Против слуг Айокана? — спросил второй солдат. Блейд слишком устал для вежливого ответа.
— Разуй глаза, парень! Ты что, слепой? — рявкнул он.
Гонсарец улыбнулся в ответ.
— Я не слепой. Нападение отбито, и схватка закончилась. Я думаю…
Блейд перебил его:
— Я думаю, вам лучше посмотреть, что случилось с владычицей Джаскиной. Я видел, как двое убийц ворвались в ее покои, и слышал крики… Взгляните, что с ней, а потом пусть кто-нибудь отведет меня к повелителю Тамбралу. Мне есть что рассказать ему, и мои слова предназначены лишь для его ушей, ибо речь пойдет о безопасности Гонсара. Ну, парни, пошевеливайтесь! И побыстрее!
Он собрал последние силы, чтобы говорить повелительным тоном. Он сам не знал, как ему это удалось, но цели своей добился: приученные подчиняться приказам, солдаты поклонились чужеземцу, затем первый повернулся к лестнице и крикнул:
— Поднимайтесь! Сюда, воины! Твари Айокана убиты, а тот, кто прикончил их, хочет видеть владыку Тамбрала.

Глава девятнадцатая

Гонсарцам потребовалось время, чтобы подсчитать потери, окружить должным уходом раненых и похоронить погибших. Никто не взял на себя заботу о том, чтобы держать Блейда в курсе происходящего. Сам он провел эти дни «в безопасном и охраняемом месте» — в подвале летней резиденции владыки. Оставалось лишь гадать, что больше волновало гонсарцев — его безопасность или необходимость стеречь его как ценного пленника.
Правда, камера оказалась сухой, теплой и хорошо обставленной; к тому же Блейда обильно кормили, а потому он решил, что ему удалось произвести хорошее впечатление. По крайней мере, его не подозревали в симпатиях к Айокану. Правда, он не был уверен, не вменят ли ему в вину смерть королевы Джаскины. Но было похоже, что о погибшей так никто и не вспомнил. Если учесть ее кровожадные планы, это была небольшая потеря.
Какие-то крохи сведений все же просачивались в золоченую клетку чужеземца. Из этих разрозненных частиц ему удалось сложить картину произошедшего в ночь гибели Джаскины и в последующие сутки.
После того как в храме улеглась суматоха, вызванная убийством Птерина, Исгон взял ситуацию под контроль. Расчеты Блейда оказались верны: жрец решил, что его единственный шанс остаться в живых — это устроить в Гонсаре полный погром. Поэтому он выпустил Обреченных на Смерть, более трехсот человек, велев им начать массовую резню.
Они ожидали, что свалятся в беспомощный город как гром среди ясного неба, но этот план потерпел провал. Некий человек, видевший, как Блейд убегает от преследователей, сообщил о таком событии своему хозяину, одному из военачальников Тамбрала, который тут же привел в боевую готовность подчиненные ему войска и отправил посыльных к повелителю.
Конечно, за такой короткий срок трудно было подготовиться к достойному отпору. Охранники и слуги Джаскины не ждали нападения, и вместе с королевой погибло около сорока человек — ее служанки и охрана. Также погиб один из принцев — вместе с женой, двумя детьми, стражниками и слугами.
Но у Тамбрала было еще четыре сына и пять дочерей, так что Дом Красного Вола мог пережить эту потерю. Имелись жертвы среди военачальников, сановников и простых горожан, однако число убитых не превышало двух сотен.
Сам владыка Тамбрал провел ту ночь в Зале Спасения в своей основной резиденции. Этот зал был специально выстроен для подобных случаев и уже не раз помогал главе Дома Красного Вола остаться в живых. Чтобы проникнуть к Тамбралу, Обреченным пришлось бы расправиться со всеми стражами и солдатами во дворце, а потом пробить двадцать футов каменной стены. Они не сумели сделать и половины своей работы и все погибли, сражаясь с дворцовой охраной.
То же самое произошло и с остальными безумцами в других районах столицы. Когда над Дафаром разгорелся рассвет, все триста Обреченных на Смерть уже валялись в кровавых лужах во дворцах, садах и на улицах города. Повелитель Тамбрал вышел из своей спасительной камеры и обратился к солдатам, призывая их уничтожить слуг Айокана во всех городах Гонсара.
Что и было сделано. Жрецов перебили всех до единого — от Исгона до последнего неофита, чья подпись под клятвой еще не успела просохнуть.
Погибли и все Священные Воины: они сражались яростно, причем не без успеха — благодаря подготовке Блейда. По строгому приказу повелителя пощаду давали лишь рабам, евнухам и девицам, содержавшимся в храмовых подвалах.
Солдаты просто собрали их и держали запертыми в одной из камер, пока не расправились со всеми жрецами и Священными Воинами. К концу второго дня в Дафаре не осталось в живых ни одного Брата, ни Священного Воина, ни Обреченного на Смерть. Войска покидали столицу, двигаясь расширяющимся кольцом, очищая от мерзких святилищ все города Гонсара.
Утром третьего дня Блейда призвали предстать перед владыкой Тамбралом. К тому времени он не знал лишь одного: что сталось с Натрилой. Ее запросто могли прирезать вместе с отцом, решив, что она тоже верная поклонница жестокого бога.
Тамбрал принял чужеземца в зале для аудиенций, стены которого украшали многочисленные трофеи: щиты и оружие поверженных врагов, головы и шкуры животных, на коих владыка изволил охотиться в молодости. С годами он сильно исхудал, напоминая теперь скелет, обтянутый высохшей желтой кожей. Казалось, что сильный порыв ветра может оторвать его от земли и унести в небо, но глаза короля оставались по-юношески ясными, а голос — внушительным и твердым.
