Надеюсь убедить своих коллег в процессе личной беседы. Желаю успеха».
Подпись: «Маккоубер». Постскриптум. «С Ютавра глаз не спускай!»
Леонид отложил письмо, вынул ключ. Посмотрел на сейф, подумал, что это сейчас уже ни к чему, и бросил ключ в ящик стола. Все было ясно...
Вернувшись в Зимнюю Пирамиду, Леонид попал в какой-то суматошный маскарадный хоровод и едва сумел из него выбраться.
В кафе за столом никого не было. Леонид огляделся. Кафе было полупустое, даже Апполо и Мергоб куда-то исчезли вместе с экзотическими инструментами. Леонид спрыгнул с платформы, и его окликнул издалека голос Надии. Они стояли группкой и поджидали его. Все были в полумасках. Кроме Дэна. Надия сказала, что сейчас погасят солнце, раздвинут стены и будет праздничный фейерверк.
И действительно, солнце начало меркнуть, погасло, и станы стали медленно расходиться, как раскрывающийся бутон. В зале вспыхнуло нижнее освещение, а наверху разверзлось черное звездное небо. Стены продолжали расходиться четырехлепестковым цветком, и появился, полосатый диск Юпитера. Музыка смолкла, люди замерли, подняв головы кверху. Леонид взглянул на Дэна. Дэн, скрестив на груди тяжелые руки, задумчиво улыбаясь, смотрел на Бригитту.
– Не туда смотришь, – негромко сказал Леонид. – Держи равнение на Юпитер.
Где-то очень высоко, в самом зените, появилось кольцевое туманное пятнышко, быстро наполнилось ярким сиянием и вдруг бесшумно взорвалось цветными султанами длинных огней. В зале все разом заговорили, запели, задвигались, а в небе творилось что-то немыслимое: извивались огненные узоры, мерцали пламенные полосы, взрывались сверкающие облака лучистых звезд.
– Значит, летим? – спросил Дэн.
– Да, – сказал Леонид. – Это необходимо...
– Сразу после праздников?
– Нет. – Леонид обнял его за плечо, оттеснил немного в сторону. – Ты будешь приятно удивлен. Мы летим завтра.
У Дэна вытянулось лицо.
– Завтра?..
– Совершенно верно. Я тебя отлично понимаю, но мы должны вылететь завтра. Ну, а сегодня... Сам понимаешь, Бригитте ни звука...
Дэн посмотрел на Бригитту, вздохнул. Посмотрел на Юпитер.
Надия обернулась, и Леонид увидел ее зеленые глаза, глядевшие на него сквозь прорези полумаски внимательно и понимающе. Он улыбнулся в ответ, а по спине прошел холодок. Он представил себе, как скажет ей завтра то, что сейчас говорил Дэну Фросту. «Понимаешь ли... Это просто необходимо». «Понимаю...» – ответит она и опустит глаза. «Но, если ты имеешь что-нибудь против, я могу отменить свой полет». – «Нет, отчего же, не надо. Правда, так будет лучше». Она умница, она понимает, что так будет действительно лучше... Где-то сказано о наказании за первородный грех: «Будете есть хлеб свой в поте лица своего». Какая замшелая чушь, однако! Древний мстительный бог придумал для разделенного надвое человечества более изощренную казнь. «Идите, – сказал он, – и в поте лица своего вечно решайте вечную проблему своих семенных отношений». И потирая руки, смеялся над человечеством...


ЮТАВР

Леонид закончил просматривать результаты математической обработки крамеровских наблюдений и потянулся было к отчетам Маккоубера, но в каюту вошел Дэн и объявил, что Юпитер уже на носу и пора готовиться к траверз-маневру.
– Быстро, – сказал Леонид, собирая отчеты.
– Преимущества новой техники, – сказал Дэн. – Это тебе не «Шкода» и не «Сузуки». «Тайфун» – хорошая скоростная машина.
