Вновь обратившись к таблице ACBDD, я выбрал другой адрес, тоже соответствовавший барселонскому номеру 08029. Здесь не было всякой мультимедийной чепухи, значился только текст:
ЧАСТНЫЙ ДЕТЕКТИВ
Лицензия 3543
Энрик Робельядес-и-Вилаплана – частный детектив Института криминологии Барселонского университета, правительственная лицензия № XXX, выдана Главным управлением полиции.
Усовершенствовал свой опыт и знания, работая в сотрудничестве с профессиональными специалистами Бюро расследований и Службы безопасности, с целью сбора информации и улик, необходимых для Действенного и Эффективного решения возникающих проблем.
Меня убедило подчеркнутое различие между действенностью и эффективностью, набранных с заглавной буквы, словно автор хотел дать понять, что он действеннейший и эффективнейший в своей области, но чурался превосходной степени. Кроме всего прочего, я никогда не доверял гладким текстам. Я заметил, что лучшие профессионалы в практических делах, как правило, мыслят себя великими остроумцами, это именно те люди, которые претендуют на следование риторическим условностям, но делают это недостаточно хорошо. Так, я знал всемирно известного кардиолога, друга моей семейки, в чьих поздравительных открытках неизменно значилось: «Дорогие Валентин и Мерседес, счастливого Рождества и всяческих успехов в Новом году, соответствующие пожелания вашим отпрыскам», – абракадабра, без малейшего намека на то, какие именно пожелания он адресует мне, а какие, напротив, Себастьяну, чтобы мы вместе с папенькой и маменькой провели Рождество как должно. Сей детектив, Энрик Робельядес, не отличался подобной изощренностью, но явно был способен на многое; я же между тем просматривал объединенные под общим названием «Области вмешательства» четыре сайта, относящиеся к служебным расследованиям, стихийным бедствиям, личным расследованиям и закону об аренде городских помещений (?). Я нажал на кнопку «Расследования личного характера», и на другой странице мигом появилось:
РАССЛЕДОВАНИЯ ЛИЧНОГО ХАРАКТЕРА
• СУПРУЖЕСКАЯ НЕВЕРНОСТЬ
Для внесения исков о разъезде или разводе.
• НАДЗОР ЗА ДЕТЬМИ
С этой целью детектив может опираться на предыдущий пункт, а также недостаточную заботу и неспособность супруга к исполнению данной цели, если таковая ставилась.
• ДОБРАЧНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Получение необходимой информации о прошлом и настоящем данного лица с целью помочь в принятии такого наиважнейшего решения.
• ПОВЕДЕНИЕ ДЕТЕЙ, МЕРЫ, ПРЕДОТВРАЩАЮЩИЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ НАРКОТИКОВ, ВСТУПЛЕНИЕ В РЕЛИГИОЗНЫЕ СЕКТЫ и т. д.
Выяснение реальной ситуации и разработка плана действий.
• РОЗЫСК ПРОПАВШИХ
Установление местонахождения родственников как внутри страны, так и за рубежом.
• АНОНИМНЫЕ ПИСЬМА, УГРОЗЫ
• НЕДЕЕСПОСОБНОСТЬ, РАСТРАТА СРЕДСТВ И НАСЛЕДСТВО
• СВЕДЕНИЯ О ДОМАШНЕЙ ПРИСЛУГЕ ПЕРЕД ПРИНЯТИЕМ НА РАБОТУ
Это целиком и полностью меня убедило. Вернувшись на главную страницу, я поискал контактный адрес. В результате я обнаружил городской адрес, номер телефона, факса и электронный адрес. Отключив компьютер, я свернул косячок, прежде чем позвонить. Прикурив, я набрал номер.
– Робельядес, добрый день.
Голос был женский и немолодой. Не знаю почему, но мне представилась сеньора Робельядес собственной персоной в роли секретарши, принимающей сообщения.
– Могу я поговорить с сеньором Робельядесом?
– С каким именно?
– Энриком, Энриком Робельядесом.
– Отцом или сыном?
Короче, семейный профсоюз. Я выбрал отца.
– Кто говорит?
– Клиент.
– Будьте добры, как вас зовут?
Я чуть было не представился как Пабло Миральес, но вовремя одумался, решив, что это не самая удачная мысль.
– Молукас, Пабло Молукас.
С тем же успехом я мог бы сказать «Пабло Мормаль», главное, чтобы это прозвучало естественно, но я часто пользовался этим на практике, а постоянно менять ложное имя не следует. Женский голос попросил меня обождать минутку. Очень скоро к телефону подошел сам патриарх.
– Слушаю?
– Сеньор Робельядес?
– Он самый, слушаю вас.
– Видите ли, дело в том, что я нашел сведения о вас как о частном детективе и хотел бы воспользоваться вашими услугами, если мы сможем повидаться прямо сегодня. Дело срочное.
– О чем речь?
– Об исчезновении.
– Кто исчезнувший?
– Моя невестка.
– Давно?
– Двое суток.
– Не так уж много времени прошло, сеньор…
– Молукас, Пабло Молукас. Да, времени прошло немного, но у меня есть причины полагать, что с ней произошло что-то серьезное.
