Установка душевой кабины
Атмосфера праздника накатывает на меня с каждым глотком. Я чувствую, как веселье течет по моим щекам пьяными слезами. Взяв с собой бутылку дешевого вина, я покидаю кафе.
На улице меня развозит окончательно. Чувствуя, что до дома мне не дойти, я усаживаюсь на заиндевевшую лавку, непослушными пальцами достаю сигарету и проваливаюсь в сон. Мне снится начальница склада в зеленом ватнике. Я показываю ей во сне «фак» и все такое и вырубаюсь окончательно. Это последнее, что я помню, перед тем как тупо уснуть.
Офис
И увидел Господь, что велико развращение людей на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли людей, которых Я сотворил; от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.
Библия, Бытие, гл. 6, ст. 5, 6, 7
От жуткого запаха холодного табачного дыма я просыпаюсь. Кончиком языка провожу по пересохшим губам, поднимаю к глазам отяжелевшие руки, на которых багровыми пятнами выделяются расцарапанные следы охоты на кокаиновых клопов. Я в бессилье опускаю руки и шарю взглядом по сторонам. Широкая кровать, на которой я лежу поперек, располагается в центре огромной комнаты… моей комнаты… Да, моей комнаты в московской квартире. Все это так не вяжется с виденным мною минуту назад, что я окончательно просыпаюсь. Приснится же такое! Бред. Это был полный бред! Это был страшный, жуткий сон, в котором я – грузчик из глубинки. Я живу в городе, название которого моя память не сохранила. Зима, снег. Я с облегчением выдыхаю и врубаюсь, что это был всего лишь сон. А в сущности, какая разница? Грузчик или коммерческий директор? Суть-то одна: и там (во сне), и здесь (наяву) – полный бесперспективняк. Во сне я был в забегаловке, а наяву (если этот туман и угар можно назвать явью) в ночном клубе «Vaginal» (англ. – вагинальный), где, видимо, переборщил с кокосом. Ничего не изменилось! Мне так же необходимо тащиться на службу.
Я с трудом покидаю свое широкое лежбище и иду в ванную приводить себя в рабочий порядок. По дороге к умывальнику бросаю взгляд на часы. Черт! Уже опоздал. Я резко меняю курс и двигаюсь к телефону.
– Катя! – кричу я своей секретарше. – Если меня кто спросит, я на важной встрече с представителями.
– А это кто? – прерывает она мой монолог. – Не пойму я что-то.
– Головка от. – Я сдерживаю готовое слететь с языка ругательство и гневно реву в трубку: – Головка от работы у вас не болит, Катерина? Это Сергей Владимирович.
– Ой, простите, не узнала! Богатым будете.
Я не слушаю глупые разглагольствования об ожидающем меня богатстве.
– Так вот, я на встрече с представителями поставщиков сырья. Вам все понятно?
– Конечно, Сергей Владимирович.
– Повторите, – прошу я.
– Конечно, Сергей Владимирович, – повторяет она как попугай.
«Дура!!! Овца тупая!» – хочу крикнуть ей, но лишь больно ударяю себя по голове телефоном и, сохраняя видимость спокойствия, предлагаю секретарше повторить мои последние слова.
– А это?.. Ну, вы на этой, как его?.. А, вспомнила, на встрече. С этими… с поставщиками представителей… этого… сыра.
– Сырья, Катя. Сырья, – поправляю я, – А в целом смысл будет ясен.
Едва не разбив телефонную трубку о стену, я продолжаю путь к ванной, вспоминая, что на десять часов у меня запланирована встреча с рекламщиками. С содроганием вновь набираю телефон своей секретарши.
– Компания «Globusland» (globus – транслит слова глобус, land – страна), Катерина, здравствуйте.
– Катерина, на десять часов запланирована встреча.
– Извините, – прерывает меня секретарша, – ваша встреча не может состояться, так как э. Сергея Владимировича нет и в ближайшее время не будет.
– Вот как?! – «удивляюсь» я. Меня начинает забавлять ее тупость, граничащая с кретинизмом. – И где же он?
Слышу, как она шелестит бумагами в поисках ответа.
– А он… это… на встрече… да, с постановителями сырка.
– Мать моя в кедах!..