– Прекрасная машина, – согласился Леонид. – И комфортабельная. Очень удобно летать без скафандров.
– Нет, – возразил Дэн. – Скафандры придется надеть.
– Может, не стоит? Я полагаю...
– Ты полагаешь. Здесь кто командир?
– Здесь ты командир.
– Тогда позволь мне выслушать твои соображения в скафандровом отсеке.
В тесном отсеке они помогли друг другу забраться в скафандры.
– Закрой гермошлем, – сказал Дэн.
Леонид закрыл.
– Связь? – спросили наушники голосом Дэна.
– Есть. Слышу тебя отлично.
– Давление воздуха?
– Есть. Полусуточный запас. Можно подумать, что ты затеваешь десантную операцию или что-нибудь в этом роде.
– Можешь открыть гермошлем. Нигде не жмет?
– Немного в плечах. Ощущения черепахи в панцире не своего размера.
– Потерпишь.
– Конечно. В общем-то я терпеливый.
– А я, значит, в частности.
– Да. Это становится символом всех научных профессий нашего века.
Коридор был узкий, пройти в пилотскую рубку можно было только по одному, и Дэн в белом скафандре проворно двигался впереди. Не задерживаясь, он с ходу нырнул в наклонную горловину овального люка, и, когда Леонид протиснулся в рубку, Дэн уже сидел в кресле первого пилота, слева, и застегивал на себе ремни. Леонид устроился в кресле второго пилота, справа. Кресла были одинаковые: высокие, чуть наклонные спинки, широкий разворот подлокотников с мягкими желобами для рук, а на концах подлокотников было что-то наподобие рукояток автоматических пистолетов – по три рукоятки на каждом конце, и держаться за них, наверное, было бы очень удобно. Леонид осторожно потрогал.
– Мне ничего здесь не трогать? – спросил он.
– Сколько угодно, – пробормотал Дэн из глубины шлема, окидывая взглядом показания неимоверного количества приборов.
– Так... Значит, дубль-система ручного управления отключена и первый пилот полностью монополизировал управление катером.
– Не говори мне, что это тебя удручает, – пробормотал Дэн. – Плохо слышу, включи скафандровую связь и проверь крепления ремней.
Леонид включил и проверил.
– А если у тебя случится приступ радикулита? – спросил он.
– Красная кнопка, – сказали наушники голосом Дэна. – Не туда смотришь – на пульте, прямо против левого подлокотника. Последнее средство. Но больше ничего, кроме рации, трогать на пульте не советую. Катер сам выйдет по вектору ослабления потенциалов поля тяготения.
– ...И, жизнерадостно оглашая радиоэфир сигналами бедствия, озаряя пространство красивыми вспышками красных ракет, пойдет слепым курсом по пеленгу окраинных радиомаяков. Широкоплечие, изнывающие от скуки пилоты-перехватчики спасательной службы под завывание сирен бросят давно надоевшие нарды и домино и устремятся в увлекательную погоню.
– Ну, ну, занятно, – проговорил Дэн, включая экран переднего локатора.
– А потом, встречаясь с тобой в Форуме или в Зимней Пирамиде, герои-спасатели будут с непринужденностью старых знакомых стучать тебе в спину огромными кулаками и с лошадиным ржанием вопрошать: «Ну, как дела, крестник?» И начнут предаваться веселым воспоминаниям: «Я, значит, вспарываю люк форсаж-резаком и, что характерно, чувствую, реактор катера на пределе. Ну, думаю, влезу я внутрь, а он сейчас ка-ак шарахнет, и будет это не катер, а банка с мясными консервами. Ну, влез я, братцы, а этот тип глазами лупает и, что характерно, даже ремни не сбросил. Что же ты, говорю, сякой-такой, даже не расстегнулся! Беру его вместе с ремнями, волоку к входу, а он упирается, вроде бы как не в себе. Кричу Рэнду, чтобы волок второго, а этого – под зад коленом и прямо в лапы Сержу. Ну, отошли и только загнали шлюпку в вакуум-створ перехватчика, ка-ак шарахнет – и, что характерно, катер в куски. А этот тип потешно так проморгался и спрашивает: что это, говорит, там блеснуло? Мы так и попадали друг на друга и от смеха чуть концы не отдали. У Рэнда в скафандре даже термос с горячим какао лопнул, и, что характерно, грудь ему здорово обожгло. Перед этим он трижды лазил в горящий „Мальборо“, и ничего, а тут с ожогами от шоколада в госпиталь угодил»... Скажешь, я неверно обрисовал ситуацию?
