Она неслась так быстро, что у неё закололо в боку. И так же закололо сердце, едва она представила себе, что сейчас может происходить в квартире, если там — другая Монни. Её следовало побыстрее остановить, загнать обратно в зеркало. Но как это сделать?
Девочка устало опустилась на пол перед очагом. Если поднять голову, можно было увидеть семь звёздочек вырезанных в каминной доске над её головой. Монни вдруг поняла, что говорит вслух, как будто в доме было кому её выслушать. И не только выслушать, но и поверить и даже помочь.
— Я должна её вернуть, — сказала она, заканчивая свой рассказ, хотя слушателями были лишь воздух да очаг. — Страшно подумать, что она может там натворить. А настоящая Монни Фиттс — я, а не она.
Монни вынула все три подарка, присланные ей почтовым ящиком.
— Видите? Я их верну — только пусть всё будет как прежде. Только сделайте так, чтобы она не натворила… — впервые за многие годы Монни закрыла лицо руками и зарыдала. Она прекрасно представляла себе, что может сотворить другая Монни, временами она сама каких только гадостей не желала — и Биму, и Стелле, и девочкам в школе, — и всему миру, где ей было так плохо и одиноко.
— Помогите мне её вернуть, — прошептала Монни. — Вернуть, пока она…
Монни помедлила, а потом заставила себя сказать всё до конца.
— Пока она не сделает то, что хотела сделать я сама. Она — она ни перед чем не остановится!
8. Посмотри на себя!
Монни и сама не знала, какого ответа она ожидала. Можно подумать, что её кто-то слышал! Но постепенно она собралась с мыслями и ей удалось почти совсем унять дрожь. В конце концов, может, ничего и не случилось! Может быть, это просто сон, как те, другие сны, когда она оказывалась на пустыре и видела сверкающие звёздочки на крышке почтового ящика.
Почтовый ящик!
Монни сжала губы. Если бы почтовый ящик куда-нибудь делся, может быть, вместе с ним исчезло бы и всё то, что им с Бимом присылали в письмах. А что, если она просто разобьёт ящик, превратит его в лепёшку и выбросит вон?
Монни вскочила на ноги. Именно так она и поступит.
Только вот…
Она попыталась сделать шаг к дверям, но ноги не слушались, как будто их приклеили к полу или они увязли в цементе. Её захлестнула волна страха. Она не могла сдвинуться с места!
«Пожалуйста!» — закричала она. Но рядом никого не было, ни единой живой души! Она повернулась всем телом, но ноги были все так же приклеены к полу.
Монни стало дурно. Что её ждёт? Почему она застряла в этом старом доме? Ей хотелось закричать изо всех сил, но оказалось, что она не может издать ни звука.
Ей стало так плохо, что она опустилась на пол, свернулась калачиком и закрыла лицо руками. Её здесь держат, чтобы другая Монни смогла натворить всё то, что приходило в голову ей, настоящей Монни. Увидеть себя — вот что было написано на бумаге, в которую завернули зеркало. Она увидела себя — частичку себя — и ей стало так страшно.
Дрожащими пальцами она открыла кошелёк и положила на каменную плиту куклу, лицом вверх. Затем она сняла с шеи цепочку и положила метёлку рядом с куклой. Последним она выложила зеркало, хотя глаза бы её на него не смотрели. Теперь все подарки из почтового ящика лежали рядышком.
— Заберите их, — хрипло прошептала она. — Пожалуйста, заберите их, только оставьте меня в покое.
Серебряные предметы сверкали так ярко, как будто их освещали лучи солнца. И оказалось, что Монни не может отвести от них глаз, хотя всей душой желала никогда больше их не видеть.
А кукла стала меняться! У неё опять появилось лицо. Монни хотелось кричать, но она не могла издать ни звука. Это было её собственное лицо. Да, её собственное, но какое-то другое. Казалось, она стала старше, такой же взрослой, как Стелла, а лицо продолжало меняться. Вот она стала ещё старше, как мисс Ридер, как… Вокруг глаз, вокруг рта залегли морщинки, волосы поседели, стали совсем белыми. Теперь это было лицо старой женщины — то самое лицо.
Кукла зашевелила губами. На этот раз Монни смогла разобрать слова: «Готовься».
Монни всхлипнула.
— К чему готовиться? Скажи, как мне загнать её обратно в зеркало? — девочка не смогла бы объяснить, откуда пришло к ней это предчувствие, но ей почему-то казалось, что кукла с лицом старухи сможет ей все объяснить.
— Посмотри на себя, — повторили губы.
Монни повиновалась, она ничего не могла с собой поделать, но у неё так тряслись руки, что девочке пришлось взять зеркало обеими руками. Она посмотрела в зеркало и…
Ничего не увидела!
Зеркало оставалось абсолютно незамутнённым, ей было видно всё, что находится позади — стены дома, дверной проём и даже кусочек улицы — вот только себя она не увидела!
— Меня нет! — прошептала она.
Она ещё раз посмотрела на куклу, ожидая, что и лицо исчезло. Ничего подобного.