Я не выдерживаю и в красочных тонах обрисовываю этой дуре все, что я думаю об ее умственных способностях.
– Я хотел бы взглянуть на вашего отца, Катя, – произношу я в конце своего спича.
– Зачем? – шепотом интересуется она.
Я почти физически ощущаю, как она хлопает своими ресницами и ковыряет пятисантиметровым наманикюренным ногтем бумажки, кучей сваленные на столе.
– В глаза его бесстыжие посмотреть хочу! Спросить его, почему двадцать шесть лет назад он не предохранялся, мудак, и в результате его беспечности и легкомыслия я теперь реально рискую лишиться рассудка.
Встряска, полученная мозгом после беседы с Катериной, окончательно меня пробуждает, но, тем не менее, к офису по июльским московским пробкам я смог добраться только без двадцати двенадцать.
Как вы уже поняли из моего сна, контора, в которой я просиживаю задницу на посту коммерческого директора, специализируется на выпуске и продаже глобусов из генно-модифицированной целлюлозы и канцерогенного пластика. Совместное российско-китайское предприятие успешно конкурирует по всему миру с западными гигантами, хотя, по моему мнению, русский человек хорошо и стабильно может производить только какашки. Все, что русский делает руками, – это уже значительно хуже вышеописанного результата процесса пищеварения. Зная не понаслышке о русском похуизме, китайские партнеры постоянно контролируют качество продукта и зорко следят сквозь щели своих узких глаз, что бы все это благополучно не распиздили.
Итак, «Globusland» производит глобусы. И не какие-нибудь, а элитные. Всех размеров и любых цветов. Буквально на днях вышла линейка глобусов в виде тетраэдров, на котором отсутствует Израиль, – для продаж в арабских странах. Стабильный спрос держится на так называемые миротворческие глобусы, где страны представлены в алфавитном порядке и равны по площади. Хитом продаж прошлого года была модель в виде прозрачного шара, в центре которого – маленькая скульптурка Абрюховича. Это был глобус Чукотки с указанием полезных ископаемых. Для солидных покупателей выпускаются модели под заказ с применением нанотехнологий, с выходом в Интернет, подогревом, GPS и прочими гламурными прибамбасами.
Итак, к офису я подъезжаю без двадцати двенадцать. Жадно вдыхая кондиционированный воздух, прохожу к своему кабинету.
– Здравствуйте, Сергей Владимирович, – с фальшивой улыбкой-оскалом приветствует меня Катя.
Я киваю в ответ и иду мимо.
– Постойте!
– Слушаю вас.
Катя протягивает мне корзину для мусора:
– Тут вот еще с пятницы стоит. Вы распоряжений не давали, а я побоялась выкидывать. Вдруг что-то нужное.
Мне для осмотра предоставляется корзина, полная пустых бутылок и окурков.
– Ну, естественно! Окурки очень мне дороги, я их буду хранить как память о прошедшей пятнице. А бутылки сдам. Вы по кабинетам прошвырнитесь – может быть, еще на пачку сигарет насобираете. Я вас в долю возьму.
Она начинает рассеянно ковырять в мусоре.
– Я думала, что может тут что-то важное для вас или ценное, – повторяет она, хлопая ресницами.
Меня переполняет сарказм:
– Конечно, продукты моей жизнедеятельности – это наиболее ценное из того, что я произвожу на работе.
Чтобы закончить идиотский разговор, я решительно скрываюсь за дверями своего кабинета. Как вы догадались, у меня одна из глупейших секретарш в столице. Зовут ее Катей, это довольно тупорылая 26-летняя деваха. Несимпатичная, но всесторонне развитая – и сзади, и спереди. Вы спросите, почему я ее терплю? Казалось бы, легче уволить ее и найти новую, вежливую, обходительную, трудолюбивую и на худой конец элементарно неглупую. Это неоднократно пройденный этап. Уже пробовал. Мне всегда попадаются одна глупее другой. Редкостная дура сменяет твердолобую ослицу. Все дело в перманентной глупости всех секретарш. Глупость по определению, потому что секретарша – баба.
