Нет, рисунок созвездий не изменился, или же моих познаний
в астрономии не хватило, чтобы заметить отличия. А вот ползущие по небу искры
космических спутников привели бы в экстаз Циолковского или Королева. Честно
говоря, от их обилия становилось не по себе. Разноцветные огни скользили во
всех возможных направлениях с самыми неожиданными скоростями. Несколько раз
траектории спутников менялись у меня на глазах, причем под такими углами, что
в наличии гравикомпенсаторов можно было не сомневаться. С десяток спутников
имели явно километровые размеры -- они выглядели не точками, а маленькими
дисками. Вокруг одного такого диска периодически вспыхивал тусклый ореол,
который я определил как вторичные эффекты работы плазменных двигателей.
Похоже, эта махина ползла по такой низкой орбите, что ей постоянно
приходилось компенсировать потерю высоты от торможения в стратосфере.
На востоке, почти у самого горизонта, висело нечто вообще невообразимое --
тусклый квадратик, от которого уходила вниз колонна яркого света. Умом я
понимал, что это всего лишь космическое зеркало -- огромная блестящая
пленка, отбрасывающая на нужную точку земной поверхности солнечный свет. Но
единственная ассоциация, которую вызывало у меня зеркало, была до жути
прозаической. Окошко. Маленькое квадратное окошко в темном подвале, из
которого сочится дневной свет.
Зрелище открытого в небе окна вызывало у меня если не трепет, то какое-то
потрясающе неуютное ощущение. Ни на одной планете в галактике я не видел
такого простого и впечатляющего решения проблемы ночного освещения.
Земля казалась мне чужой, словно девчонка-одноклассница, впервые наложившая
яркий макияж и надевшая взрослое платье. Это был уже не совсем мой мир.
Но, если верить Маэстро, здесь любили Данькины картины. А та политика,
которую вела Земля последние два года, открыв планетам Храмов свое
существование, никак нельзя назвать несправедливой или колониальной.
Единственное, на чем Земля настояла, так это на создании системы взаимопомощи
человеческих миров с Десантным Корпусом в качестве основной ударной силы. Но
эта военная структура управлялась общим советом представителей планет, носила
явную оборонительно-противофанговскую направленность и за два года ничем себя
активно не проявила.
Возможно, я был несправедлив к родной планете.
Посреди ночи, когда костер стал догорать, я соорудил себе в сторонке постель
из веток и улегся досыпать. После скал Сомата колючее хвойное ложе показалось
мне вполне приемлемым.
@@@
Меня разбудили птицы.
Минуту я лежал, не открывая глаз. Где-то совсем рядом, в нескольких метрах
пощелкивала неведомая пичуга. Лет пять назад я счел бы ее пение немногим
мелодичнее вороньего.
Сейчас я был рад этим звукам. Меня приветствовала Земля -- не всегда
красивая, не всегда изысканно-благородная. Единственная родина людей. Моя
планета.
-- Здравствуй, -- прошептал я. -- Доброе утро...
-- Доброе утро.
Со мной поздоровались чуть удивленно, но вполне вежливо. Прежде чем
незнакомец закончил фразу, я, не вставая с земли, метнулся в сторону. Должно
быть, это выглядело забавно: полупрыжок-полусальто с одновременным
похлопыванием по затылку -- именно так должна была выглядеть со стороны моя
попытка вытащить из отсутствующих ножен утопленный меч.
Приземлившись метрах в двух от постели из лапника, я потянулся за пистолетом.
И остановил руку.
Мой утренний гость не напугал бы и ребенка. Тощий белобрысый парень лет
семнадцати, длинноволосый, в больших круглых очках. Неужели в двадцать втором
веке Земля не справилась с близорукостью? Из одежды на парне были черные
плавки и блестящая, словно из фольги, лента, небрежно намотанная на правую
руку от локтя до плеча. Несмотря на столь скудный гардероб, юноша был
совершенно незагорелым, кожа его отливала почти молочной белизной.
-- Твой утренний тренинг? Или я вас напугал?
Парень слегка улыбнулся. Несмотря на полную растерянность, я отметил
неожиданную смесь обращений на "вы" и на "ты" в его словах. Своим ответом
я, видимо, определял дальнейший стиль наших отношений...
Не люблю, когда за меня пытаются что-то решить.
-- И то и другое, -- пытаясь улыбнуться ответил я.
Парень задумчиво смотрел на меня. Потом приподнял ладони в своеобразном
приветствии.
-- Извини, -- вполне дружелюбно сказал он. -- Ждал, пока ты проснешься.
Хотел позвать на завтрак.
Его русский был безупречен -- но с легким акцентом, словно у прибалта. И
все же у меня не возникло ни тени сомнения, что он говорил на родном языке.
Просто русский язык чуть-чуть изменился.
-- Я думал, поблизости никого нет, -- пояснил я. -- Вот и растерялся.
-- Я роддер, -- невозмутимо сказал парень.
-- Роджер? -- я не понял незнакомого слова. И удивил этим собеседника.
-- Род-дер, -- раздельно произнес он. -- Или о нас уже никто не помнит?
