесткошерстный комочек, который тогда еще трудно было назвать
догом, тем более - боевым. Впрочем, слово "боевой" тогда и вовсе не
употреблялось. Морни тоже нацелился было на Школу, и кажется, он обладал
способностями щупача (вот было бы здорово - два щупача в двух соседних
домах!); но и в Школе не проявили восторга - Скадли тогда не понял,
почему, - и отец, узнав, избил его до полусмерти за увлечение "варварскими
игрищами".
Потом... Потом - события в Кандикаре и признание независимости "Нико,
страны и города", нарушенное через год... Договор о репатриации никанской
колонии... Ряд телег на улице и непроницаемо-каменное лицо соседа, отца
Морни, и его каменная же ладонь, которая опустилась на плечо растерянного
подростка, обрывая его прощание с остающимся младшим другом, почти младшим
братом...
Щенка они вместе назвали Лакхаараа, что переводилось с ларского как
"Тот, кто имеет два сердца". Разумеется, это прямой перевод,
действительное значение было нечто вроде "Неуязвимый". Это имя Скадли ему
сохранил, хотя раскаты ларской речи вводили в шок каждого Проверяющего,
который посещал Школу, и они настоятельно советовали назвать вожака как
положено. Сохранил даже после второго похода, когда ненависть к ларам
кипела у него в груди, как расплавленный свинец. Сохранил, потому что имя
псу дается один раз в жизни и перемены он не примет.
И имя Моурнианнэ в прямом переводе звучало как "На бегу стреляющий в
скалу". Это тоже что-то значило, но тогда Скадли этим не интересовался, а
сейчас - и подавно.
Он постоял над мертвым еще немного и вернулся к убитой собаке.

2
О Создатель этого мира! О Великий!
Каково прегрешение человека, заставляющего страдать
молодую собаку от недостатка пищи?
И сказал Ахура Мазда: "Столь же великое, как если бы
он заставил страдать от голода деревенского ребенка,
находящегося у него в услужении".
Я сижу, значит, реву как малыш, Группа скулит вокруг... совсем
размокли. Но делать что-то надо. Встаю, промокаю морду, псов успокоил -
кроме Лакхи, тот все воет. Малый прямо лебезит - не может простить себе,
что меня бросил. А Нюхачу все это до пятки, как прошлогоднее мясо. Мерзкая
все-таки порода. Огрел бы его раз, да не поймет, за что.
Вообще-то нам положено в качестве доказательства правое ухо брать, но
тут я засомневался. Во-первых, они все далеко друг от друга, самому ходить
- до вечера не управлюсь, а собакам это не поручишь. А во-вторых... Даже
сказать неловко. У одного-то из них я ухо точно не отсеку.
С одной стороны, конечно, они наших не жалеют. Это-то я знаю не из
Бесед. Но все-таки.... А главное - время, время! Двое суток гнал, значит,
и обратно - столько же. А у меня еще две собаки ранены.
Так ничего придумать и не могу. В конце-концов икнул я на это дело и
заставил Группу вырыть яму (лопаты не было, а мечом копать - опять же
время). Похоронил обоих вместе. Как - кого? - Морни и Верного, конечно.
Знаю, у них это не принято, но не мог же я погребальный костер сварганить
- это ведь воз сухого дерева. Потом, на ларские обычаи я икать хотел, я
его - как никанца. Чего скалишься? Он бы знаешь, каким собаководом был,
если бы Всемогущий иначе распорядился! Уложил, как нужно - в позе спящего,
рядом дорожная сумка... Хватит.
Уши не стал брать. Скажу - пятнадцать - пусть поверят или проверят,
если смогут. Небось, поверят - я все-таки пока на хорошем счету. А у того,
которого считаю Сыном, беру всю голову и медальон нагрудный. Гнусное оно
дело - головы рубить, но война спишет. Не мы начали... Сдам в Управление,
пусть разбираются.
Обратный путь трудным был. У меня за плечами доспехи Верного и Лакхи,
две головы (да, я не сказал, вторая - того старикашки, что чуть не упокоил
меня. Все молодые ребята, а ему лет пятьдесят и ритуальная татуировка над
бровями: видная шишка, значит). Седьмой совсем потух, сзади все плетется.
Я, конечно, лапу перевязал, но я же не целитель. В общем, мы ночуем чуть
ли не на том же месте, где их вечерняя стоянка была. Там как раз родник
есть поблизости, но они, дурачье, его не нашли. Впрочем, так бы их и
подпустил к воде...