Женская логика – это полное отсутствие всякой логики. Что хочет женщина – не знает сама женщина и затрудняется ответить мать-природа. На сыновьях гениев природа отдыхает, а на их дочерях… глумится и ухахатывается по полной схеме. Мужчина создан для того, чтобы женщина могла оценить всю необъятность своей глупости.
Однажды я был свидетелем, как на заправку подъехала телка. На крутой «бэхе», прикинута клево, прада-гуччи – короче, все путем. Подъехала она мордой к колонке, а заправщик ей говорит, что бак у машины с другой стороны.
Не дотянется пистолет до горловины. Чувиха понимающе кивнула, запустила движок – и подъезжает соответственно к колонке задом поближе. Видимо, решила, что если бензобак не в капоте, то уж точно в багажнике. Заправщик ей говорит, что вы типа не так поняли, бак совсем с другой стороны, с другого бока то есть. Чувиха опять своей бестолковкой закивала, завелась, развернулась и подъезжает к той же колонке, только в аккурат с другой стороны. Горловина бака по-прежнему недосягаема для пистолета. Заправщик снова пытается втолковать, что ей надо сделать. Наконец пистолет попадает в бак. Смотрю я на всю эту ебаторию, и такой меня охватывает истерический хохот, что я пытаюсь закрыть рот руками, а чувиха, понимая, что я угораю над ней, злится, забывает, что заправляется, трогается с места и задом въезжает в стоявший у входа на заправку холодильник с водой, вырывая при этом пистолет вместе со шлангом. В общем, ухохотался я тогда неплохо.
Далее я приступаю к работе, то есть проглядываю бумажки, лежащие на моем столе. Мне примерно 29 лет, четыре из которых проведены в стенах данного учреждения. Я пыжусь здесь (не особо, впрочем, напрягаясь) на должности коммерческого директора, с личной секретаршей, служебной машиной, неплохой годовой зарплатой и еще более ощутимыми годовыми бонусами. В моем ведении «продажи и развитие дистрибуции компании». Иными словами я перепоручаю свою работу подчиненным и курю бамбук. В этом и заключается умение хорошо и правильно организовать рабочий процесс.
Этот день для меня не становится исключением. Я делю бумажки на две примерно равные кучки и покуриваю. Закончив с этим сложным и тонким делом, я собираюсь пойти в комнату, где сидят менеджеры по продажам.
– Сергей Владимирович, – обращается ко мне Катерина.
Я был уверен, что мой выход из кабинета не останется для нее незамеченным и она в очередной раз порадует меня проявлением своей неординарной тупости.
– Слушаю вас.
– Я забыла совсем… вам же тут… это самое… – Катя рассеянно перебирает бумажки на своем столе.
Я нетерпеливо пританцовываю на месте. Наконец искомый документ найден.
– Тут для вас взятку передали, – с любезной улыбкой заявляет она.
– С чего вы взяли, что это взятка? – Я оглядываюсь, чтобы убедиться в отсутствии ненужных свидетелей в таком щекотливом деле.
– Мужчина приходил.
– Он представился?
– Нет. Назвал себя… я, правда, забыла как, но не представлялся.
– Продолжайте.
– Такой… в черном пиджаке и брюках.
– Да что вы говорите?! В брюках? Удивительно! Мужчина. Не в колготках, не в юбке, а именно в брюках. Странно. И что же было дальше с этим господином в брюках? Почему он взятку через вас передал?
– Не знаю. Он оставил конверт… – Катя протягивает мне его. – Нахамил мне и сказал, что он что-то там передает и с него теперь взятки гладки.
Я забираю конверт и возвращаюсь к себе. Письмо было от наших партнеров. Закуриваю. Затем просматриваю отчеты и вношу коррективы. Подчиняясь правилам бизнес-этики, я знакомлюсь с маркет-ресерчами и филд-репортами, требующими моего аутсорсинга. Затем соединяюсь с сейлс-офисом и невразумительно беседую с линейными сейлсами о последних экспирьенсах и промоушн-акциях. После чего набираю ресепшн-деск и прошу прислать ко мне хозушника Пашу.
Я лениво листаю глянцевый журнал. Павел появляется на удивление быстро:
– Чё звал?
– А ты не знаешь, да? Не помнишь ни хрена?
Павел подводит глаза к потолку, пытаясь там отыскать причину моего вызова.