Я пошел ва-банк.
-- Мне казалось, -- осторожно произнес я, -- что роддеров остались
единицы.
Парень поморщился, и я почувствовал, что угадал.
-- Нет, десятки... Понимаю. Суть в фангах и генормистах. Мы за скобкой.
Но -- есть.
Небрежно кивнув, я потянулся. И спросил:
-- Так как насчет завтрака?
Парень снова вытаращился на меня. Зачем-то снял очки -- и я заметил, что он
совершенно не щурится.
-- Ты интересно говоришь. Откуда?
Раздумывать не приходилось. Я показал рукой вверх.
-- Колонист?
-- С Земли, но долго жил там.
-- В объеме, -- совершенно дико заключил парень. Похоже, мой ответ его
удовлетворил. -- Насчет завтрака... Насчет... -- смакуя слово, произнес
он. -- Идем.
Мы двинулись к лесу. Парень вдруг спросил:
-- Знакомимся?
Я кивнул. Чем меньше звуков я издам, тем лучше.
-- Андрей.
-- Сергей.
Мы шли через лес, впереди Андрей, помахивая снятыми очками, за ним я. Парень
вилял между деревьями самым диким образом, никаких следов тропинки не было, и
я заволновался.
-- Не заблудимся?
Слава Богу, это слово Андрею было знакомо. Он опять смутился, как при вопросе
о количестве роддеров, и пробормотал:
-- Нет, я с пищалкой.
Он неопределенным жестом указал куда-то на ухо. Приглядевшись, я увидел на
мочке крошечный кусочек розового лейкопластыря.
-- Метров сто, -- добавил Андрей. И протянул мне очки: -- Погляди пока.
Стараясь сохранять невозмутимый вид, я надел очки. Они были очень легкими, а
стекла, если это действительно были стекла, оказались плоскими.
Как только я отнял руку от очков, стекла слегка потемнели. По ним пробежала
сверху вниз красная светящаяся полоска. Потом на затемненном фоне появилось
изображение -- крутящийся белый кубик. Он начал приобретать объем -- и
вдруг выплыл из стекол и полетел перед моим носом, постепенно увеличиваясь.
-- Настроились? -- заботливо поинтересовался Андрей.
-- Да, -- я с трудом подавил желание снять очки. Стекла вновь посветлели,
и иллюзия кубика стала полной. Вот он, в метре передо мной, шагни -- и
можно дотронуться рукой.
Кубик плавно раскрылся, превращаясь в полупрозрачное полотнище... огромный
кленовый лист... плавно взмахивающую крыльями бабочку. Это было не настоящее
насекомое -- скорее его мультипликационный вариант. Бабочка порхала передо
мной, старательно огибая ветки деревьев. Огибая, черт возьми!
Я опустил голову, глянул поверх очков. Никого, разумеется.
В ушах зазвучала тихая музыка. То ли флейта, то ли свирель, далеко-далеко,
почти за гранью слышимости.
-- Это Юркинсон, "Мотылек с Ио", -- сказал Андрей. -- Сейчас пойдет
по низам -- сак и тамы... О, мы пришли.
С облегчением сняв очки, я отдал их Андрею. Мы вышли на полянку, и роддер
торопливо содрал с уха лейкопластырь.
-- Полный нуль, -- попросил он, отбрасывая в кусты "пищалку".
Я понял. Что ж, промолчу. Неужели для роддеров, кем бы они ни были, подобные
путеуказатели запретны?
-- Конечно, Андрей. Полный нуль, -- успокоил я его.
@@ 3. Завтрак на поляне
Более странной компании мне еще видеть не приходилось. Главным в ней,
бесспорно, был Дед: мужчина лет сорока на вид -- об истинном возрасте мне
оставалось лишь догадываться -- с ярко-рыжими волосами, в костюме
неопределенно-спортивного покроя. Такая одежда не привлекла бы внимания и на
Земле двадцатого века, и где-нибудь на Таре или Схедмоне в двадцать втором.
Мое появление он приветствовал знакомым уже жестом ладоней, после чего
занялся разжиганием костра.
Костер был сложен бездарно.
Единственной девушкой в группе оказалась юная особа по имени Криста. Ее
внешность представляла разительный контраст пухленькой фигурки и лица с
резкими, угловатыми чертами. Впрочем, улыбка у Кристы вышла доброй,
безобидной и, похоже, искренней. Ее белый, разукрашенный цветной вышивкой
костюмчик выглядел едва ли не домотканым. Но на ткани почему-то не осталось
ни единого пятнышка, когда Криста привстала с мокрой густой травы.
Наиболее равнодушными к моему появлению остались два подростка лет
четырнадцати-пятнадцати. Один дремал на разложенном под деревом одеяле. На
нем были лишь буро-зеленые шорты, и я мысленно поздравил парнишку с хорошей
закалкой. Было по-утреннему прохладно, с озера тянул влажный ветер. Потом я
заметил маленький тускло-серый цилиндрик. Воздух над ним подрагивал, как над
асфальтовой дорогой в жаркий день. Подобные модификации "тепловых одеял" я
встречал не раз.