Наутро Седьмой окончательно расхромался. Гружу его Лакхи на спину. А
что - Лакхи раза в два тяжелее меня, а он, наоборот, вдвое легче. Вот и
считай. Почти как на лошади получается. А Пятый - в порядке, как не было
ничего.
Одним словом, к своим мы добираемся лишь следующим вечером. Нас,
конечно, уже похоронили, Ребята виснут на мне всем скопом, так что я живо
оказываюсь на земле. Даже заплечный мешок снять не дали. Очень
трогательная сцена, чуть второй раз не разнюнился. Особенно меня достал
Массажист - я месяца три назад у него занимался, когда курс кончал, и
время от времени кого-нибудь из псов приводил, если помощь требовалась, но
особой дружбы у нас не было (какая дружба - он мне в деды годится). А он,
оказывается, больше суток не спал, когда все, кроме нас, вернулись, не ел
и молился. Всемогущему.
Головы и отчет, конечно, отнес в Управление - это сразу, в тот же
вечер. Потом меня наши в бассейн потащили и драили меня там до темноты: я,
как выяснилось, до того устал, что сам даже мочалку держать не могу. Я
думал уже завалиться, но Гети и Вигр не ушли, и мы с ними едва ли не всю
ночь протрепались. Гети тоже пса потерял, своего Восьмого из средних. Это
его первая потеря, а он нас всех моложе на столько же, на сколько я был
младше Морни (хватит!) - совсем еще пушистый. Какой там сон! Все нам
Восьмого расписывал. Почти до утра утешали мальчика. Я вообще зеленый
стал, как листик: третью ночь не сплю. Почему третью - ну, позавчера
караулил, а вчера не мог из-за... (хватит, я тебе говорю!)
Нас на этот раз в каком-то роскошном доме поместили. Летняя вилла,
наверно, - со внутренним двориком, бассейном, паровой баней и прочими
красотами. Выхожу утром и вдруг - топот, лай... Пленных ведут.
Ой, много их, оказывается. Я-то думал, что на этот раз в плен не
брали. А конвоируют их курсанты Школы Внутренней Службы. Это они себя так
называют, мы их - проще: "стража". Все черные: и стражники-люди, и
стражники-псы, только псы еще с рыжими подпалинами. Не люблю я их - ни
тех, ни других. Одинаковые они. Сильные они и цепкие они, но все же волчья
это работа, не собачья и не человеческая. Соответственно, и мозги у них с
вывихом - иных в эту Школу и не берут. Меня раз арестовали, жабы. Ни с
того ни с сего - вдруг пес ихний сзади подлетел, сбил с ног, поранил даже.
И эти двое тут как тут, руки закручивают. Ну, тут Группа налетела, я ее
едва удержал, и то уже после того, как эта троица вдоволь земли наелась.
Стоят передо мной бледные-бледные (даже пес, кажется, побледнел).
Подозрительным я, видите ли, показался. Испугались, спрашиваешь? Не то
слово, там аж запахло кое-чем.
А пленные все идут и идут. Ну, я ничего, я их теперь уже спокойно
видеть могу. Не то что сразу после того похода. Когда мы у них повторно
Нику отбили, я первым делом сбегал к себе домой, а потом ворвался в
лагерь, куда ларских колонистов поместили (из их новой колонии), и резал,
резал, пока не полегчало немного. Спасибо Наставнику - прикрыл меня, а то
бы недолго и под трибунал. Официальная гуманность, чтоб ее об стенку...
Пленных, значит, не положено... Что? Да человек десять в тот раз! Были ли
среди них женщины? Были. И из малышни тоже кто-то под руку попал. Нет,
тогда я ни о чем таком не думал. У меня вообще в тот день одна мысль была,
одно воспоминание: "мама! отец! братики!.."
Ладно. Чего уж теперь бредить. Не я один такой.
Рабство Ближайший Друг отменил сразу после того, как стал Ближайшим
Другом, но суть этой отмены, по-моему, никто, включая меня, не понял.
Правда, выбор у пленных (а из своих - у осужденных преступников) все-таки
сейчас будет: либо строительные работы (чем не рабство?), либо -
Испытания. Причем средний пленный, если за ним других дел не числится, на
строительстве должен пахать пятнадцать лет, а на Испытаниях - пять. Если
доживет, в чем сомневаюсь. Но все равно многие согласны, рвутся даже! А
что - кормят лучше, издевательств поменьше. Официально их вообще нет, но
мало ли чего нет официально... Если, упаси Всемогущий, я бы под трибунал
попал, то и сам бы это выбрал.