– Пепельница, – прихожу я ему на помощь. – Как я могу плодотворно трудиться на благо и процветание корпорации, имея такую ничтожно маленькую пепельницу?
– А-а, ты все про то же…
– Про то, про то.
– Не переживай. Скоро будет.
– Скоро… – ворчу я. – Уже два месяца жду.
Павел задумчиво надувает губы:
– Напомни, пожалуйста, какого размера пепельницу ты ожидаешь?
– Да мне по херу. – Я реально злюсь.
– Так тебе урну, что ли, принести?
– Какую урну?! – ору я.
– Ты же сам сказал, что размером.
– Павлик, ты меня не зли. Не будь таким тупорылым. Ты на самом деле не врубаешься или просто идиота из себя строишь?
– Я понял, – суетится он. – Все будет в конце недели. Это я тебе говорю.
– Вот это-то меня и напрягает.
– Ладно, мне пора. Побегу. Дел… – хозушник проводит ребром ладони по горлу и скрывается за дверью.
Заспешивший было Павел, замедлил свой бег «по делам» за дверью. Я слышу звук поцелуя и не самый настойчивый протест со стороны своей секретарши. Затем моих ушей достигает возня и стук опрокинутого кресла.
– Пашка, перестань! Вдруг кто войдет.
Мягкие шлепки посыпавшихся из шкафа папок подтверждают, что Павел не склонен прислушиваться к советам Катерины. Снова слышатся чмокающие отзвуки поцелуев и неясные стоны. Слушая весь этот вавилонский блуд и полный фальшак, я прихожу к выводу, что или я ебанулся, или мир катится в пропасть. Я нетерпеливо жму на селектор:
– Катя, срочно кофе.
– Ну все, Пашка, хватит! – слышу я в ответ. – Он вызывает.
– Ладно, – уступил наконец Павел, – я позже загляну.
Спустя полминуты, на пороге появляется Катя с подносом в руках. Ее блондинистые волосы растрепаны, помада размазана по всему лицу. Она проходит по кабинету, и я замечаю, что от борьбы с Павлом ее и без того короткая юбка закаталась в узкую трубочку и зацепилась за резинку трусиков.
1 2 3 4 5
На улице меня развозит окончательно. Чувствуя, что до дома мне не дойти, я усаживаюсь на заиндевевшую лавку, непослушными пальцами достаю сигарету и проваливаюсь в сон. Мне снится начальница склада в зеленом ватнике. Я показываю ей во сне «фак» и все такое и вырубаюсь окончательно. Это последнее, что я помню, перед тем как тупо уснуть.
Офис
И увидел Господь, что велико развращение людей на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли людей, которых Я сотворил; от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.
Библия, Бытие, гл. 6, ст. 5, 6, 7
От жуткого запаха холодного табачного дыма я просыпаюсь. Кончиком языка провожу по пересохшим губам, поднимаю к глазам отяжелевшие руки, на которых багровыми пятнами выделяются расцарапанные следы охоты на кокаиновых клопов. Я в бессилье опускаю руки и шарю взглядом по сторонам. Широкая кровать, на которой я лежу поперек, располагается в центре огромной комнаты… моей комнаты… Да, моей комнаты в московской квартире. Все это так не вяжется с виденным мною минуту назад, что я окончательно просыпаюсь. Приснится же такое! Бред. Это был полный бред! Это был страшный, жуткий сон, в котором я – грузчик из глубинки. Я живу в городе, название которого моя память не сохранила. Зима, снег. Я с облегчением выдыхаю и врубаюсь, что это был всего лишь сон. А в сущности, какая разница? Грузчик или коммерческий директор? Суть-то одна: и там (во сне), и здесь (наяву) – полный бесперспективняк. Во сне я был в забегаловке, а наяву (если этот туман и угар можно назвать явью) в ночном клубе «Vaginal» (англ. – вагинальный), где, видимо, переборщил с кокосом. Ничего не изменилось! Мне так же необходимо тащиться на службу.
Я с трудом покидаю свое широкое лежбище и иду в ванную приводить себя в рабочий порядок. По дороге к умывальнику бросаю взгляд на часы. Черт! Уже опоздал. Я резко меняю курс и двигаюсь к телефону.
