Двадцать пятого или тридцатого по счету. Фильм назывался «Животная страсть».
– Это самый последний. Только выходит в прокат. Он закрыл альбом и некоторое время сидел, не в силах вымолвить ни слова.
Ее руки – о Господи, где только не побывали эти прекрасные руки! – осторожно сняли альбом у него с колен. Он услышал, как она пошла в спальню.
Услышал, как открылась и закрылась дверца шкафа. Он чувствовал себя безжизненной куклой, марионеткой, у которой оборвали струны.
– Что ты предпочитаешь на ужин? – через некоторое время послышался ее голос. Голос звучал ровно, может, с едва уловимым напряжением. – Ветчину или индейку?
Он встал. Самое время и ему развеять некоторые, недоразумения.
Но когда повернулся к ней, то увидел не актрису порнофильмов, не секс-королеву, а простую девушку, которая продает иллюзии поддельной похоти ничтожным незнакомцам – чтобы выжить. Может, ему хотелось ее так видеть, и вполне было возможно повернуться к ней спиной раз и навсегда, чтобы снова ухватиться за свою собственную лестницу в небо и продолжать мучительный путь от подножия к вечному блаженству. Может, и так… Но он не смог. Перед ним стояла Дебби Стоун – с печатью усталости на лице и гривой волос, бесхитростно убранных в конский хвост. И со страхом в глазах.
– Ты же останешься поужинать, правда. Лаки? – спросила она.
Я тебя люблю, мысленно произнес он. О Боже… Я тебя люблю.
– Ветчину. Очень даже неплохо. – Она быстро повернулась и вынула из холодильника замороженные продукты.
– Кое-кто мог бы очень неплохо на этом заработать, – заговорила она, когда они уже сидели за кухонным столом и ужинали. Она зажгла свечи. Воздух наполнился запахами ванили. – Сам понимаешь. На том, что я тебе показала и рассказала. – Лаки с тех пор, как все это обнаружил, не произнес и десятка слов. Она не была уверена, весь ли он в данный момент с ней, но большая его часть присутствовала безусловно. – Видишь ли… Это работа. Как любая другая.
Только. – Она передернула плечами. – Я не так уж много чего умею делать. – Отрезав кусочек мяса, она тщательно прожевала, а потом продолжила:
– Кстати, о «Небесной миле». Она становится несколько чокнутой, как только ощущает на себе луч софитов. – Она? – Лаки поднял голову от безвкусной ветчины – Кто?
– Дебра Рокс. Мое актерское «я». Понимаешь, иногда у меня появляется такое чувство, что я способна ее включать и выключать. Будто у меня в мозгах есть какой-то переключатель. Когда режиссер командует «начали!», ты должен быть готов к действию немедленно, потому что время – деньги и… ну… – Еще одно пожатие плечами. – Я же звезда.
– Как ты попала… – Он приостановился, пытаясь изменить интонацию так, чтобы вопрос не прозвучал как обвинение. – Как ты попала на съемки?
– Прежде всего, я люблю секс. Разумеется не по двадцать раз в сутки, как ты мог бы подумать. Но ничего страшного. Мне бы это больше понравилось. Ага?
Он не смог подавить мимолетной улыбки.
– Замечательно! Улыбка тебе очень к лицу! – Она присмотрелась к нему в профиль. – У тебя красивая мочка.
– Прошу прощения?
– Красивые мочки ушей. Очень сексуальные. Тебе нужно проколоть ухо. Могу сделать, если захочешь.
– Нет, пожалуй, не стоит. – Пожалуй, это единственное, чего еще не хватает увидеть монсеньеру.
– Как я попала на съемки, спрашиваешь? – вспомнила Дебби. – Думаю, мне всегда нравилось быть в центре внимания. Просто тащилась от этого. Привыкла быть в главных. Средняя школа в Дериддере. Когда мне удалось от нее избавиться, я поняла, насколько все вокруг глухо. Особенно парни. Я понимала, что фигурка у меня неплохая. Хотя мордашка не очень.