– Хорошо, если вы расскажете мне все поподробнее…
– Само собой, но мне не хотелось бы обсуждать это дело по телефону. Могли бы мы увидеться сегодня вечером?
– Что ж, это возможно… Какое время вас устраивает?
– Часов в восемь. Не сочтете ли за труд заехать ко мне? Я живу недалеко от вашего офиса, на улице Нумансия. Мне бы хотелось, чтобы жена тоже приняла участие в разговоре, но она должна оставаться дома с детьми.
– Никаких проблем. Если вы оставите мне адрес и телефон…
В этот момент я уловил в его голосе явный каталонский акцент, возможно, жителя какого-нибудь городка из-под Таррагоны, который превращал легкое «се» в звучное «эс» и добавлял конечное «т» к некоторым инфинитивам. Сверившись с номером дома и телефона The First в ежедневнике, я сообщил их сеньору Робельядесу.
– Итак, в восемь?
– Ровно в восемь.
Я выкурил еще косячок, мысленно проверяя, что из поля моего зрения не ускользнула ни одна подробность. Я не учел необходимости нанимать детектива под вымышленным именем и теперь боялся, что это может привести к какой-нибудь неувязке. Уж конечно, частный детектив постарается не упустить ни единой детали, и кто знает, не взбредет ли ему в голову заглянуть в почтовый ящик в парадной The First или что-нибудь еще в этом роде. Я снова и снова прокручивал все дело, одеваясь и на всем пути до торговых рядов Иллы. Я не знал, во что ввязываюсь, но одно мне было ясно: прежде чем The First вернется, я должен извлечь максимум выгоды из его карточки, хотя бы только ради спортивного интереса. К тому же надо было слегка замаскироваться: просто невероятно, чтобы Lady First вышла замуж за человека в таком виде.
Войдя в ряды, я тут же сунулся в первый же попавшийся бутик, где, судя по его виду, должны были продавать домашнюю одежду для типа за тридцать, у которого жена и двое детей, квартира в сто пятьдесят квадратных метров в центральной части улицы Нумансия и Черная Бестия в гараже. Единственная незанятая продавщица, заметившая, как я вхожу, сразу стала похожа на тореро, против которого выпустили быка весом килограммов этак шестьсот: резинка, которую она жевала, завязла у нее в зубах. Соблюдая все возможные приличия, я бестрепетно убедился, что «молния» у меня не расстегнулась, и направился прямо к продавщице, не обращая внимания на ее наивные попытки изобразить, будто она не видела, как я, нагнувшись, шарю под прилавком.
– Привет. Мне нужны рубашки, брюки и ботинки.
– Рубашки, брюки?…
– И ботинки.
Когда она поняла, что теперь ей от меня не избавиться, то сразу перестала играть в прятки.
– Какие вам рубашки?
– Побольше.
– Побольше… Вот посмотрите, может, что-нибудь приглянется?
Она указала мне на стену, во всю длину уставленную вешалками с рубашками. Среди них я увидел одноцветные, достаточно привлекательные: красные, изумрудно-зеленые, фиолетовые, а также серые и черные… Мне они приглянулись. Рубашки такого типа, должно быть, носили гангстеры.
– Мне нравятся вот эти. Они большие?
– М-м-м… Да, есть и большие размеры. Вам какого цвета?
– По одной каждого.
Продавщица на мгновение остановилась на полдороге к вешалкам, но не осмелилась мне перечить и ограничилась тем, что выбрала по одной рубашке каждого цвета, перекидывая их через правую руку.
– Всего девять…
– Отлично, пусть будет девять. Вы уверены, что они большие?
– XXL – это самый большой размер, который к нам поступает…
– Ладно, а теперь мне нужны две пары брюк.
– Две пары… Если желаете, посмотрите, что у нас есть…
Она указала мне на противоположную стену, где разноцветные джинсы, кипами сложенные на подставках, чередовались с брюками более серьезного покроя, висевшими на вешалках. Терпеть не могу джинсы, в них никак не запихнуть мое пузо. К тому же я страдаю приступами приапизма, и если письке не хватает свободы, то эрекции оказываются очень болезненными. Поэтому я подошел к вешалкам и стал разглядывать более широкие модели из хлопка и какой-то синтетики. Я показал на серые цвета маренго и другие, тоже серые, но с перламутровым отливом, которые хорошо сочетались с любой из рубашек.
– Вот такие, только моего размера, пожалуйста.
– Извините, а ваш размер?…
Без понятия.
– Без понятия.
Продавщица мельком обозрела контуры моего брюха, будто ей казалось неприличным подробно разглядывать эту часть моего тела. Подняв руки, я повернулся кругом, чтобы дать рассмотреть себя во всей красе. Рано или поздно девочка должна была получить боевое крещение, и уж лучше ей потерять стыд со мной, чем с каким-нибудь нахалом, который сюда зайдет.
– Не хочешь меня измерить?