– Катя! – кричу я своей секретарше. – Если меня кто спросит, я на важной встрече с представителями.
– А это кто? – прерывает она мой монолог. – Не пойму я что-то.
– Головка от. – Я сдерживаю готовое слететь с языка ругательство и гневно реву в трубку: – Головка от работы у вас не болит, Катерина? Это Сергей Владимирович.
– Ой, простите, не узнала! Богатым будете.
Я не слушаю глупые разглагольствования об ожидающем меня богатстве.
– Так вот, я на встрече с представителями поставщиков сырья. Вам все понятно?
– Конечно, Сергей Владимирович.
– Повторите, – прошу я.
– Конечно, Сергей Владимирович, – повторяет она как попугай.
«Дура!!! Овца тупая!» – хочу крикнуть ей, но лишь больно ударяю себя по голове телефоном и, сохраняя видимость спокойствия, предлагаю секретарше повторить мои последние слова.
– А это?.. Ну, вы на этой, как его?.. А, вспомнила, на встрече. С этими… с поставщиками представителей… этого… сыра.
– Сырья, Катя. Сырья, – поправляю я, – А в целом смысл будет ясен.
Едва не разбив телефонную трубку о стену, я продолжаю путь к ванной, вспоминая, что на десять часов у меня запланирована встреча с рекламщиками. С содроганием вновь набираю телефон своей секретарши.
– Компания «Globusland» (globus – транслит слова глобус, land – страна), Катерина, здравствуйте.
– Катерина, на десять часов запланирована встреча.
– Извините, – прерывает меня секретарша, – ваша встреча не может состояться, так как э. Сергея Владимировича нет и в ближайшее время не будет.
– Вот как?! – «удивляюсь» я. Меня начинает забавлять ее тупость, граничащая с кретинизмом. – И где же он?
Слышу, как она шелестит бумагами в поисках ответа.
– А он… это… на встрече… да, с постановителями сырка.
– Мать моя в кедах!..
Я не выдерживаю и в красочных тонах обрисовываю этой дуре все, что я думаю об ее умственных способностях.
– Я хотел бы взглянуть на вашего отца, Катя, – произношу я в конце своего спича.
– Зачем? – шепотом интересуется она.
Я почти физически ощущаю, как она хлопает своими ресницами и ковыряет пятисантиметровым наманикюренным ногтем бумажки, кучей сваленные на столе.
– В глаза его бесстыжие посмотреть хочу! Спросить его, почему двадцать шесть лет назад он не предохранялся, мудак, и в результате его беспечности и легкомыслия я теперь реально рискую лишиться рассудка.
Встряска, полученная мозгом после беседы с Катериной, окончательно меня пробуждает, но, тем не менее, к офису по июльским московским пробкам я смог добраться только без двадцати двенадцать.
Как вы уже поняли из моего сна, контора, в которой я просиживаю задницу на посту коммерческого директора, специализируется на выпуске и продаже глобусов из генно-модифицированной целлюлозы и канцерогенного пластика. Совместное российско-китайское предприятие успешно конкурирует по всему миру с западными гигантами, хотя, по моему мнению, русский человек хорошо и стабильно может производить только какашки. Все, что русский делает руками, – это уже значительно хуже вышеописанного результата процесса пищеварения. Зная не понаслышке о русском похуизме, китайские партнеры постоянно контролируют качество продукта и зорко следят сквозь щели своих узких глаз, что бы все это благополучно не распиздили.
Итак, «Globusland» производит глобусы. И не какие-нибудь, а элитные. Всех размеров и любых цветов. Буквально на днях вышла линейка глобусов в виде тетраэдров, на котором отсутствует Израиль, – для продаж в арабских странах. Стабильный спрос держится на так называемые миротворческие глобусы, где страны представлены в алфавитном порядке и равны по площади. Хитом продаж прошлого года была модель в виде прозрачного шара, в центре которого – маленькая скульптурка Абрюховича. Это был глобус Чукотки с указанием полезных ископаемых. Для солидных покупателей выпускаются модели под заказ с применением нанотехнологий, с выходом в Интернет, подогревом, GPS и прочими гламурными прибамбасами.