— Я не вижу себя, — сказала она кукле.
— Посмотри на себя, — повторили старческие губы.
Монни попробовала ещё раз. Стены дома, дверь — их было хорошо видно. Монни обернулась и посмотрела назад. Да, именно эта картина и отражалась в зеркале. Только её самой не было.
— Меня нет!
— Посмотри на себя.
Монни со слезами схватила куклу и засунула её в кошелёк. Туда же отправилась и метёлка. Она бы с радостью оставила зеркало на каменной плите, но почему-то не посмела. Отнести это все назад, в почтовый ящик! Вот что нужно сделать.
Ноги девочки опять были свободны, и она снова помчалась, только теперь не к дому, а в обратную сторону, к свалке. Ящик стоял на своём месте. Флажок был опущен, крышка закрыта. Монни схватилась за ручку и потянула изо всех сил. Почтовый ящик не открывался. Она хотела было оставить метёлку, куклу и зеркало возле ящика, но оказалось, что пальцы её не слушаются и она просто не может бросить подарки на землю.
Страх уступил место злости, и Монни забарабанила кулаками по упрямому ящику.
— Открывайся! — закричала она. Можно подумать, что ящик испугается окрика и подчинится приказу.
Наконец она поняла, что ничего не получится. Крышка была пригнана так плотно, что будто её приклеили на веки вечные. Монни неохотно спрятала метёлку, куклу и зеркало в кошелёк.
Придётся вернуться домой, к Джонсонам. Нужно узнать, что там натворила другая Монни, та Монни, что на самом деле была частью её самой.
Теперь она не спешила, пытаясь на ходу собраться с мыслями. Что случится, если люди увидят обеих Монни вместе? Как она сможет объяснить, что произошло? Да нет, никак…
Она подошла к дому и неохотно вошла в подъезд.
— Эй!
Монни испуганно подскочила и обернулась. Это был Бим, он прятался у дверей Стивенсов. Цвет лица мальчика не изменился, и он слегка дрожал.
— Она… она пошла наверх, — пробормотал он.
Ему незачем было уточнять, кто «она». Монни посмотрела на лестницу, её трясло, как и Бима. Что там делала та, другая?
Монни вновь припомнила всё то, что иногда приходило ей в голову, когда настроение бывало настолько поганым, что хотелось поколотить Стеллу за её вечные издёвки и специально нарушить хоть одно из надоевших правил, установленных в семье Джонсонов.
— Мне нужно посмотреть, что там делается, — пробормотала Монни, не столько обращаясь к Биму, сколько уговаривая саму себя.
— А она — она останется навсегда? — спросил Бим.
— Не знаю, — честно призналась Монни. Она стала подниматься по лестнице, прислушиваясь и не зная толком, что собиралась услышать.
Её ключ от квартиры лежал в кармане и дверь была заперта, однако девочка была почему-то уверена, что для той, другой Монни ни ключи, ни замки ничего не значат. Монни подёргала за ручку. Действительно, дверь заперта.
Позади она услышала какой-то шорох. Рядом с ней стоял Бим; такой смелости от него она не ожидала. В руках он сжимал свои подарки из почтового ящика.
— Может быть, — неуверенно начал он, — если мы их вернём…
Монни покачала головой.
— Я уже пыталась, — коротко ответила девочка и открыла дверь. Потом она немного постояла, прислушиваясь. Из квартиры не раздавалось ни звука. Тем не менее от этой тишины становилось ещё страшнее. Ей хотелось захлопнуть дверь и бежать без оглядки.
Но нет, нужно идти вперёд, увидеть, что её там ожидает.
В гостиной никого не было, и в спальне Джонсонов царил полный порядок, после ухода миссис Джонсон там ничего не изменилось. Монни вздохнула с облегчением. Миссис Джонсон так много говорила о чистоте и аккуратности, что временами Монни хотелось устроить в её спальне хорошенький кавардак. Но её собственная комната — вернее, комната Стеллы, — что происходило там?
Монни заставила себя протянуть руку к двери и со страхом распахнула их настежь. Зрелище, которое предстало её глазам, можно было описать только одним словом: катастрофа!
Комната выглядела так, как будто кто-то задался целью учинить самый страшный разгром. Бутылочки и баночки, стоявшие на трюмо, были сметены на пол, обе постели разворошены, шкаф открыт и одежда вся валялась на полу. На голой кровати Стеллы сидела, поджав под себя ноги, другая Монни. Она ела шоколадные конфеты, обеими руками доставая их из коробки, которую вчера принесла Стелла. И при этом ещё гнусно ухмылялась.
— По-моему, очень даже неплохо. Что скажешь? — спросила она. — Как раз то, что мы хотели сделать, когда мисс Длинный Нос так разоралась по поводу своих старых духов. А теперь мы их вылили в раковину! И посмотри, что мы сделали с её одеждой, с её модными штучками-дрючками!
Липким от шоколада пальцем она указала на гору мятой, перепачканной одежды. А на самом верху Монни с ужасом увидела новое платье Стеллы, оно было измазано губной помадой и тенями для век.
