Но для чего он ему был нужен, ничего не сказали. Хотя из разговора следовало, что эта бригада ценная.
На следующий день мы оказались в бригаде, и я впервые встретился с Ким Ир Сеном. Не думал и не гадал я тогда, что судьба предоставила мне уникальную возможность участвовать в выборе будущего главы нового государства и вскоре на целый год стать его советником и даже помощником.
Оказалось, что Ким Ир Сен, правда, звали его в то время по-китайски по-другому (Цзин Жичен или Цзин Тичек. – А.О.), знал не только свой, корейский, язык, но и хорошо владел китайским и немного русским. С акцентом, но разговаривать с ним было можно. Других языков он не знал, но, главное, показал в ходе беседы со мной зрелость в размышлениях, в оценке событий и т. д. Мы познакомились и с подчиненными. Поприсутствовал на одном из занятий, которое проводил сам Ким Ир Сен. Мне он показался требовательным, внимательным, уважаемым и даже любимым среди бойцов.
В общем, эти качества, которые я обнаружил при посещении бригады, я и изложил в своей докладной на имя маршала. Как оказалось, мое мнение было решающим в выборе кандидатуры Ким Ир Сена" [1053].
По плану Москвы Корея должна была стать советским опорным пунктом в Восточной Азии и проводить внешнюю политику, ориентированную на союз с СССР, Китайской Народной Республикой (КНР) и другими социалистическими странами. Для решения этой задачи (а также в связи с нехваткой собственных национальных кадров) в страну были направлены специалисты из числа корейцев, проживавших в это время в СССР. Каждому из них, в свою очередь, был придан русский советник. Отметим, что секретный спецнабор этнических корейцев в Советскую армию был начат еще в начале лета 1945 года. Главным образом он касался советских корейцев, проживавших в Казахстане и Узбекистане.
Касаясь этого вопроса, интересно привести выдержку из интервью с П.А. Пак Иром, бывшим "политическим наставником" Ким Ир Сена [1054]. Осенью 1946 года он был вызван в Москву из Алма-Аты, где работал в университете, и направлен в составе группы советских корейцев в Пхеньян.
"Нас вызвал зам зав. отделом ЦК ВКП(б) И.П. Калинин (позже он признался, что служил в свое время в ОГПУ) и предложил выбрать старшего группы. Выбор пал на меня, поскольку никто лучше меня не знал корейского и русского. Всем нам дали документы МОПРа – Международной организации пролетарских революционеров, одели, обули, обучили, в том числе и этикету, а потом отправили во Владивосток.
Там нас принял генерал-полковник Терентий Фомич Штыков – заместитель командующего войсками Приморского военного округа по политчасти, бывший в свое время вторым секретарем Ленинградского обкома партии [1055]. Его помощник зачитал список назначений: человек десять из нашей группы получили должности заместителей министров. Ну а я был назначен проректором Пхеньянского университета и председателем оргкомитета по созданию Академии наук Северной Кореи. Потом выяснилось, что фактически меня назначили ректором, так как почетным ректором числился тогдашний глава парламента Ким Ду Бон.
Всего же в Пхеньян было направлено примерно триста человек. Все они заняли различные руководящие посты, как, например, министр иностранных дел Нан Ир, работавший до того сельским учителем математики под Ташкентом, или же генеральный прокурор республики Цай" [1056]. За весь период в Корее находилось 438 человек из числа советских корейцев. Среди них Тен Сян Дин, ставший министром культуры, лейтенант Советской армии Тян Хак Тон, занявший пост министра просвещения КНДР, советский гражданин А.И.Хегай, получивший имя Кан Сан Хо. В Северной Корее он возглавлял различные партийные и государственные органы (последняя его должность – заместитель министра внутренних дел, звание – генерал-лейтенант). Бывший советский разведчик Ю Сон Чхоль занимал различные должности в военном командовании КНДР – был начальником оперативного управления Генерального штаба Корейской народной армии. Советский гражданин Пак Пен Юль возглавлял созданное политическое училище в Кандоне, а советский кореец Ким Чхан занимал высокий пост в финансовом управлении. Во главе Генерального штаба стоял бывший партизан Кан Гон, служивший вместе с Ким Ир Сеном в 88-й отдельной стрелковой бригаде. Полный контроль над службой безопасности, которая стала создаваться в 1946 году при непосредственном участии НКВД СССР, осуществлял приехавший из Советского Союза Пан Хак Се. Три должности: начальника Военно-медицинского управления Корейской народной армии, заместителя министра здравоохранения и заместителя министра обороны КНДР, занимал генерал-лейтенант Ли Тон Хва – бывший майор Советской армии, носивший ранее имя Василий Федорович Ли.