– Ну, с этим я не согласен, – вставил Джон – По-моему, ты очень красивая.
– Пластическая операция. Я поменяла форму носа. Плюс к тому я носила короткие волосы и не умела делать прическу. Плюс остатки детского жирка. Но тело все-таки было вполне. Человек, жаждущий внимания так, как я, совершает дурацкие поступки. – Она потыкала вилкой в свою ветчину, но есть не стала. – В семнадцать лет я вышла замуж. У меня были две неудачные беременности. – Дебби немного помолчала. – Он меня избивал. Сломал мне нос и три ребра. Этот ублюдок был водителем-дальнобойщиком. Как-то под Рождество он отправился в рейс. Перед этим здорово выпил плюс кокаину нанюхался. И где-то на трассе проломил разделительный барьер. Одним дальнобойщиком стало меньше. И после этого я вдруг оказалась «плохой девчонкой».
– А что твои родители?
– Я жила с мамой и бабушкой. Отца я в глаза не видела, а мать… хм, мать, судя по всему, тоже очень любила знаки внимания. Она и сейчас там живет. Постарела, наверное. Я ездила домой на похороны бабушки, но меня никто не узнал. Я пробыла там один день. – Дебби сдвинула на край стола мисочки из жесткой фольги. – Я любила бабушку. Она была доброй. Она всегда говорила: «Дебби, лучше бы ты перестала читать эти киножурналы! Если мечтаешь смыться в Калифорнию, то даже не заикайся об этом!» Но… Мне всегда казалось, что Калифорния – это то место, где очень легко стать любимой. Понимаешь? В Калифорнии все всегда улыбаются, красиво одеты и выглядят так, словно у каждого туча денег и туча друзей – Она отхлебнула глоток вина. – Я ошиблась.
– Не каждому дано стать звездой, – заметил Джон. Дебби рассмеялась. Но смех был горьким.
– Попробуй сказать такое девятнадцатилетней девчонке из Луизианы, которая вышла на автобусную остановку с десятью долларами в кармане! Дело в том…Я – звезда! – резко, словно убеждая самое себя, произнесла Дебби. Потом глаза ее опять затуманились. – Я умела танцевать. А вот петь совершенно не умела. И выглядела совершенно по-деревенски. Понимаешь? Клянусь Богом, мне прошлось буквально зубами вырывать самые малюсенькие роли. Но потом… входить в экстаз – это так возбуждающе! Да еще получать за это деньги. Не очень большие, но это дело времени… – Она покачала головой. – Это – сумасшедший мир.
– Ты помогала деньгами матери?
– Еще чего! – фыркнула Дебби. – Она бы их все на пьянку спустила! И уж не на белое «Галло», уверяю тебя! Она предпочитает дешевое виски. – Дебби посмотрела ему в глаза: Джон увидел в ее глазах боль. От чего бы это? – Как ты думаешь, сколько мне лет?
Он призадумался и покачал головой, отказываясь определить.
– Двадцать шесть. Через месяц исполнится двадцать семь. Много для этого бизнеса. Более молодые садятся в другие автобусы. Ежедневно. Их начинают снимать в восемнадцать. Все эти девчонки такие же, как я. К тому времени, когда начинаешь трахаться перед камерой, тебе уже ничего не страшно. – Она поиграла бокалом. – Порой я чувствую себя действительно старой. Старой в душе. Ты стареешь, набираешь лишний вес. Тебе выбирают в напарники всякую дрянь, и съемки становятся в тягость. Вот почему я так хочу получить эту роль, для которой меня вызывают в Лос-Анджелес в четверг. Я должна ее получить, – решительно заявила она, сверкнув глазами.
– Джо Синклер рассказал мне о прослушивании, – признался Джон. – И заодно рассказал… о том, чем ты занимаешься.
Фраза подействовала на нее как удар хлыста.
