– Но с выходным отверстием таких проблем не бывает. – Она чуть повернула тело и показала на отверстие – кусок тела был вырван сразу под сердцем, – дыра размером почти с апельсин.
На это Морс смотреть не стал. Конечно, он привык к виду смерти, но смерть в автокатастрофе, или тяжкое телесное повреждение, или просто большое количество крови – зрелища такого рода он не переваривал. Вот почему он отвернулся и несколько минут смотрел на спокойную лесную прогалину, откуда недавно кто-то выстрелил Джорджу Далею в спину и, вне сомнения, наблюдал, как тот падает и затихает под громадным дубом. А владельцы ружей семимиллиметрового калибра? Морсу были известны двое: Дэвид Майклс и Джордж Далей. Но вряд ли Джордж Далей смог бы застрелить самого себя в спину из собственного ружья.
– Есть ли какие-нибудь соображения насчет когда? – спросил Морс.
Доктор Хобсон улыбнулась:
– Это первый вопрос, который вы всегда задавали Максу.
– Он говорил вам об этом?
– Да.
– Да, но он никогда не давал мне ответа, то есть никогда не говорил точного времени.
– Должна ли я сказать вам?
– Пожалуйста, скажите! – Морс улыбнулся ей и на одно или два мгновения подумал, как она привлекательна.
– Десять, двенадцать часов. Не более двенадцати. Не думаю, что безоговорочно остановлюсь на десяти.
Морс, обычно мало обращавший внимание на время дня, посмотрел на часы: 20.25. Значит, убийство произошло около десяти часов утра? Десять тридцать? Да... приблизительно это время и должно быть, если Морс мыслит правильно. Предположим, что он не прав! Он внутренне был так чертовски уверен, что дело мягко и трезво движется к завершению: ни убийств, ни смертей не будет. У-ух! Кажется, именно так он сказал Льюису? "Только подожди! – вот что он сказал. – Дело само сладится, если только мы готовы ждать". Как же так случилось, ведь дня еще не прошло, как он спокойно отправился в Уэльс, не имея никаких предчувствий относительно надвигающейся трагедии.
И ошибся.
Будут в жизни и большие трагедии, конечно, по сравнению с убийством жадного и несимпатичного Далея. Никто особо не будет тосковать по нему... кроме, разумеется, миссис Далей, Маргарет Далей, которую по неизвестной причине Морс недавно видел во сне. Но и она перестанет переживать по мере того, как время постепенно изгонит из ее сердца остатки нежности. После приличных похорон. После нескольких месяцев. После нескольких лет.
Вместе с тем есть вероятность, что Морс и в этом ошибается.
Льюис незаметно оказался рядом с ним, нагнулся и поднял шляпу цвета хаки, в которой Далей неизменно щеголял и морозным зимним утром, и знойным летним днем. Она, казалось, приросла к его голове.
– Кажется, здесь не так уж часто стреляют, сэр, в отличие от Витхэма, – во всяком случае, не в это время года. Кое-кто из местных имеет права на охотничьи ружья – голубей пострелять или кроликов, а позднее фазанов, но не многие. Вот почему мистер Вильямс, местный сторож, – Льюис кивнул в сторону проходной, – думает, что, возможно, слыхал хлопок в какое-то время сегодня утром. Точнее он ничего сказать не может.
– Потрясающий свидетель, – буркнул Морс.
– Он говорит, что пропустил довольного много народу через ворота – по понедельникам всегда так. Он думает, что помнит, как Далей проезжал через проходную в какое-то время утром, но здесь бывает много машин, принадлежащих усадьбе.
– Он много думает, твой сторож, ты согласен?
– И один или двое бегающих трусцой, как он сказал.
– Буквально один или двое?
– Не знаю.
– Обещай мне, Льюис, что никогда не будешь бегать трусцой!
– Мы можем увезти его? – спросила доктор Хобсон.
