Но он точно никогда бы не стал просить ее жить и умирать за Джеффа Синклера, и ему было неловко заставлять ее делать это ради Энтил'За.
Это всего лишь минбарская традиция, напомнил он себе. Он не ждал, что она будет буквально следовать этой клятве. Синклер постарался объяснить это всем рейнджерам, что собрались перед ним в Часовне. Он знал, что все они выполнят свою работу, справятся со своими обязанностями, приложив все способности, не обращая внимания на риск. Большего он не может и не будет просить.
Он попытался сосредоточиться на чувствах гордости и радости, которые вызывала у него группа землян и минбарцев, закончивших обучение и с энтузиазмом смотревших в будущее. Кэтрин была среди них.
Сех Турвал распустил рейнджеров–новичков и они вышли. Синклер позволил себе на одно короткое мгновение задержаться в храме, побыть одному — не считая Валена, конечно, — и собраться с мыслями. Эти церемонии также вызвали у него другие эмоции. Глядя на пылкие лица новичков, ждущих своего первого задания за пределами Минбара, среди звезд, Синклер обнаружил, что чувствует знакомое беспокойство, которое все больше и больше угнетало его.
Синклер оставил храм и замер у входа, наблюдая, как выходящие люди и минбарцы поздравляют друг друга: пожимают руки, кланяются, обнимаются — в зависимости от того, кто кого поздравлял, — смеются, а некоторые и плачут. Обычные выпускники. Эта церемония была, возможно, последней из привычного для каждого из них. Активность Теней быстро росла, напряжение между Землей и Минбаром усиливалось, как и напряжение между кастами жрецов и воинов. Война Нарна с Центавром оборачивалась скверно для нарнов, так что всем рейнджерам хватит работы.
Синклер увидел Кэтрин и Маркуса, которые, широко улыбаясь, поздравляли друг друга. Маркус, как и надеялся Синклер, стал отличным рейнджером. Интеллигентный, находчивый, способный, легко признающий ошибки, воплощенный ужас с денн'боком и чертовски умелый пилот. Рейнджеру необязательно быть хорошим пилотом, но Синклер признавал, что у него было свое, особое предубеждение по этому вопросу.
Наконец, Сакай направилась к Синклеру. Конечно, все знали об их отношениях, но он не считал что публичная их демонстрация будет подобающей при его положении. Поэтому он просто широко улыбнулся и произнес:
— Поздравляю. Я очень горжусь тобой.
— Спасибо, — сказала она, склонив голову, но потом не смогла сдержать усмешки: — Это очень мило.
Они оставили других праздновать, а сами молча направились домой.
— Ну, — наконец–то произнесла Сакай, — пора снова задать этот вопрос. Что дальше?
Синклер ждал этого.
— Ты спрашивала об этом три месяца назад. Прояви свой талант в работе, — это прозвучало более официально, чем он хотел. — Я назначаю тебя инструктором по летному делу. Другие учителя и твои товарищи едины во…
Сакай рассмеялась.
— Разве я не ясно выразилась? Хотя это отличная идея, Энтил'За, очень рада получить назначение на эту должность. Но на самом деле я говорила о нашей предполагаемой свадьбе. Мы оба согласились с тем, что лучше ее отложить до конца обучения…
— Ох, — сказал Синклер с улыбкой, — ты об этом. Ну, кажется, в ближайшем будущем нам не светит поездка на Вавилон 5, но я не думаю, что стоит и дальше тянуть с этим. Мы можем найти свидетелей и священника–буддиста и среди наших рейнджеров.
— Ну, если Энтил'За найдет свободное время, — засмеялась она, поддразнивая.
Синклер кивнул.
— Не беспокойся. Он найдет.
Так как число рейнджеров и объем работы для них продолжали возрастать, и его обязанности не оставляли ему свободного времени, Синклер постепенно пришел к убеждению, что он несколько перегружен. Если они будут и дальше так его нагружать, то у него не останется времени ни на что другое, что его совсем не радовало. Работа с рейнджерами, в широком смысле этого слова, была, конечно, важна. Но работа в более узком смысле слова: та, которую он выполнял изо дня в день, иногда угнетала его. Недавно в нем стало расти беспокойное неудовлетворение. Его интересовало, не почувствует ли Кэтрин рано или поздно тоже самое. На память пришли строки из „Улисса”…
— О чем ты задумался? — спросила Сакай.
— Не знаю, стоит ли говорить тебе это, — усмехнулся он. — Снова Теннисон…
— Какие стихи на сей раз пришли в твою голову?
— „Как грустно остановиться, все завершить, ржаветь, погаснуть, не сверкая в деле!”
Сакай некоторое время молчала.
— Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты имеешь в виду. Ты чувствуешь себя прикованным к этой планете, да?