– Хочешь сказать, ты до этого уже узнал про меня? Дядя Джо тебе все рассказал?
– Да. Не вдаваясь в детали. В основном – что это прослушивание имеет для тебя огромное значение.
Она не знала, сердиться на него за то, что солгал, будто не знает о существовании Дебры Рокс и тем самым вынудил ее вывернуться наизнанку, или благодарить, потому что дал возможность самой рассказать об этом. Поколебавшись, она склонилась к второму.
– Стало быть, ты едешь со мной в Лос-Анджелес? Принести мне удачу?
– Я поеду с тобой. Насчет удачи сказать ничего не могу.
– Отлично! – всплеснула она руками. – Если ты будешь со мной, я обязательно получу роль! Я уверена!
Так он и предполагал. Все ясно. Все к этому и шло. Дебби решила, что он приносит ей удачу, и его присутствие каким-то образом должно придать ей дополнительную уверенность в получении роли в, нормальном художественном фильме.
– Не хочешь принять ванну? – спросила она.
– Э-э… – Шестеренки в мозгу опять заело. – Э-э.. Не уверен…
– У меня замечательная просторная ванна. Вставай, пойдем покажу. – Дебби, не выпуская его руки, поднялась из-за , стола. Слегка посопротивлявшись, скорее для виду, Джон последовал за ней.
Ванна оказалась старинной, белой, потрескавшейся на днище. Дебби включила горячую воду и плеснула специальной жидкости для пены. В помещении поплыли уже знакомые ему ароматы корицы. Сильный напор взбивал высокую белоснежную пену. Она помяла его напрягшиеся плечи.
– Ты полон каких-то предрассудков, – заметила она. – Давай залезай и расслабься. – Хорошая ванна творит чудеса, не пожалеешь.
– Пожалуй, нет, – сказал он, глядя, как быстро наполняется ванна. Он не мог припомнить, когда последний раз расслаблялся в настоящей ванне. В его собственном жилище был только стоячий душ. Дебби сунула руку в воду и взбила пену.
– Пойду пока помою бокалы, – сказала она. – А ты раздевайся и ложись. – Чмокнув в щеку, она ласково провела пальцами по подбородку и оставила его одного, прикрыв за собой дверь. Одного, да, если не считать Единорога. Краб сидел в углу, в коробке из-под стирального порошка, наполненной песком.
Джон вздохнул с облегчением. Она захотела, чтобы он принял ванну один. Что ж, может, это действительно неплохая идея. Хотя и ее прикосновения, и мысль о том, чтобы принять ванну в ее доме, опять вызвали нестерпимую ломоту и пульсацию в паху. Аромат сводил с ума; глубоко в душе он страстно? мечтал окунуться в ее запахи. Лицо повлажнело от пара. Он стянул свитер. Прекрати! – одернул он себя. Начал расстегивать рубашку. Нет! Не смен! Снял рубашку. Густая высокая пена на поверхности воды искрилась и переливалась на свету. Он расстегнул пояс и понял, что в этот момент переступает черту.
Он медленно опустился в ванну, поморщившись, когда мошонка пришла в соприкосновение с горячей жидкостью. Потом вытянулся, оперся затылком на фаянсовый подголовник и расслабился, наслаждаясь влажным ароматом корицы.
Спустя некоторое время дверь отворилась и на пороге появилась она – абсолютно голая.
Он резко сел, расплескав воду. Дебби распустила волосы, и они густыми волнами покрывали ее грудь и плечи. Ее с ног до головы загорелое тело было просто великолепным. В одной руке она держала опасную бритву, в другой – крем для бритья.
– Я хочу тебя побрить, – сказала она.
– Нет!. – вскрикнул он. – Ради Бога, не надо!
– Тебе пора побриться, – несколько опешив, повторила Дебби. – Когда я тебя целую, то чувствую твою щетину.