Ну, дальше все идет как ожидалось. Рассредоточили нас на границе
Западного округа (это Оремон, значит, Западным округом сейчас
называется... Впрочем, сами виноваты: что ни говори, а Лару они
продались). Несем охранную службу, но ночами - стычки с оремонскими
бандами, редкие и успешные. Время от времени нас повзводно отзывают и
дочитывают курс лекций.
Сейчас как раз практические занятия по тактике - Испытания.
Стрелковые, без Групп. Оказывается, специально для Ведущих разработали
новый лук-баллисту, легкий и складной, с двойным стременем вместо ворота.
Не очень-то дальнобойный, но за триста шагов пробивает щит ларского
образца и солдатскую кожаную куртку вместе с ее содержимым. Как всегда, в
этом мы удостоверились на добровольцах из пленных.
Рубеж перехода в атаку был тридцать шагов, а не шестьдесят, как
обычно, но это нормально: он скорострельней, чем общевойсковой с воротом.
Их задача была дойти до этой метки двумя отрядами: глубокой колонной и в
рассыпном строю. Ну, оба раза они и не дошли, хотя в рассыпном целиться
труднее. Отличное устройство - будь у меня такой, я бы их в первый же день
без всякой погони перещелкал. Правда, это опытные образцы...
А между прочим, - вот усовершенствуют лук-баллисту, или ручные
огнестрелки появятся, или развалится Империя Лар (ну, это навряд ли), - и
что же? Мы все сразу ненужными станем?
Вигр в последнее время странным стал. Нет, это в нем не власть
переваривается - он ведь давно сержант и лучшего сержанта я, по правде, не
желаю. Это от ума, наверное, - он умный, из образованной семьи, а в Школу
попал, как и я. Но много он на себя берет, я его сейчас уже обрывать
начал: "Не смей! Не желаю слушать!" Ох, нарвется... А ведь он все-таки мой
самый близкий друг, единственный, кому я могу довериться полностью, вплоть
до головы. Неужели взрослеем, и пути расходятся? Но цель-то у нас одна?
Или нет? Он теперь со здешней молодежью связался, благо в Оремоне "общий"
знают (а у нас уже начали забывать, по-никански говорим). Сам я не видел,
но ребята рассказывают, что один из них - хиленький такой, головастик, -
даже к нам сюда приходил. Гети по этому поводу гнусно хихикнул, за что
получил от меня в ухо. Я эти намеки отметаю сразу: Вигр не такой человек.
А вот как бы он ненароком не сболтнул лишнего... Если кто-нибудь стукнет,
могут привлечь по делу "о разглашении"..
Впрочем чушь. Вигру я верю, как себе... больше, чем себе. И думать о
друге, "а не выдаст ли он военную тайну" - подло. Иначе это не друг.
Да, я забыл - меня к награде представили, наверное, на днях выдадут.
За что, спрашиваешь? Ну, нам не объявят, но должно быть определили, кто
эти двое. Могли бы и объявить, кстати, - по крайней мере, мне.
Секретность, чтоб ее три раза об стенку...

3
И сказал Ахура Мазда: "Покуда собака способна лаять,
ни воры, ни волки не унесут ничего со двора твоего".
Но волков, этих зверей со слюнявой пастью, надлежит
убивать, истреблять и уничтожать.
Когда они вернулись в укрепленный лагерь, стояли плоские сумерки. На
сей раз не было ни бассейна, ни летней виллы - просто оборудованная высоко
на склоне площадка, с которой можно было контролировать три смыкающихся
ущелья. Сержант и еще четверо, взяв догов со вьючной сбруей, спустились в
деревню за продуктами. Четверо - потому что лошади здесь не пройдут, а дог
слушается только своего ведущего (исключение - в Строю). Да и небезопасно
было одному в селении, даже при собачьем эскорте. Скадли сам не
напрашивался, и Вигр его не пригласил.
Вернулись они не с учений, а с операции по обезвреживанию банды.
Световым сигналом сообщили, что в двенадцати полетах ниже по центральному
ущелью через реку переправилось несколько вооруженных мужчин.
1 2 3 4 5 6