Главная задача прибывших, вспоминает П.А. Пак Ир, была сформулирована генералом Штыковым – "насаждать советскую общественную систему в Северной Корее с учетом местных особенностей" [1057]. Это было важным заданием, так как, по словам П.А. Пак Ира, даже Ким Ир Сен, к слову сказать, обладавший феноменальной памятью, слабо ориентировался в вопросах марксизма-ленинизма. Да и корейским языком, прожив долгое время в Китае, он владел недостаточно хорошо.
"Отеческое покровительство" молодой республики со стороны Советского Союза длилось около десяти лет. Ее деятельность продолжала контролироваться советской стороной (в первые годы штабом Гражданской администрации Советской армии в Северной Корее, начальник – генерал Романенко). Основные кадровые назначения в партийный и государственный аппарат, в армии согласовывались Ким Ир Сеном с советским посольством в Пхеньяне. А его выступления на пленумах ЦК КПК, первых партийных съездах готовились в Москве, 7-м отделом штаба Советской армии в Северной Корее или в советском посольстве в КНДР [1058]. В связи с этим следует упомянуть один малоизвестный факт из истории Кореи. Во время одного из первых публичных выступлений Ким Ир Сена 1 марта 1946 года на него было совершено покушение. Южнокорейскими агентами, находившимися среди пришедших на митинг жителей, была брошена в сторону трибуны боевая граната. От гибели Ким Ир Сена спас советский младший лейтенант Яков Новиченко. Он поймал гранату и накрыл ее своим телом [1059]. Вот как описывает этот подвиг участник митинга Иван Болучевский, в то время командир санитарного взвода 4-го дивизиона 50-й тяжелой минометной бригады [1060]:
"… Пхеньян. Весна 1946 года. 15 марта. Этот день, словно по заказу, выдался ясным и относительно теплым. Над городом плыли кисейные и, как пушинки, легкие дымчато-белые облака, освещаемые ярким солнцем. Столица КНДР похорошела буквально на глазах и выглядела торжественно. Одевшись в кумачи, она напоминала огромное маковое поле. На улицах и площадях красные флаги нашей Родины и национальные флаги Корейского государства.
В этот знаменательный день корейский народ впервые свободно отмечал свой большой национальный праздник – 27-ю годовщину антияпонского движения. Организованные колонны демонстрантов и просто группы горожан нескончаемым потоком шли на центральную площадь, которая и без того была запружена народом, что яблоку негде упасть. На ней собралось несколько тысяч человек. А люди все шли и шли… За соблюдение порядка в столице отвечали представители городской власти, народной армии Кореи и полицейские службы, а также наши линейные постовые и патрульная служба Пхеньянского гарнизона. На правительственной трибуне – председатель Временного Народного комитета Ким Ир Сен, руководители нового демократического правительства, представители партийных организаций Трудовой партии Кореи, молодежи и других общественных организаций Пхеньяна, член Военного совета 25-й армии генерал-лейтенант Лебедев. На митинге было зачитано письмо советскому правительству и народу нашей страны. С обстоятельной речью на митинге выступил и советский представитель. Выступление нашего военачальника было пламенным, страстным и произвело на демонстрантов исключительно высокое, поистине неизгладимое впечатление. Как только он провозгласил здравицу в честь нерушимой дружбы советского народа с корейским и другими странами Азии и Океании, разразилась настоящая овация, которая долго не смолкала. Митинг близился к завершению. Кто мог подумать, что именно в этот торжественный для корейцев день в колонну учащейся молодежи, проходящей рядом с правительственной трибуной, незаметно вкрадутся злоумышленники, намеревавшиеся совершить террористический акт. Один из злоумышленников, шествуя в колонне, когда подошел шагов на пятнадцать к трибуне, бросил гранату. Послышалось легкое шипение и еле видимый дымный хвост. Казалось, страшная трагедия неотвратима… Внизу, около трибуны стояло несколько наших офицеров и среди них младший лейтенант Яков Новиченко – отважный воин-сибиряк. Вот он-то и принял единственно важное решение. Увидев "летящую смерть", в прыжке поймал ее правой рукой. Что делать? Бросить некуда. Кругом люди. Прижав гранату к животу, офицер упал на землю. Раздался взрыв. На трибуне и рядом находящиеся с ним командиры, к счастью, не пострадали. На взрыв гранаты участники митинга ответили мощным всплеском негодования и возмущения.