– А? О-о… Побриться… – Проведя рукой по подбородку, он действительно ощутил заметную колкость. Должно быть, нынче утром он забыл побриться. Расписание его обычных дел пошло прахом, и привычки – тоже.
– Ты сумасшедший, – нежно сказала Дебби и, глядя ему в глаза, забралась в ванну.

Глава 14

Она погрузилась в воду и стиснула его с обеих сторон гладкими бедрами.
– Я тебя не съем, – сообщила она, потому что Джон всем своим видом показывал, что готов взлететь под потолок и повиснуть на стенке, как кошка на дереве. – Стесняешься меня, что ли? – Она встряхнула стаканчик с кремом и плеснула немного на раскрытую ладонь. – Действует очень освежающе. – Нежными, внимательными движениями она принялась втирать ему крем в кожу лица и шеи. – Не бойся, – сказала она, потому что он опять дернулся. – Я работала парикмахершей. Кроме шуток. Одна из профессий, которые я освоила в Лос-Анджелесе. – Она слегка подалась вперед, с бритвой наготове. Ее груди притронулись к волосам на его груди.
Она плотнее прижалась к нему, но он боялся пошевельнуться, потому что в этот момент острая бритва начала неторопливо и уверенно снимать щетину с левой щеки.
– Ты женат, Лаки? – спросила она, обрабатывая его верхнюю губу.
– Нет, – осторожно произнес он.
– Есть подружка?
– Нет. – Он поймал ее странный взгляд и решил поправиться:
– Ну, то есть… Была. Я хочу сказать, нам скорее всего придется расстаться.
– Так я и думала. У тебя должна быть подружка. Если ты не голубой и не бисексуал, и я знаю наверняка, что ты не кастрат, то значит, у тебя есть подружка. – Сосредоточившись на подбородке, она слегка подвинулась, устраиваясь поудобнее. Тело было скользким от пены. – Хорошенькая?
– Кто?
– Твоя подружка. Слушай, у тебя явно проблемы с вниманием. Впрочем, сиди спокойно.
Он старался, как мог. Лезвие скользило по горлу, как легкое перышко.
– Да, – сказал Джон. – Очень.
– А как она выглядит?
– Она… Чем-то похожа на тебя. Лезвие замерло.
– Ты просто прелесть, – сказала Дебби, глядя ему в глаза. – Господи, ну почему Ты не встретился мне раньше?
– Полагаю… Мы вращаемся в разных кругах. Теми же плавными, медленными движениями она начала брить правую щеку.
– Ну что ж, и все-таки встретились. Лучше позже, чем никогда, верно? Согласен?
Он постарался сосредоточиться на ее глазах и не обращать внимания на жар влажных грудей, прижимающихся к его телу, и на плотно обхватившие его бедра. В глубине ее глаз по-прежнему горело пламя, но оно было маленьким, мирным. Дебра Рокс спала.
Дебби закончила бритье и сполоснула лезвие. Потом отложила бритву в сторону и обеими руками обвила Джона за шею.
– Можешь трахнуть меня прямо сейчас, – негромко сказала она.
– Пожалуйста… Не употребляй это слово.
– Какое слово? – чуть нахмурила брови Дебби.
– Сама знаешь. Это слово.
– А-а! Ты имеешь в виду – тра… – Он прикоснулся пальцами к ее губам. Она их поцеловала. – Хорошо, как вам будет угодно, мистер Скромность. – Рука ее скользнула вниз, под воду. И застыла там.
Она медленно несколько раз моргнула и уставилась на него, широко раскрыв глаза.
– Ты не можешь мне объяснить, почему ты до сих пор в трусах?
– Кажется, купание закончено, – заявил Джон, с усилием высвобождаясь из ее объятий и ступая на пол. Вода потоком текла с длинных мужских трусов. Он схватил полотенце и обмотался им вокруг талии.
– Погоди минутку. – Она подняла палец и начала водить им воздухе, словно формулируя вопрос, который постоянно ускользал от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26