Но скоро Эуэсин и сам все понял, горячо взялся помогать, и в тот же день после обеда все было готово. Собачьи упряжки двинулись в путь. В сумерках добрались до стойбища кри на Танаутском озере, там и заночевали. Наутро заспешили дальше и, наконец, на восточном берегу Кэсмирского озера, на гребне холма, увидели дом Кэсмира.
Замечательный это был дом — бревенчатый, и бревна не уложены, а поставлены стоймя; к тому же в нем было целых три комнаты. В каждой стене — по два окна, а так как дом стоял высоко на безлесном холме, выше окружающих холм деревьев, то из окон видно было все окрест миль на восемь, а то и на десять.
Собаки с трудом втащили в гору тяжело нагруженные сани.
— Нелегко будет возить воду из озера, — сказал Эуэсин.
И тут мальчики вдруг осознали, что Анджелина, которая в доме Макнейра всегда сама носила воду, все ещё с ними.
А она уже успела растопить печку и старательно выметала мусор, скопившийся здесь за годы после смерти вождя Кэсмира.
Джейми озадаченно поглядел на распахнутую дверь дома.
— Она-то чего ради с нами увязалась? Кто её звал? — растерянно спросил он.
Ответом было молчание. Да, конечно, никто Анджелину не приглашал. Но никто и не запрещал ей поехать с ними. В суматохе поспешных сборов да и в пути Эуэсин и не задумывался, почему сестра с ними. Питъюк все время помнил, что Анджелина здесь, но уж он-то вовсе не собирался напоминать об этом или предлагать, чтобы её оставили в стойбище кри. Ну, а Джейми только о том и думал, как бы поскорей убраться с озера Макнейр, — ему было не до Анджелины, тем более что она умела не бросаться в глаза.
Эуэсин невесело усмехнулся.
— Что ж, — сказал он, — звали не звали, а она здесь. Если ты знаешь, как от неё избавиться, попробуй. Ну, а по мне пускай остаётся — кому-то все равно надо стряпать, а она хотя бы не отравит нас, не то что вы оба, когда приходит ваш черёд готовить еду. — Он лукаво глянул на Питъюка. — Что скажешь, Питъюк? Разве плохо, если можно посидеть и отдохнуть, а хлопочет пускай кто-то другой?
— Что скажу? Скажу — оставляйте бедный девчонка в покое, не то возьму опять да как стукну лбами.
— «Бедный девчонка»! — фыркнул Джейми. — Да она обвела вас обоих вокруг пальца! Но я в меньшинстве, так что пускай пока остаётся.
Анджелина словно бы не подозревала, что за порогом в эти минуты идёт жаркий спор о ней. Но, подметая, она тихонько улыбалась.
Они хорошо сделали, что переехали, и причин на то было несколько. В доме Кэсмира они могли не опасаться, что полиция нагрянет к ним неожиданно; к тому же вокруг простирались отличные охотничьи угодья. Земли эти принадлежали чипеуэям, но те из них, кого не унесла болезнь, так ослабели, что промышлять зверя этой весной им было не под силу.
Дня через три после того, как мальчики и Анджелина устроились на новом месте, их навестил вождь Деникази. Поначалу старик сказал только, чтоб спокойно пользовались и этим домом, и землями чипеуэев. В ответ (это придумал Эуэсин) мальчики пообещали отдавать чипеуэям четверть добычи ондатры и бобра — они ведь хорошо понимали, как сейчас нуждаются чипеуэи. Если Деникази и был благодарен, он ничего не сказал им прямо.
— Когда месяц народится, поедете на Север, в тундру? — спросил он. — Каноэ белых не берите. Нехорошие. Тяжёлые очень. У элдели каноэ берите. Я сказал.
— По-моему, это значит, он хочет дать нам чипеуэйские каноэ, — объяснил Эуэсин, переведя слова вождя. — Если так, нам повезло. Их каноэ самые лучшие во всем северном крае. Они из бересты. Маленькие, лёгкие.