— Я на Минбаре уже восемь месяцев, — сказал он, — и за все это время ни разу не был в космосе. На Вавилоне 5 я мог просто забраться в „Фурию”, когда начинал так себя чувствовать. Но здесь я не могу так поступить. Я продолжаю оттачивать свои навыки пилота в учебных полетах и на компьютерных симуляторах. Но это совсем другое. Всю свою жизнь я пытался избежать оседлости и бумажной работы. Но каким–то образом такая работа все же меня настигла. И, хотя она теперь имеет минбарское название, мне от этого не легче.
— Понимаю, — сказала она.
— Послушай, мне очень жаль, — сказал Синклер, когда они вошли в свою квартиру. — Я не должен был это говорить, не сегодня. Опять это чувство беспокойства. Я с этим справлюсь.
— Джефф, не надо так… — начала было она, но вдруг оборвала себя, открыв дверь.
Внутри их ожидали Ратенн и Улкеш.
С тех пор, как умер Дженимер, Синклер почти не видел ворлонца. Но, где бы тот не появлялся, Ратенн был, как всегда, рядом с ним.
— Энтил'За, прошу прощения за вторжение в вашу личную жизнь, — произнес Ратенн, — но нам нужно обсудить крайне срочное дело. Это должно остаться в абсолютной тайне, а это место является наиболее удобным для подобного разговора.
Сакай направилась к двери.
— Я пойду погуляю.
Ратенн остановил ее.
— Нет, вам лучше остаться.
Синклер решил, что они будут обсуждать свои дела, стоя посреди комнаты — минбарцы считали это совершенно нормальным. Очевидно, так же поступали и ворлонцы. Он никогда раньше не видел сидящего ворлонца. Синклер достаточно много увидел в каюте Коша на Вавилоне 5, чтобы предположить, что они не имеют реального физического тела, как минбарцы и люди, так что у них не было необходимости сидеть. Но Синклер, однако, в этом нуждался. Он был на ногах с самого рассвета.
— Возможно, мне сначала надо спросить, рассказывал ли Энтил'За Анла'шок Сакай о том, что произошло с ним во временном разломе в секторе 14? — спросил Ратенн.
Ратенн едва ли мог сказать что–нибудь еще, что привело бы Синклера в большее изумление.
— Меня гораздо больше интересует, что об этом известно вам, Ратенн.
— Около года назад по земному календарю, — сказал Ратенн, — сенсоры Вавилона 5 зарегистрировали необычное тахионное излучение, идущее из района сектора 14, в котором исчезла станция Вавилон 4. Вы отправились туда лично расследовать это происшествие и обнаружили, что Вавилон 4 снова появился. В один прекрасный день он исчез, прошел сквозь временной разлом и перенесся на четыре года вперед, хотя для тех, кто был на станции, прошло всего лишь несколько дней. Вы эвакуировали команду как раз перед тем, как станция снова исчезла в разломе. После этого временной разлом, кажется, закрылся. Земля объявила карантин в секторе 14, потому что там все еще проявляются опасные остаточные эффекты, из–за которых время и пространство в том секторе находится в турбулентном состоянии. Это все основные факты?
— Более–менее, — осторожно сказал Синклер.
Ратенн опустил все, что касалось инопланетянина Затраса и таинственной фигуры в голубом скафандре, которая, казалось, была ответственна за случившееся с Вавилоном 4.
— Но меня интересует ваша фраза: „кажется, закрылся”. Вы хотите сказать, что разлом остался открытым?
— Известно ли Анла'шок Сакай о том, что в сердце Эпсилона 3 находится Великая Машина? — спросил Ратенн, не обращая внимания на вопрос Синклера.
Теперь Синклер был еще более озадачен. Вавилон 5 был построен на орбите планеты Эпсилон 3, которую считали необитаемой. Но, за месяц до возникновения временного разлома, Синклер обнаружил, что там располагается необыкновенно мощный инопланетный механизм, контролируемый таинственным инопланетянином, который был как бы частью самой машины. Когда он умер, его место занял минбарец по имени Драал, старый друг Деленн. Впервые Синклер задумался о более чем странных совпадениях с его нынешней работой.
— Да, ей известно обо всем этом, — сказал Синклер, бросив быстрый взгляд на Сакай, которая с огромным интересов слушала их разговор. — Вы хотите сказать, что между разломом и Великой Машиной есть какая–то связь?
— Если верить ворлонцам, разлом — это уникальное природное явление, — сказал Ратенн. — Только мощь Великой Машины может контролировать его. После того, как Вавилон 4 во второй раз прошел сквозь разлом, Драал закрыл его, чтобы ни один корабль не смог случайно туда попасть. Но он закрыл его не полностью.
Синклеру не понравилось, к чему клонится разговор. Он посмотрел на Улкеша, который, как обычно, стоял молча.
— А какое дело до всего этого ворлонцам? — спросил он.
— Им известно обо всем этом, — ответил Ратенн, — и они помогают Драалу и нескольким избранным минбарцам поддерживать разлом в этом состоянии, и следят, чтобы никто не использовал его во зло.