– Что касается меня, то да, – ответил Морс.
– Что-нибудь еще, инспектор?
– Да. Мне хотелось бы пригласить вас куда-нибудь и пропустить пару тихих стаканчиков зместе – несколько громких стаканчиков, если вы предпочтете. Но, к сожалению, мы должны отправиться в дом Далея и осмотреть его. Должны ведь, Льюис? – Глаза за стеклами очков подмигнули с юмором и явным интересом.
– Может, в другой раз? – Она ушла.
"В другой раз, пожалуйста, доктор Хобсон!" – сказал главный инспектор Морс, но уже самому себе.
Глава пятьдесят шестая
Закат полоской узкой догорает.
Коня пришпорил запоздалый путник,
Спеша к ночлегу...
У. Шекспир. Макбет
В доме, в котором Далей прожили последние семнадцать лет, никого не было. Маргарет Далей, как сказали соседи, отсутствовала с прошлого четверга, уехав к сестре в Биконсфилд, в то время как мальчика, Филипа, дома почти не видели с тех пор, как его доставила сюда полиция. Однако дверь взламывать не потребовалось, поскольку ближайший сосед имел ключи от парадной двери. Предварительный обыск дома убитого начался в 21.15.
Два вещественных доказательства были найдены сразу: и то и другое лежало на белой пластиковой поверхности кухонного стола. Первое: письмо из Оксфордского муниципального суда от 31 июля, полученное, скорее всего, в субботу 1 августа. Мистер Дж. Далей уведомлялся об обвинениях, выдвинутых против его сына Филипа, в различных правонарушениях, за которые, согласно новому закону об угонах транспортных средств при отягчающих обстоятельствах, ответственность несет и он, его отец. В письме подробно освещались возможности по обеспечению юридической помощи и была высказана просьба к Далею-старшему присутствовать на заседании Оксфордского коронного суда в следующий четверг, когда состоится слушание дела его сына. Вторым вещественным доказательством была записка в полстраницы к Филипу Далею от его отца, содержащая простое сообщение, что он "уходит, чтобы разобраться".
На микроволновой печи лежал экземпляр "Оксфорд мейл" от 31 июля, пятница, первую страницу которого быстро просмотрел занятый своими мыслями Морс.
УЧАСТНИКИ «УВЕСЕЛИТЕЛЬНЫХ» УГОНОВ ПОЛУЧАЮТ НОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Вчера водитель и пассажир краденого автомобиля, который врезался в газетный киоск в Бродмур-Ли, были приговорены каждый к шести месяцам и штрафу в 1500 фунтов стерлингов Оксфордским коронным судом. Приговорены: отец троих детей Пауль Куртис, 25 лет, и Джон Теренс Боуден, 19 лет. Судья Джоффрей Стефенс предупредил: "Тот, кто безответственно, опасно и преступно лихачит на дорогах Оксфордского района, должен быть готов к тому, что будет приговорен к тюремному заключению, и нельзя сказать, чтобы небольшому. Будут назначаться также очень крупные штрафы, и мы будем делать все, что в наших силах, для того, чтобы покончить со всплеском преступного вандализма".
(Продолжение на стр. 3)
Но Морс читать продолжение на стал и бесцельно бродил по комнатам первого этажа. В гостиной Льюис показал на ряд черных видеокассет:
– Осмелюсь предположить, что нам известно содержание некоторых из них, сэр.
Морс кивнул:
– Да. Я бы прихватил одну или две на ночь, если бы имел видео, – но энтузиазма в его голосе не чувствовалось.
– Наверх, сэр? Комната сына...
– Нет. Я думаю, что для одного вечера мы сделали достаточно. А для комнаты сына я предпочел бы иметь ордер. Я думаю, миссис Далей оценит этот жест.
– Но нам по закону не требуется...
– Ну хватит, Льюис! Мы оставим пару констеблей здесь на ночь. Морс пришел к одному из своих импульсивных решений, и Льюис не стал более настаивать.