— Нет! — закричала Монни, отказываясь верить своим глазам.
Другая Монни рассмеялась.
— Да! Подожди, ещё увидишь, что мы натворили на кухне! «Монни, когда помоешь стаканы, не забудь их потом убрать!» — она проговорила это совсем так, как миссис Джонсон, уставшая повторять, что нужно делать. — «Дорогая моя, домашнее задание нужно делать вовремя. Не забудь надеть тёплый свитер. Послушай, Монни, у тебя неважные оценки. Может быть, ты постараешься учиться получше? Монни, у тебя видна нижняя юбка. Надень другую. И…» — Монни из зеркала засунула в рот сразу две шоколадки, и всё остальное она пробубнила с набитым ртом. — «Нет, ты не останешься смотреть „Чемпионов“. Нет, Монни, эти джинсы носить нельзя, это полное безобразие. Монни, оставь Бима в покое! Монни, ты опять копалась в вещах Стеллы? Монни, перестань — перестань — перестань…»
— Замолчи! — закричала Монни. Все это она действительно часто, слышала и действительно каждый раз приходила в ярость.
— Всё время к нам придираются, — заявила Монни из зеркала и отшвырнула пустую коробку из-под конфет. — Ведь правда, они всё время к нам придираются? Ну, так мы им покажем, ещё как покажем!
— Это ты сделала, — сказала Монни, — а не я!
— Ты, я — какая разница, — ответила другая Мони. Она взяла с кровати незакрытый тюбик губной помады, хлопнулась на живот, лицом к стене, и принялась выводить на ней каракули. Но тут ярость пересилила страх, и настоящая Монни бросилась на пришлую и ударила по руке.
Но её кулак свободно прошёл сквозь руку другой Монни, как будто той и в помине не было.
— Ты не настоящая! — торжествующе закричала Монни.
— Ещё какая настоящая, — возразила та. — Я тоже Монни. И я могу это доказать. Помнишь…
Монни слушала и вспоминала. Все плохое, что с ней случалось — книги из библиотеки, тот раз, когда её не пригласили на праздник, хотя всех остальных пригласили, и другой раз, когда она скопила деньги на покупку куклы Барби, а ей пришлось заплатить за разбитую вазу, и ещё… Всё то, что причиняло ей боль и приводило в ярость — ничего не было пропущено.
Ей хотелось закрыть уши, как закрывают глаза, чтобы не видеть какую-нибудь гадость, но приходилось слушать.
— Они могут делать, что хотят, ведь правда? — продолжала Монни из зеркала; она все так же улыбалась, но это была гримаса ненависти. — И ты им запретить не можешь! Ты уже давно хотела проделать все это, — она указала на царивший в комнате беспорядок. — Ты давно хотела показать им всем. Ну вот, мы это и сделали. И мы ещё не закончили, ведь правда? — повторила она вновь, потому что Монни не ответила.
— Нет, я тебе не позволю! — яростно закричала Монни. Увидеть все это наяву — вовсе не то, что просто думать об этом. Новое платье, которым Стелла так гордилась, испорчено. Стена разрисована. А что ещё ждёт её на кухне? И главное, она-то не виновата, совсем не виновата!
Можно подумать, что Монни из зеркала читала её мысли.
— Ещё как виновата! Ты сама хотела все это проделать, только боялась. А теперь мы больше не боимся, и мы им покажем. Следующая на очереди — комната миссис Джонсон.
Монни из зеркала соскользнула с кровати.
— Помнишь, о чём ты думала две недели назад. Вот будет потеха!
Монни слишком хорошо все помнила.
— Нет! — застонала она.
— Но ты же этого хочешь, сама знаешь, что хочешь, — заявила Монни из зеркала.
— Нет, — возразила Монни. — Нет, не хочу! Миссис Джонсон, она…
— Она придирается, и командует тобой, и всё время задаёт вопросы, — подсказала Монни из зеркала. — Ты её не любишь, ты не любишь Стеллу, ты вообще никого не любишь, ведь правда?
— Ненавижу тебя! — закричала Монни. — Я ненавижу тебя!
Монни из зеркала кивнула головой. И эта мерзкая улыбочка никак не сходила с её губ.
— Конечно. Ты ненавидишь меня, ты ненавидишь себя, ты ненавидишь весь белый свет. Ну так давай покажем им…
— Нет! — Монни загородила собой дверь. — Я тебе не позволю.
— Но ты об этом думала, ты хотела это сделать?
— Это было. Больше я этого не хочу. Я не хочу тебя видеть, уходи!
— Не могу. Не забывай, я — это ты, я — Монни Фиттс.
Монни покачала головой.
— Нет, и ещё раз нет! Я тебе не позволю. Я… — в полном отчаянии она достала кошелёк, покопалась в нём, и зеркало снова очутилось у неё в руках.
Однако на этот раз она направила его на другую Монни. Та перестала улыбаться. На её лице читались и злость, и хитрость одновременно.
— Ты не можешь этого сделать, — резко сказала она, — Ты не можешь загнать меня назад. Я — это ты, и ты — это я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13