— Почему? — спросил Синклер, все еще глядя на Улкеша. — Почему ворлонцев интересует этот разлом? Вы несете ответственность за то, что случилось с Вавилоном 4?
Ратенн смущенно произнес:
— Мне неизвестна точная хронология всех событий.
Синклер не обратил внимания на этот уклончивый ответ и продолжал настойчиво допрашивать Улкеша. Когда ворлонец не ответил, он снова повторил:
— Что так интересует вас в разломе, посол?
— Он важен, — ответил Улкеш.
— Почему?
— Он уникален.
— Что вам известно о том, что случилось с Вавилоном 4?
И снова Улкеш не ответил.
— Энтил'За, — почти умоляюще произнес Ратенн, — у нас есть более важные и срочные вопросы для обсуждения.
— Такие же, как этот? — спросил Синклер, не сводя глаз с Улкеша.
— Тени узнали о существовании разлома и пытаются захватить контроль над ним.
Это заставило Синклера повернуться к Ратенну.
— Тени могут напасть на Эпсилон 3?
— Нет, ворлонцы уверяют нас, что Тени никогда не нападут на Великую Машину.
— Почему?
Ратенн, казалось, еще больше смущенным столь прямым вопросом Синклера.
— Я не знаю, Энтил'За. Я просто принял их слова, так как есть.
Синклер замялся, сомневаясь, что сможет получить ответ на этот вопрос. Но он решил настоять на своем.
— Как тогда Тени смогут контролировать разлом без Драала?
Ратенн снова обрел твердую почву под ногами.
— Они послали своих союзников в сектор 14 с устройством, предназначенным для расширения разлома до такой степени, чтобы их корабли смогли пройти сквозь него. Драал не смог их обнаружить до тех пор, пока они не начали процесс. Он немедленно начал противодействовать их усилиям, но ему приходится тратить слишком много сил и энергии, чтобы бороться с действием устройства Теней и поддерживать разлом закрытым настолько, чтобы проход корабля сквозь него был невозможен. Если Драал хоть на секунду ослабит концентрацию, то все будет потеряно: если Тени смогут контролировать разлом, то они смогут контролировать историю, в результате все погибнут. Устройство Теней должно быть уничтожено.
Синклер осознал, что снова перед ним — знакомая дилемма. Если то, что сказал Ратенн, правда, то, очевидно, не стоит отдавать разлом в лапы Теней. Но Синклер не был уверен, что ему по душе мысль о том, что разлом находится под контролем ворлонцев. Что они намерены с ним сделать?
„Хорошо, — подумал Синклер, — Сперва надо разобраться с известным злом, а уж потом — со злом неизвестным”.
— Знают об этом на Вавилоне 5? Они предприняли что–нибудь?
— Нет, — сказал Ратенн. — Сканеры дальнего действия станции не могут засечь присутствие союзников Теней. Их корабли способны увеличивать пространственно–временное искажение и образовывать зону, скрытую для сканеров дальнего действия. Только корабль, находящийся поблизости, может их обнаружить. Пока зона не исчезнет, их нельзя увидеть.
— И вы никого на станции об этом не предупредили? — спросил Синклер, уже заранее зная ответ.
— Нет, — ответил Ратенн. — Будет лучше, если Тени поверят в то, что станция не имеет отношения к разлому.
— А как насчет наших друзей–ворлонцев? — спросил Синклер, он не собирался так легко отпускать ворлонцев с крючка. — Почему они не отправятся туда и не уничтожат этот механизм? Уверен, что они способны это сделать.
— Тени не должны знать о том, что ворлонцы связаны с разломом. Единственный выход — это послать маленькую команду рейнджеров, которые не должны ни с кем обсуждать свое задание и не должны показывать, что знают о существовании временного разлома.
— Но, если мы так сделаем, Тени узнают о рейнджерах. Я считал, что вы хотите и этого избежать.
— Можно сделать так, что Тени поверят в нападение с Эпсилона 3. Они не знают, какими именно возможностями располагает Драал.
— В теории звучит неплохо, — сказал Синклер, — но реальность такова: у нас нет кораблей, способных противостоять кораблям Теней.
— На кораблях около разлома находятся не сами Тени, — сказал Ратенн. — Они не желают рисковать, оказавшись в непредсказуемых явлениях разлома до тех пор, пока все не будет подготовлено. Туда посланы их союзники на небольших истребителях. Эти корабли гораздо слабее больших кораблей Теней. Мы полагаем, что их будет всего четыре. Вполне достаточно для охраны и транспортировки устройства.
— Четыре или четыреста — это неважно. Вы же знаете, что у нас вообще нет истребителей и боевых кораблей, которые были бы способны выполнить подобное задание.
— Это уже не так.
— „Белые Звезды”! — вдруг вспомнил Синклер, и Ратенн кивнул. — Они что, наконец–то готовы?
— Построено три небольших экспериментальных прототипа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38