– Не знаю, – ответил Дэн. – У меня еще ни разу не было приступа радикулита.
– Ты какой-то сегодня... Ничем тебя не проймешь.
– Просто я не в восторге от нашей затеи. Сначала Маккоубер барражирует в облаке с известным тебе результатом. Теперь и тебя туда потянуло... А я гоняю катера и каждый раз не знаю, чем это кончится.
– Включи, пожалуйста, передний обзор. Летим, как вслепую.
– Почему вслепую? Летим, как положено, по приборам. Не надоело еще смотреть на Юпитер? – Дэн чуть повел кистью левой руки.
На экране переднего обзора словно распахнулся темный занавес, и Леонид на секунду зажмурился.
– Ух, ты!.. – сказал он. – Папаша совсем уже рядом.
Катер шел на Юпитер с солнечной стороны, и перламутровый блеск бело-зеленых, бело-голубых, нежно-розовых, желтых и кремовых облаков огромного шара немного слепил. Облака охватывали планету-гигант оплывающими поясами.
– Ну вот, – сказал Леонид, – поздоровались. Теперь можешь выключить, если тебя отвлекает.
– Ладно, – сказал Дэн, – ничего... – Голос у него стал мягче. – А то, действительно, как вслепую. – Помолчал и добавил: – Даже Папаша сегодня весь какой-то праздничный...
Леонид неотрывно смотрел на Юпитер. Он обратил внимание на плывущий по ухабистым волнам облачного массива черный теневой кругляк и по его размерам догадался: тень от Ганимеда. Он поискал тень от маленькой Амальтеи, не нашел и подумал, что Амальтею, возможно, придется искать с ночной стороны. Значит, Рой можно будет увидеть только локатором.
– И где-то там пасутся наши «Мамонты», – проговорил Дэн.
– И дают молоко.
– Прокисло наше молоко... – сказал Дэн.
– Что делать, – сказал Леонид. – Это вы с Маккоубером позаботились о закваске.
– Две тысячи стержней?
– Да.
– Никак в толк взять не могу, – признался Дэн. – Рой получает в сутки более шестидесяти миллионов стержней. И вдруг какие-то несчастные две тысячи...
– Это были не простые стержни, Дэн. То есть, совсем не те стержни, которые выбрасывают за атмосферу наши «Мамонты». На Ю-стержнях записана информация о том, что делается в глубинах Юпитера, а на стержнях из экспериментального отдела, которые вы с Маккоубером подбросили в стаю, была записана информация иного характера... Информация о том, что делается в глубинах наших мозговых извилин.
Дэн присвистнул.
– Да-а-а... – протянул он. – Действительно... Но откуда Маккоубер выкопал эти стержни?
– Когда мы проектировали систему «Физлер», нам нужно было отработать метод съема информации с полученных от «Мамонтов» стержней. Система «Физлер» должна была быть способна снимать со стержней информацию любой, даже самой высокой сложности. Вот мы тогда и решили принять за эталон Ц-информацию. То есть, ту информацию, которую с помощью специальной медицинской аппаратуры мог дать нам наш собственный мозг.
– И вы ее, значит, на стержни... эту Ц-информацию?