— Слушай, Эуэсин, — сказал Джейми, — скажи ему про полицию, что меня искать будут. Пускай знает. Вдруг полиция через эти места поедет!
Эуэсин перевёл слова Джейми; суровое лицо старика неожиданно осветилось чем-то вроде усмешки. Он вдруг разразился длинной речью:
— Говорят, белая полиция, они знатные ездоки. У-у! Да только где им с моими равняться. Они по широким дорогам ездят, по большим рекам и озёрам. А мои такими дорогами ездят, какие один олень видел. Элдели покажут вам тайные пути, и пускай тогда белые люди вас ищут. Состарятся, зубы потеряют, а никого не отыщут, одних чаек да белок. У-у! Я для них обманных следов понаделаю, как матёрый волк.
Настал апрель. Он принёс с собой первые признаки оттепели, что начнётся в мае. Горячей грело солнце, длинней становились дни. Ребята расставили на болотах и топях капканы; вскоре дом Кэсмира украсили гирлянды из ондатровых и бобровых шкурок. Снова жизнь вошла в колею. Сейчас мальчикам приходилось не так трудно, как зимой: участки, на которых они расставили капканы, были куда меньше. Теперь хватало времени и на то, чтобы поболтать, даже чтобы изредка навестить своих старых приятелей кри на озере Танаут. Кри все время были настороже, но до сих пор не подметили ни единого знака, что в их краях появились чужаки.
Чем ближе подходило время весеннего таяния, тем меньше мальчики боялись полицейского патруля. Они знали, что с середины мая до середины июня, в пору, когда вскроются реки и подтает лёд на озёрах, с юга никому сюда не добраться ни на собаках, ни на лодках. А к тому времени, как реки очистятся ото льда, ребята уйдут уже далеко на север и им не страшны будут никакие преследования.
Но Джейми нашёл новый повод для беспокойства. Несколько раз Питъюк ухитрялся обойти свои канканы куда быстрей товарищей, причём приносил меньше ондатры. И в этих случаях, когда Джейми и Эуэсин возвращались домой, оказывалось, что Питъюк с удовольствием хлопочет по хозяйству, занимается каким-нибудь чисто женским делом. Однажды он, повязавшись вместо фартука старым мешком из-под муки, перетирал вымытые Анджелиной тарелки. В другой раз нёс с озера две большие корзины мокрого белья: он развёл на берегу костёр и кипятил воду в баке, чтобы Анджелина стирала тут же, а не таскала воду наверх.
Эуэсин начал было его поддразнивать, но всегда добродушный Питъюк сразу мрачнел, обижался, и Эуэсин в конце концов оставил его в покое. Зато чем дальше, тем больше тревожился Джейми. Ведь если Питъюк стал вздыхать по Анджелине, это, пожалуй, помешает летнему путешествию в тундру, а Джейми готов был на все, лишь бы поездка состоялась.
Через несколько дней после того, как Питъюка застигли, когда он помогал Анджелине со стиркой, мальчики собрались на озеро Танаут — навестить кри и запастись новыми лосёвыми мокасинами. Джейми решил про себя, что на Кэсмирское озеро они вернутся без Анджелины, но он не принял в расчёт её чутьё. Она наотрез отказалась ехать с ними: ей, мол, столько надо чинить одежды, столько стряпать, нет, она никак не может поехать… Ничто, даже трогательные уговоры Питъюка, не заставили её передумать. В конце концов мальчикам пришлось ехать без неё, но Джейми порядком разозлился.
Они сделали привал у все ещё покрытых льдом Кэсмирских порогов, стали кипятить воду, чтобы напиться чаю. Вдруг Джейми не выдержал.
— Слушайте. Май ведь уже. Через неделю, ну, через две надо ехать на Север. Пора нам отделаться от Анджелины. Раньше, в доме Макнейра, она и правда помогала, а теперь от неё одна помеха. Девчонка уже вообразила, будто она с нами на равных. Она ещё и на Север захочет с нами ехать.