Когда они вышли из дома, оба детектива снова заметили – снова потому, что обратили на это внимание, входя в дом, – ружье семимиллиметрового калибра, которое раньше стояло на подставке у входа, исчезло.
– Я считаю, что нам пора поговорить с Майклсом, – сказал Морс, когда они уже в сумерках садились в машину.
Льюис воздержался от комментария. Так легко было сказать, что он сегодня постоянно настаивал именно на этом, но он не стал этого делать. В 22.30, когда оставалось всего полчаса до прекращения продажи спиртного, полицейский автомобиль подъехал к "Белому оленю". Лицо Морса расплылось в улыбке:
– Удачный вечер. Смотри!
Но Льюис уже увидел "лендровер" лесничего, стоящий перед пабом.
* * *
Дэвид Майклс, сидевший на высоком табурете в нижнем баре с Бобби, свернувшимся у его ног, уже заканчивал пинту, когда Льюис положил руку на его плечо:
– Нельзя ли переговорить с вами, сэр?
Майклс повернулся на табурете и осмотрел обоих без всяких признаков удивления.
– Только если вы выпьете со мной, договорились?
– Очень любезно с вашей стороны, – кивнул Морс. – Надеюсь, "Лучшее горькое" здесь хорошее?
– Превосходное.
– Пинту для меня в таком случае и... апельсиновый сок для вас, сержант?
– О чем вы хотите перемолвиться? – спросил Майклс.
Втроем они прошли в дальний угол бара, туда же за ними переместился и Бобби.
– Фактически только обо одном, – ответил Морс. – Вы слыхали об убийстве Далея?
– Да.
– Ну... Мне хотелось бы заглянуть в ваш оружейный шкаф, вот и все.
– Когда мы закончим с напитками?
– Нет! Э-э... я хотел бы послать сержанта Льюиса и...
– Замечательно! Хотя лучше бы позвонить и предупредить Кэти. Она заперлась на все засовы.
Морс, кажется, не возражал. Вместе с Льюисом они выслушали, как Майклс переговорил по телефону, стоящему на боковой стойке, со своей женой: приедет полиция – пожалуйста, впусти их – они хотят заглянуть в оружейный шкаф – пусть возьмут то, что сочтут нужным, – буду дома через полчаса – беспокоиться не о чем – чао!
– Я подозреваемый? – спросил Майклс с тщеславной улыбкой, когда Льюис ушел.
– Да, – прямо ответил Морс и допил пиво. – Еще по одной?
– Почему бы и нет? Мне уж точно лучше воспользоваться, пока можно.
– Желательно, чтобы вы пришли утром в Кидлингтонское управление. Около десяти часов, если вас это устраивает.
– Я, может быть, сплю, ущипните меня, – поднял брови Майклс, когда Морс взял в руки два пустых бокала.
– Боюсь, что нет, – ответил Морс. – И... э-э... думаю, лучше будет, если мы пришлем за вами машину, мистер Майклс...
Свежевымытая миссис Майклс, пахнущая шампунем и ароматизаторами, в темно-красном халате на теле и с белым полотенцем, обернутым вокруг головы, немедленно впустила сержанта Льюиса, передала ему ключ от оружейного шкафа и стояла рядом, пока он очень осторожно снимал ружье со стойки – один палец на конце ствола, другой на конце приклада – и упаковывал его в пластиковый мешок.
Держа теперь ружье за цевье, Льюис поблагодарил миссис Майклс и ушел – вслед ему зазвенела цепочка и глухо стукнул засов. Жена лесничего осталась ждать своего мужа. На мгновение Льюис подумал: как она восприняла это? Озадачена, наверное? Или в панике? Понять что-либо по глазам, спрятанным за очками в толстой черной оправе, было невозможно. Не очень коммуникабельна, решил Льюис, осознав, что за время его пребывания в доме она не сказала ни одного слова.