Второй парнишка кивнул мне и нырнул в оранжевый шатер маленькой палатки. Я
лишь успел заметить, что лицо у него совсем детское, а на груди болтается
золотистый круглый медальон.
Андрей проводил парнишку пристальным взглядом и сказал:
-- Это Вик на тебя навел. Он сенс, не очень сильный, но в такой глуши
человека чует километров за десять.
Я кивнул. Если телепатией владели Храмы, то почему бы ее не освоить и
Сеятелям? Надеюсь, мои мысли "сенс" прочесть не сможет.
Дед наконец-то справился с наваленными как попало ветками. Начало
потрескивать разгорающееся пламя. С видом полностью удовлетворенного человека
Дед отошел от костра и спросил:
-- Будете жареное мясо? Натуральное.
Я кивнул. И снова отметил, что моим согласием удивлены. Спас положение
Андрей:
-- Сергей колонист. Его натуральными продуктами не удивишь.
Криста с любопытством уставилась на меня. Дремлющий подросток повернул
голову. А Дед спросил:
-- Откуда? Если открыто...
Земные информвыпуски я смотрел редко. Наверное, боялся ностальгии. А вот
сводки новостей с планет-колоний не пропускал. У Земли было десятка четыре
реальных, заселенных межзвездными экспедициями колоний. Все остальные
являлись порождением Храмов. И отношение к "настоящим" и "храмовым"
колонистам не могло быть одинаковым...
-- С Берега Грюнвальда, -- заявил я.
Колонию на Сириусе, названную в честь погибшего шведского пилота, населяли
большей частью славяне. Кроме того, этот мир освоили сравнительно недавно,
как только был создан экран, защищающий планету от излучения Сириуса-А. Она
оставалась в значительной степени зависимой от метрополии -- и в то же
время наверняка обзавелась своим сленгом, обычаями, этикой.
-- С Берега? -- дремлющий подросток приоткрыл глаза и засмеялся. -- Это
там где небо в клеточку?
-- Щит-сеть видна лишь на закате, -- резко ответил я. -- Благодаря ей
мы можем ходить без личной защиты.
-- Не обижайся, -- миролюбиво хмыкнул тот. И снова утратил ко мне
интерес.
Полезно иногда смотреть познавательные программы... Я мысленно поставил себе
плюс. И принялся отвечать на вопросы Деда и Кристы -- самых любопытных из
компании.
Да, я родился на Земле. В Москве (я надеялся, что российскую столицу
переименовать не рискнут). На Берег Грюнвальда улетел с родителями, когда мне
исполнилось девять. Работал пилотом, возил грузы на транспортных дисках,
пассажиров на флаерах. Зачем нужны пилоты? С нашими ураганами автоматика не
справится. Иметь пилотов-профессионалов дешевле (это тоже было правдой,
почерпнутой из программы новостей). Да, женат. Детей нет, успею. Собираю
модели космических кораблей, особенно старинных. "Восток", "Джемини"...
Не слыхали? На Землю прилетел вчера. День побродил по Москве, потом решил
побывать на природе. Нет, не очень. Завтра, а то и сегодня, улечу.
Поджарить мясо по грюнвальдским рецептам смогу. Но нужны специи... Нет? Как
жалко.
Минут через десять я все же нанизывал на тонкие стальные шампуры аккуратные
кубики мяса. Возможно, оно и было натуральным, но с первого взгляда в это не
верилось. В мясе не оказалось ни одной косточки или хрящика, оно было
нарезано кубиками и запаковано в прозрачную пленку.
-- Сейчас все не так... -- пробормотал Дед. Он начинал напоминать мне
отца. Такой же немногословный и сожалеющий о прошлом, не то чтобы старый, но
предельно взрослый. Особенно если пытался выглядеть моложе.
-- Времена меняются, -- изрек я проверенную столетиями мудрость. Дед
искоса взглянул на меня.
-- Не знаю. Люди меняются, а вот времена... Лет пятьдесят назад, когда я
начал роддерствовать...
Ого! Деду действительно было не меньше шестидесяти. Не пошел же он
бродяжничать в младенчестве.
-- ...тогда имелась цель. Был смысл. Я знал роддера... наверное,
единственного настоящего роддера в мире. Игорь, не помню фамилию...
Я с деланным вниманием кивал, заканчивая очередную палочку шашлыка. В
герметично запаянном пакете я обнаружил десяток спелых помидорин и теперь
нанизывал их вперемежку с мясом. И как они ухитрились не подавить овощи?
-- А ты знаешь, как все началось? Почему появились роддеры?
-- Нет.
Разговор становился интересным. Просто чересчур познавательным, если говорить
честно. А не подставных ли бродяг встретил я в лесу?
-- Когда распространились пищевые синтезаторы, и пища стала практически
бесплатной, многие прекратили работать. Исчезла потребность в труде, а других
стимулов не нашлось. На более-менее интересные должности пробиться могли
единицы...
Я оцепенел. Руки автоматически продолжали прежнюю работу, а в сознании
крутилось: "пищевые синтезаторы", "пища стала бесплатной.
1 2 3 4 5