Эуэсин постарался успокоить друга:
— На Север ей с нами никак нельзя. Мы все это знаем. А если она побудет в доме Кэсмира, пока мы не уедем, — что плохого? После приедет отец и заберёт её.
— А вот что плохого! — вне себя закричал Джейми. — Этот олух, — он показал на Питъюка, который склонился над котелком с чаем, — совсем из-за неё спятил. Дела не делает, капканы забросил, бродит, будто пьяный, толку от него чуть. А на Север поедем, так он и вовсе голову потеряет.
Эуэсин от такого взрыва ярости совсем растерялся. Питъюк же вскинулся, точно от удара ножом. Он выпрямился, повернулся к Джейми.
— Ты мне друг, — раздельно сказал он. — Теперь изменил. Анджелина мне друг тоже. Она не изменил, как ты. Ты мне теперь враг, тогда и я стану тебе враг. Драться хочешь — буду драться.
Джейми вскочил.
— Да ты что, сдурел?! Тебя уму-разуму учить надо!
Эуэсин и моргнуть не успел, как они кинулись друг на друга. Это была борьба без правил, самая обыкновенная драка. Они сцепились намертво, повалились в снег, перекатились через костёр, расплёскивая чай, разбрасывая уголья. Джейми вцепился Питъюку в волосы и старался ударить его головой оземь, а Питъюк обхватил его поперёк туловища ногами и сжимал изо всех сил.
Эуэсин прыгал вокруг дерущихся, пытаясь ухватить их, растащить, но безуспешно — они катались по земле и рычали, словно дикие звери.
Вдруг Эуэсин отступил от них, насторожился, озадаченно поглядел на юг.
— Да бросьте вы! — крикнул он. — Бросьте! Тише! Слушайте! Что там за шум?
Его тревожный, властный окрик отрезвил дерущихся. Они расцепились, сели. У Питъюка была рассечена скула, лицо в крови. На миг все трое замерли, и вдруг Джейми закричал:
— Собаки! Скорей собак и нарты! Надо прятаться! Скорей, черт возьми! Это самолёт!!!
5. БЕГСТВО НА СЕВЕР
К счастью, собак не успели распрячь, трое перепуганных мальчишек мигом вскочили в сани и понеслись к густому тёмному ельнику, до которого от замёрзшей реки было рукой подать. Костёр уже погас, предательский дымок не поднимался над стоянкой, но все равно Эуэсин кинулся из лесу обратно и забросал чёрное кострище снегом. Едва он успел вновь укрыться под деревьями, как глухое завывание, что насторожило его, перешло в грозный рёв.
Мальчики скорчились подле собак, со страхом глядя сквозь ветви на оснащённый лыжами одномоторный самолёт, с громовым гулом промчавшийся над ними на высоте каких-нибудь трехсот футов. Самолёт был так близко, что Джейми казалось, будто взгляды летящих людей устремлены прямо на него. Он низко опустил голову, теснее вжался в снег. Вдруг вспомнил — и его даже замутило от страха: сани-то они спрятали, а следы ведь остались!
Рокот мотора быстро удалялся, но все-таки с перепуга Джейми заговорил шёпотом:
— Они увидят наши следы. Увидят и вернутся! Мы пропали… нам не удрать…
Питъюк сидел на корточках и рассеянно стирал со щеки кровь. Казалось, он вовсе не слышал Джейми. Широко распахнутые, удивлённые глаза его были прикованы к бледно-голубому небу, где за беспокойными лохматыми верхушками елей скрылся самолёт. Питъюк впервые в жизни увидел самолёт и от изумления не мог вымолвить ни слова. Зато Эуэсин, который тоже никогда прежде не видел самолёта, все равно оставался начеку и мигом сообразил:
— Да нет, Джейми. Откуда им знать, в какую сторону ведут следы? И откуда им знать, что эти следы — наши? Но на всякий случай надо уходить от реки, ведь самолёт только на реке и может сесть.