Ну а что же стало с Новиченко? Трудно было определить, жив он или мертв, поскольку граната разорвалась под ним. Два корейских солдата и наш младший командир подняли Якова Тихоновича и понесли окровавленное, бездыханное тело на носилках к санитарной машине. Как же сложилась дальнейшая жизнь бесстрашного воина? Слава богу, он остался жив. Майор медицинской службы Елизавета Богданова из нашей санитарной роты, дежурившая в то время в госпитале, сделала такую запись: "На первый взгляд, перед нами был совершенно изуродованный человек, у которого ничего живого не осталось: оторвана правая рука, многочисленные повреждения грудной клетки, выбит левый глаз, многочисленные ранения на других участках тела, особенно повреждены пальцы на стопах, в которых торчали сплошные осколки…"
Впоследствии ведущий хирург госпиталя полковник медицинской службы Смирнов ему скажет: "Счастлив твой бог, Яков Тихонович, ты словно в рубашке родился. И если бы не объемистая книга, роман Александра Степанова "Порт-Артур" (600 стр., издано в середине 1944 года по личному указанию И. Сталина, в толстой картонной корке в серо-синем коленкоре. – Авт.), которая была под шинелью и сильно прижата поясным ремнем к животу, то, по всей вероятности, не потребовалось бы никакого нашего хирургического вмешательства. Если бы не она, твоя спасительница, то был бы ты, служивый, на том свете. Теперь радуйся, жить будешь долго. Старушка с косой основательно изрешетила. На твоем теле и живого места почти не было. Откровенно говоря, мы буквально вырвали тебя из цепких ее лап".
Каждый день десятки, а к вечеру сотни корейских горожан собирались у нашего госпиталя, чтобы узнать о состоянии здоровья смелого и решительного в действиях командира Красной армии. В наградном листе, подписанном командиром полка подполковником Казариновым, в котором служил младший лейтенант, отмечалось: "Своим героическим поступком Я. Новиченко показал беззаветную преданность своей Родине, Всесоюзной Коммунистической партии большевиков, с честью и достоинством выполнил поставленную перед ним задачу по охране мирного народного шествия демонстрантов и свой патриотический долг". Весть о благородном и беспримерном поступке советского офицера с молниеносной быстротой распространилась по всей Северной Корее. Обстоятельная статья о его героическом подвиге была напечатана в центральной газете Единого Демократического Национального фронта (ЕДНФ) Северной Кореи. Узнали о нем и за 38-й параллелью – в Южной Корее, в которой дислоцировались американские оккупационные войска. Поскольку мне, как военфельдшеру, равно как и другим средним медицинским работникам 3-й гвардейской артдивизии, не раз приходилось дежурить в госпитале, на лечении в котором находился герой моего повествования, то доводилось не раз беседовать с ним по разным житейским вопросам, но только не о его физическом состоянии. От него узнал, что родился и вырос он в селе Травное Доволинского района Новосибирской области. До призыва в армию работал в родном колхозе. В госпитале Яков пролежал несколько месяцев. После выздоровления стал собираться в свою родную сибирскую сторонушку. В дорогу дальнюю проводить Якова Тихоновича пришли боевые друзья, делегации от рабочих и служащих Кореи, столичного гарнизона Корейской народной армии и другие представители Пхеньяна. Ему вручались многочисленные подарки, в том числе и серебряный портсигар от председателя Временного народного комитета Северной Кореи с дарственной надписью: "Герою 15 марта от Ким Ир Сена".
Как сложилась дальнейшая судьба младшего лейтенанта, не знаю. Но из сообщений нашей печати узнал, что через 38 лет после трагического случая, а именно 28 мая 1984 года Указом Центрального Народного комитета КНДР советскому гражданину Якову Тихоновичу Новиченко присвоено высокое почетное звание Героя Труда КНДР, с вручением ему золотой медали "Серп и Молот" и ордена Государственного Знамени I степени" [1061].
При непосредственном руководстве представителей СССР в Северной Корее были созданы массовые организации: Союз демократической молодежи, профессиональные союзы, Крестьянский союз, Союз демократических женщин Северной Кореи и др. В феврале 1946 года на съезде представителей местных народных комитетов был создан Временный комитет Северной Кореи (ВНКСК) – высший орган власти. 23 марта была опубликована политическая программа (20 пунктов), в соответствие с которой в течение короткого времени в Северной Корее был осуществлен ряд кардинальных преобразований: Земельная реформа (март 1946 г.), полностью уничтожившая помещичье землевладение и арендную систему, национализация промышленности (август 1946 г.), в результате которой в собственность государства перешло 80% всех средств производства;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140