Итак, к офису я подъезжаю без двадцати двенадцать. Жадно вдыхая кондиционированный воздух, прохожу к своему кабинету.
– Здравствуйте, Сергей Владимирович, – с фальшивой улыбкой-оскалом приветствует меня Катя.
Я киваю в ответ и иду мимо.
– Постойте!
– Слушаю вас.
Катя протягивает мне корзину для мусора:
– Тут вот еще с пятницы стоит. Вы распоряжений не давали, а я побоялась выкидывать. Вдруг что-то нужное.
Мне для осмотра предоставляется корзина, полная пустых бутылок и окурков.
– Ну, естественно! Окурки очень мне дороги, я их буду хранить как память о прошедшей пятнице. А бутылки сдам. Вы по кабинетам прошвырнитесь – может быть, еще на пачку сигарет насобираете. Я вас в долю возьму.
Она начинает рассеянно ковырять в мусоре.
– Я думала, что может тут что-то важное для вас или ценное, – повторяет она, хлопая ресницами.
Меня переполняет сарказм:
– Конечно, продукты моей жизнедеятельности – это наиболее ценное из того, что я произвожу на работе.
Чтобы закончить идиотский разговор, я решительно скрываюсь за дверями своего кабинета. Как вы догадались, у меня одна из глупейших секретарш в столице. Зовут ее Катей, это довольно тупорылая 26-летняя деваха. Несимпатичная, но всесторонне развитая – и сзади, и спереди. Вы спросите, почему я ее терплю? Казалось бы, легче уволить ее и найти новую, вежливую, обходительную, трудолюбивую и на худой конец элементарно неглупую. Это неоднократно пройденный этап. Уже пробовал. Мне всегда попадаются одна глупее другой. Редкостная дура сменяет твердолобую ослицу. Все дело в перманентной глупости всех секретарш. Глупость по определению, потому что секретарша – баба.
Женская логика – это полное отсутствие всякой логики. Что хочет женщина – не знает сама женщина и затрудняется ответить мать-природа. На сыновьях гениев природа отдыхает, а на их дочерях… глумится и ухахатывается по полной схеме. Мужчина создан для того, чтобы женщина могла оценить всю необъятность своей глупости.
Однажды я был свидетелем, как на заправку подъехала телка. На крутой «бэхе», прикинута клево, прада-гуччи – короче, все путем. Подъехала она мордой к колонке, а заправщик ей говорит, что бак у машины с другой стороны.
Не дотянется пистолет до горловины. Чувиха понимающе кивнула, запустила движок – и подъезжает соответственно к колонке задом поближе. Видимо, решила, что если бензобак не в капоте, то уж точно в багажнике. Заправщик ей говорит, что вы типа не так поняли, бак совсем с другой стороны, с другого бока то есть. Чувиха опять своей бестолковкой закивала, завелась, развернулась и подъезжает к той же колонке, только в аккурат с другой стороны. Горловина бака по-прежнему недосягаема для пистолета. Заправщик снова пытается втолковать, что ей надо сделать. Наконец пистолет попадает в бак. Смотрю я на всю эту ебаторию, и такой меня охватывает истерический хохот, что я пытаюсь закрыть рот руками, а чувиха, понимая, что я угораю над ней, злится, забывает, что заправляется, трогается с места и задом въезжает в стоявший у входа на заправку холодильник с водой, вырывая при этом пистолет вместе со шлангом. В общем, ухохотался я тогда неплохо.
Далее я приступаю к работе, то есть проглядываю бумажки, лежащие на моем столе. Мне примерно 29 лет, четыре из которых проведены в стенах данного учреждения. Я пыжусь здесь (не особо, впрочем, напрягаясь) на должности коммерческого директора, с личной секретаршей, служебной машиной, неплохой годовой зарплатой и еще более ощутимыми годовыми бонусами. В моем ведении «продажи и развитие дистрибуции компании». Иными словами я перепоручаю свою работу подчиненным и курю бамбук. В этом и заключается умение хорошо и правильно организовать рабочий процесс.
Этот день для меня не становится исключением. Я делю бумажки на две примерно равные кучки и покуриваю. Закончив с этим сложным и тонким делом, я собираюсь пойти в комнату, где сидят менеджеры по продажам.