Было уже совсем темно, и сержант слегка нервничал, когда включил фары на полную мощность, высветив молчаливую аллею.
Глава пятьдесят седьмая
Фальстаф. Да, частенько мне приходилось слышать, как бьет полночь, мистер Шеллоу.
Шеллоу. Приходилось, приходилось, сэр Джон, ей-богу, приходилось.
У. Шекспир. Генрих IV
Из четырех мужчин, которые согласились состряпать совместное заявление об убийстве Карин Эрикссон (как полагал Морс), только Мак-Брайд свободно бродил по Оксфорду в этот вечер. В 18.30 он зашел со своими скудными пожитками, сложенными в парусиновый саквояж, в паб «Игл и Чайлд», съел сандвич с сыром и выпил две пинты превосходно выдержанного пива «Бартон эль», после чего задумался о том, где провести ночь. В 19.45 он сел у церкви Сент-Джилес на кидлингтонский автобус номер 20 и проехал по Бенбери-роуд до Сквитчи-лайн, где попытался устроиться в отель «Котсволд-Хауз» (рекомендованный ему Хардинджем), но натолкнулся на продолговатую белую табличку, прикрепленную к толстому стеклу парадной двери: «СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ». Однако через улицу располагалась гостиница «Каса-Вилла», в которой он снял двойной номер (последний), понимая, как и многие мужчины до него, что лишние два квадратных ярда постельного пространства – напрасная трата денег и к тому же навевают печаль.
Приблизительно в то время, когда Мак-Брайд вынимал из саквояжа пижаму и ставил в один из двух стаканов ванной комнаты свою зубную щетку, Филип Далей стоял и пересчитывал монеты.
Он успел на автобус в 14.30 из Глочестер-Грин. Нормальная цена для экспресса – всего четыре фунта за взрослый билет туда и обратно. Но был разочарован, узнав, что билет только туда стоит приблизительно столько же, и болезненно воспринял отказ водителя согласиться с его формально ложными утверждениями, что он все еще учится в школе. В 18.30 он сел у стены какого-то учреждения, соседствующего с отелем "Боннингтон" на Саутхэмптон-роуд, положил перед собой серо-оранжевый шарф для сбора денег, которые (как он надеялся) потекут ручьем от сострадательных прохожих, и повесил на грудь табличку: черный фломастер по картону – БЕЗРАБОТНЫЙ БЕЗДОМНЫЙ ГОЛОДНЫЙ. Один из приятелей в Оксфорде сказал, что ХОЛОДНЫЙ И ГОЛОДНЫЙ было бы лучше, но летний вечер был сухим и теплым. В любом случае никакого значения это не имело. В кармане у него лежало сорок пять фунтов, и он вовсе не собирался оставаться голодным. Просто ему хотелось посмотреть, сработает ли, вот и все.
Сработало неважно – ответ на эксперимент, кажется, был именно таков: ноги, руки и шея затекли, и он даже (да!) замерз, а монет насчитал всего на восемьдесят три пенса. Должно быть, он выглядел слишком хорошо одетым, слишком сытым, в общем, не нуждающимся. В девять часов он отправился в паб и заказал пинту пива и два пакета хрустящих хлопьев: 2.70 фунта стерлингов. Грабеж среди бела дня! Ситуация не стала легче, когда бритоголовый молодой человек со сплошь татуированными руками и многочисленными кольцами в ушах сел рядом с ним и спросил, не он ли тот член, что раскинул свой шатер на роуд. И если он, то вот пока еще бесплатный совет – сматывайся и побыстрее, – а не то растолкуем что почем.
* * *
Кэти Майклс наклонялась вперед, вбок, назад и снова вперед, вбок, назад, чтобы теплый воздух сушилки глубоко проник в ее густые, иссиня-черные волосы, со специально подрезанной для «Микадо» челкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37