– Да. Ведь трудно было придумать что-либо сложнее, чем Ц-информация. И мы ее, значит, на экспериментальные стержни... Ну, отработали систему дешифровки на «Физлерах» и сдали Ц-стержни на склад за ненадобностью. А совсем недавно группа злоумышленников – некто Маккоубер, Дэн Фрост и еще какие-то две неопознанные личности – похитила стержни и тайно провела известную тебе диверсионную операцию под кодовым названием «Ютавр». Вот и весь детектив.
– Так уж и весь?.. – усомнился Дэн.
Он тронул что-то на лицевой панели радиостанции, и в наушниках тонко и нежно защебетало: «киу-киу, фью-фью, киу-киу, фью-фью»...
– Что это? – спросил Леонид.
– Радиомаяк на Ио. Новые позывные.
Сплюснутый шар Юпитера на экране заметно подрос. Впрочем, ощущение его шаровидности постепенно стало теряться, планета теперь казалась больше похожей на огромный выпуклый щит.
– Ты рассказал мне первую часть детектива, – напомнил Дэн. – Чего ради Маккоуберу понадобилось подкармливать «камбалу» Ц-стержнями?
– Видишь ли, Дэн, здесь мы вступаем в область догадок... Тебе любопытно?
– Еще бы! Ведь все ваши сумасшедшие идеи у меня... – Дэн похлопал себя по затылку шлема, – вот они где.
Леонид помолчал, раздумывая.
– Видишь, ли, Дэн... – повторил он. – Возьмем, к примеру, обыкновенное облако обыкновенной пыли. Пока оно не очень большое, мы к нему, в лучшем случае, снисходительны. Когда оно предстает перед нами в других масштабах, ну, скажем, в масштабе газопылевого скопления в одном из уголков нашей Галактики, мы начинаем к нему относиться с почтением. Потому что мы хорошо понимаем, что видимость стабильности и однородности такого скопления – сплошное надувательство, поскольку в этом сверхоблаке неустанно формируются довольно крупные космические объекта.
– При чем здесь Маккоубер, Ц-стержни и «камбала»?
– Не торопись. Для того, чтобы понять действия Маккоубера, нужно как следует уяснить себе ситуацию. Конечно, то, о чем я говорил, – всего лишь грубая аналогия... Или, лучше сказать – приблизительная модель нашей ситуации. Мне важно было дать тебе понять, как много зависит от существующих точек зрения на те или иные вещи. Мы смотрели на «камбалу» снисходительно, как на стабильнее и однородное облако стержней. Маккоубер смотрел на нее с почтением и тревогой. Поэтому Маккоубер первым из нас заметил, что «камбале» надоело быть просто однородным скопищем стержней, и она вдруг стала проявлять опасную наклонность к самостоятельному изменению своей структуры. Сначала это были «гравитационные мерцания», потом дело дошло до формирования внутри «камбалы» огромного количества хаотически перемещающихся сгустков.
– Я видел их, – сказал Дэн. – На экране локатора. Одни из них формой были похожи на огурцы, другие – на веретена. Длинные такие, размерами, пожалуй, с наш катер, а то и побольше. Я удивился, каким это образом они ухитряются довольно резво перемещаться с места на место, и спросил Маккоубера...
– Что он ответил?
– Он так посмотрел на меня, будто я оскорбил его бабушку, и сказал, что ему абсолютно плевать на проклятые способы их проклятых перемещений. И тут же добавил, что, если стая «огурцов» надумает вдруг разлететься в разные стороны, Проекту – крышка. Потом он приказал мне выбросить в стаю Ц-стержни. Я выбросил. И больше мы к этому разговору не возвращались.
– Все правильно... – задумчиво проговорил Леонид. – Ты требовал от него объяснений, которые дать он, конечно, не мог.
– А ты бы мог?
– Нет. Пока нет. Я могу лишь догадываться... Но одно ясно: во всем повинен комплекс специфических условий существования облака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14