– Сергей Владимирович, – обращается ко мне Катерина.
Я был уверен, что мой выход из кабинета не останется для нее незамеченным и она в очередной раз порадует меня проявлением своей неординарной тупости.
– Слушаю вас.
– Я забыла совсем… вам же тут… это самое… – Катя рассеянно перебирает бумажки на своем столе.
Я нетерпеливо пританцовываю на месте. Наконец искомый документ найден.
– Тут для вас взятку передали, – с любезной улыбкой заявляет она.
– С чего вы взяли, что это взятка? – Я оглядываюсь, чтобы убедиться в отсутствии ненужных свидетелей в таком щекотливом деле.
– Мужчина приходил.
– Он представился?
– Нет. Назвал себя… я, правда, забыла как, но не представлялся.
– Продолжайте.
– Такой… в черном пиджаке и брюках.
– Да что вы говорите?! В брюках? Удивительно! Мужчина. Не в колготках, не в юбке, а именно в брюках. Странно. И что же было дальше с этим господином в брюках? Почему он взятку через вас передал?
– Не знаю. Он оставил конверт… – Катя протягивает мне его. – Нахамил мне и сказал, что он что-то там передает и с него теперь взятки гладки.
Я забираю конверт и возвращаюсь к себе. Письмо было от наших партнеров. Закуриваю. Затем просматриваю отчеты и вношу коррективы. Подчиняясь правилам бизнес-этики, я знакомлюсь с маркет-ресерчами и филд-репортами, требующими моего аутсорсинга. Затем соединяюсь с сейлс-офисом и невразумительно беседую с линейными сейлсами о последних экспирьенсах и промоушн-акциях. После чего набираю ресепшн-деск и прошу прислать ко мне хозушника Пашу.
Я лениво листаю глянцевый журнал. Павел появляется на удивление быстро:
– Чё звал?
– А ты не знаешь, да? Не помнишь ни хрена?
Павел подводит глаза к потолку, пытаясь там отыскать причину моего вызова.
– Пепельница, – прихожу я ему на помощь. – Как я могу плодотворно трудиться на благо и процветание корпорации, имея такую ничтожно маленькую пепельницу?
– А-а, ты все про то же…
– Про то, про то.
– Не переживай. Скоро будет.
– Скоро… – ворчу я. – Уже два месяца жду.
Павел задумчиво надувает губы:
– Напомни, пожалуйста, какого размера пепельницу ты ожидаешь?
– Да мне по херу. – Я реально злюсь.
– Так тебе урну, что ли, принести?
– Какую урну?! – ору я.
– Ты же сам сказал, что размером.
– Павлик, ты меня не зли. Не будь таким тупорылым. Ты на самом деле не врубаешься или просто идиота из себя строишь?
– Я понял, – суетится он. – Все будет в конце недели. Это я тебе говорю.
– Вот это-то меня и напрягает.
– Ладно, мне пора. Побегу. Дел… – хозушник проводит ребром ладони по горлу и скрывается за дверью.
Заспешивший было Павел, замедлил свой бег «по делам» за дверью. Я слышу звук поцелуя и не самый настойчивый протест со стороны своей секретарши. Затем моих ушей достигает возня и стук опрокинутого кресла.
– Пашка, перестань! Вдруг кто войдет.
Мягкие шлепки посыпавшихся из шкафа папок подтверждают, что Павел не склонен прислушиваться к советам Катерины. Снова слышатся чмокающие отзвуки поцелуев и неясные стоны. Слушая весь этот вавилонский блуд и полный фальшак, я прихожу к выводу, что или я ебанулся, или мир катится в пропасть. Я нетерпеливо жму на селектор:
– Катя, срочно кофе.
– Ну все, Пашка, хватит! – слышу я в ответ. – Он вызывает.
– Ладно, – уступил наконец Павел, – я позже загляну.
Спустя полминуты, на пороге появляется Катя с подносом в руках. Ее блондинистые волосы растрепаны, помада размазана по всему лицу. Она проходит по кабинету, и я замечаю, что от борьбы с Павлом ее и без того короткая юбка закаталась в узкую трубочку и зацепилась за резинку трусиков.
1 2 3 4 5