Голос друга прозвучал так спокойно, что страх Джейми как рукой сняло.
— Тогда поехали. Быстро!..
Эуэсин вскочил, стал распутывать постромки, которые совсем запутались, когда упряжки неслись к лесу.
— Первым делом, наверно, самолёт полетит к озеру Макнейр, — задумчиво оказал он. — Потом на стойбище моего племени. Мои не окажут, где мы. Край наш большой, Джейми. Если никто нас не выдаст, они станут тыкаться во все стороны как слепые. А на Танаутское озеро нам сейчас нельзя. Вдруг самолёт опять сядет там на обратном пути. Я так думаю, надо возвращаться в дом Кэсмира. Если самолёт поджидает нас там, мы загодя увидим: небо ясное и луна будет.
Питъюк наконец опомнился от изумления.
— Кто обидит Анджелина, всех убью! — сказал он, да так сказал, что ясно было: и вправду готов убить.
Джейми бросил на него проницательный взгляд:
— Хватит тебе о ней беспокоиться, Питъюк. Никто её не обидит. А вот мы попали в переделку. Слушай, зря мы с тобой дрались. Я виноват. Просто так сболтнул, сгоряча… был сам не свой. Давай про это забудем, Пит. Ладно?
Питъюк просиял:
— Я быстро забыл. Мы опять друзья. Друзья — хорошо.
Полоса ельника вдоль берега реки была не очень широкая. Уже через полчаса они выехали на открытую равнину, на которой там и сям торчали корявые сосны; снег тут был глубокий, по крепкому, надёжному насту можно было ехать очень быстро. Ребята свернули к северу, параллельно реке и восточному берегу Кэсмирского озера. К концу дня они были уже всего в двух-трех милях от дома Кэсмира.
Эуэсин оставил Джейми и Питъюка с собаками, а сам осторожно пошёл к берегу озера, стараясь, чтобы его лыжня не пересекала открытые пространства. Через час он вернулся.
— Самолёта нигде не видать, на озеро он не садился — его следов нет. Да только дым из трубы не идёт, и Анджелины тоже нигде не видать.
Питъюк вскочил, но Джейми ухватил его за руку:
— Ну, что ты, Пит. Она, верно, заметила самолёт или, может, услыхала и загасила печку, чтоб полиция не увидала дым. А теперь вот что. Мы отведём собак на южный склон холма, там их привяжем. И если нам придётся удирать, они будут наготове. А потом потихоньку проберёмся к дому и посмотрим, что случилось.
В считанные минуты они объехали холм, привязали собак. И стали осторожно подниматься к дому. Подобравшись совсем близко, Эуэсин тихонько свистнул, но в ответ — ни звука, ни признака жизни. Джейми подошёл к дому с торца, заглянул в окно.
— Никого! — удивлённо сказал от. — Ни души. Анджелины нет.
Забыв об осторожности, они кинулись к двери. Она оказалась запертой на засов и заколоченной. В полном недоумении, порядком напуганные, они сбили засов и ворвались в дом.
Здесь было чисто прибрано, но пусто. Больше того, несмотря на сильный едкий запах дыма, все выглядело так, будто здесь давно никто не жил. Совершенно сбитые с толку, ребята обошли комнату за комнатой и обнаружили, что все их припасы и снаряжение, приготовленные для поездки в тундру, исчезли. Всюду было почти так же пусто и голо, как несколько недель назад, когда они впервые переступили этот порог. Они стояли в пустом, тихом доме; всем поневоле стало жутко.
— Не пойму, — едва слышно сказал Джейми, — куда подевалась Анджелина и все наши припасы? И не видно, чтоб спешила. Будто тут сто лет никто не жил…
Питъюк схватил ружьё, шагнул к двери, на лице его легла тень тревоги и гнева.
— Что-то случился, не знаю. Буду узнавать! — крикнул он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21