Она посмотрела на меня синими, как небо, глазами, полными ужаса, как у маленькой девочки, которую поймал и засадил в клетку великан-людоед; но все же согласилась и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросилась в примерочную, где другая продавщица обслуживала какого-то политкорректного типа, пришедшего за покупками вместе со своей супругой. Она вернулась, нервно крутя в руках сантиметр. Еще раз проверив ширинку, я принял выжидательную позу, подняв и разведя локти.
– Я весь твой, детка.
Подойдя ко мне, она попыталась обхватить мою талию. Но, чтобы объять всю мою окружность, ей пришлось бы обнять меня, а при соблюдении дистанции не хватало длины ее рук. Я постарался облегчить ей процедуру – для одного дня ей и этого было достаточно.
– Постой, давай-ка я попридержу сантиметр здесь, а ты будешь мерить.
Я прижал конец ленты пониже пупка, а другой рукой повел девушку так, чтобы она описала полный круг, для чего ленты не хватило. Пришлось измерить остаток поясницы растопыренной ладонью.
– Сто… сто семнадцать сантиметров.
– Видишь, как просто?
– Пойду погляжу, какому размеру это соответствует.
Сверившись с висевшей на стене табличкой, она тут же исчезла в служебном помещении. Я же пока развлекался, рассматривая ботинки, выставленные в центре магазина на деревянных кубах. Мне понравилась одна пара, черные, крепкие; похоже, они отвечали моде на ботинки военного образца. Две минуты спустя вернулась продавщица, неся пару брюк, не совсем таких, какие я выбрал.
– Этого размера у нас только такой покрой.
Брюки были словно из тонкой шерсти, очень официальные, темно-серого цвета. Сняв их с вешалки, я приложил их к поясу, чтобы на глаз убедиться, что они мне не коротки. Увидев, что они как раз, я спросил, нет ли таких же более светлого оттенка, и добавил к своему списку пару брюк и одни из сапожищ сорок пятого размера. Все это обошлось мне в пятьдесят девять тысяч с хвостиком. Я уже расплатился и направлялся к выходу со своими мешками, когда заметил в витрине шелковистую гавайскую рубашку: красный, голубой, зеленый попугаи, филодендроны и тропические моря. Пятнадцать тысяч. Она того стоила. Я вернулся. Моя девушка, видя, что я такой покладистый, окончательно перестала меня бояться и с улыбкой пошла мне навстречу.
– Извини, я хотел бы еще вон ту рубашку с витрины.
– Большая, да?
Выходя на улицу, я посмотрел на часы, висевшие над входом в супермаркет. Половина шестого, времени еще уйма. Я вспомнил о парикмахерской на ближайшем углу, не доходя до Травесеры.
Парикмахер оказался примерно моих лет, с короткой остроконечной бородкой и общительным видом. Он походил на человека, которому нравится его работа, и я решил доставить ему небольшое удовольствие.
– Я готовлю маскарадный костюм к празднику. Предположим, что я из хорошей семьи, занимаюсь бизнесом и вожу спортивную машину наподобие Джеймса Бонда. Какую бы мне сделать стрижку?
– Сколько вам лет?
– Бр-р-р… тридцать восемь, вроде того.
– Образование?
– Куча дипломов. Специалист по особо важным делам – эту специальность я получил в Гарварде, короче, все, что только можно себе представить.
– Женаты?
– Женатее не бывает. Двое детей. Каждый день играю в теннис и посещаю гимнастический зал.
– Да, тут надо подумать… Простите за прямоту, но лучше всего вам пойдет одеться монахом Робин Гуда. В коричневой рясе и с пивным бочонком вы будете выглядеть сногсшибательно.
– Сказать по правде, я хочу произвести впечатление на одну женщину. Ей нравятся люди, живущие на широкую ногу… Я уже раздобыл машину и одежду, но мне нужна соответствующая прическа.
– Это другое дело. Садитесь – посмотрим, что можно сделать.
Тип знал свое дело. Он осмотрел меня сзади, спереди и с боков, и когда показалось, что у него сложилось четкое представление о возможностях моей шевелюры, принялся за дело.
– Я бы на вашем месте отпустил себе тонкие усики, как у Эррола Флинна. Это был бы идеально контрастный штрих, потому что, вообще говоря, вид у вас… одним словом, не совсем то. Если будете сами подбривать их дома, через несколько дней у вас будет то, что нужно. Только не отращивайте слишком длинные: усы должны быть как садик во французском духе, всегда хорошо подстриженные и ухоженные. Я внятно излагаю?
– Потрясающе. Усики – это здорово. Послушайте, у вас есть дорогой одеколон?
– Самый-самый дорогой.
– Освежите меня хорошенько. И запишите название.
Через полчаса я был похож на Барта Симпсона, только большего размера.
По дороге домой я заглянул в парфюмерный магазин, чтобы купить крохотный флакончик Не-знаю-чего от Кристиана Диора – двенадцать с половиной тысяч, – и в химчистку в пятидесяти метрах от моей парадной, где спросил, сколько времени им потребуется, чтобы постирать и выгладить девять рубашек. Мне сказали, что через час все будет готово. Я оставил рубашки и поднялся к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47