Блейд не стал скрывать цели своего посещения и подробно поведал о том, для чего прибыл в Гонсар и чем занимался в ту ночь, когда убийцы атаковали город. Странник рассудил, что может доверять королю: тот казался достаточно мудрым, чтобы принять верное решение. И все же Блейду пришлось пережить пару неприятных минут, когда, закончив повествование, он смолк и долго смотрел прямо в глаза Тамбралу. Тот тоже молчал, меряя пришельца оценивающим взглядом.
Наконец сухие губы владыки тронула улыбка, и он заметил:
— Да, чужеземец, ты устроил изрядный переполох в нашем курятнике!
— Я рассказал правду, повелитель.
— Я знаю, — кивнул Тамбрал. — Я не сомневаюсь в твоей искренности, ибо ты кажешься мне честным человеком, и большая часть того, что ты говорил, уже известна мне от других людей. Но все равно твой рассказ удивителен и достоин похвалы. Тебе удалось выжить в змеином гнезде, где обычный человек гибнет очень быстро… Но ты думаешь и действуешь с такой скоростью, с какой наносит удары твой клинок.
— Надеюсь, что это верно, повелитель.
— Я тоже надеюсь, ибо твоя служба Дому Красного Вола еще не закончилась. Тебе придется немного помочь мне, что бы там ни говорил Хуракун. В противном случае…
Тамбрал провел рукой по горлу. Блейд кивнул: этот жест не нуждался в комментариях.
— Правда, я считаю, что Хуракун, мой сосед и владыка Чирибу, не станет возражать, — продолжал Тамбрал. — Твоя помощь нужна только для полного разгрома слуг Айокана. После того как они исчезнут с лица земли, ты можешь возвращаться к Хуракуну. Даже к себе на родину, если захочешь.
Блейда поразила ненависть, прозвучавшая в голосе Тамбрала, когда владыка упомянул об Айокане. Наверное, это отразилось на лице разведчика, потому что, снова улыбнувшись, повелитель спросил:
— Тебя удивляет, почему я так говорю о слугах Айокана? Когда-то во мне не было этой ненависти; я хотел спокойно прожить оставшиеся годы, пребывая в мире со всеми, включая всех богов и всех их слуг. Но для того, чтобы поддерживать мир, необходимо желание двух сторон. Айокан не хочет мира. Ну, так он получит войну!
Глубоко вздохнув, властитель продолжил:
— Я был огорчен, когда узнал, что ты убил Старшего Брата Птерина. Я думаю, он мог бы поведать нам кое-что о планах верховного жреца. Конечно, его пришлось бы расшевелить, но у меня есть такие люди, у которых даже камни заговорят.
Блейд невольно содрогнулся — с такой жестокостью это прозвучало.
— В ту минуту я не мог пощадить его, повелитель, — ответил он. — Птерин должен был замолчать раз и навсегда.
— Я понимаю и не виню тебя. Упас и так хватит новостей для Хуракуна, чтобы убедить его в том, что настало время действовать — и действовать быстро.
— А если этого окажется недостаточно? — возразил Блейд. — В Чирибу у жрецов гораздо больше последователей, чем здесь. У повелителя Хуракуна связаны руки.
— Ему придется либо развязать их, либо вступить в войну с Гонсаром, — заявил Тамбрал. — Раньше война между нашими странами пришлась бы весьма по вкусу служителям Айокана, но их не осталось в Гонсаре. Никто из них не придет здесь к власти и не сможет нанести удар нам в спину. А что касается Хуракуна… — Тамбрал пожал плечами. — Ты знаешь его не хуже меня. Как ты считаешь, захочет он выступать против Гонсара только затем, чтобы помочь жрецам Айокана?
Блейд рассмеялся.
— Маловероятно, повелитель. Он выступит против них с такой же радостью, с какой ребенок схватит разноцветную игрушку. Но еще охотнее он изыщет повод вообще не устраивать кровопролития.
— Я тоже так думаю, — улыбнулся Тамбрал. — Я уже Отдал войску приказ готовиться к выступлению. Мои боевые галеры на реке тоже вскоре будут полностью оснащены и готовы к выходу. Если мы захотим, то сможем добраться до самого сердца Чирибу, но не думаю, что нам это понадобится. Скажи мне, Блейд, сколько подданных Хуракуна так преданы божеству, что позволят сжечь свои дома и урожай, сгубить своих близких ради кровожадных жрецов?
Блейд вздернул брови и скорчил гримасу, которая была красноречивее всяких слов.
— Вот именно, — произнес Тамбрал. — Обратившись к своим людям, Хуракун спросит: «Вы в самом деле хотите, чтобы я вел вас в бой и чтобы вы гибли тысячами ради торжества Айокана?» Интересно было б услышать, сколько человек ответят «да»!
Блейд расхохотался.
— О повелитель, мне кажется, владыка Чирибу зря отправил меня в Гонсар. Истинные боги знают, что Айокану не нужен тут еще один противник, пока трон Гонсара занимает столь мудрый и рачительный властелин.
Тамбрал снова улыбнулся.
— Твоя лесть весьма остроумна, и я, пожалуй, добавлю еще кое-что к награде, которую припас для тебя.
Он дернул шнур, висевший позади трона, и где-то вдалеке раздался звон колокольчика. В зал вбежал слуга и простерся ниц перед Тамбралом. Прошептав ему что-то на ухо — так тихо, что Блейд не смог разобрать ни слова, — повелитель отпустил его.
Слуга вернулся через несколько минут. За ним следовали четыре воина, и на их плечах покачивался закрытый паланкин. Тамбрал усмехнулся, заметив недоумение на лице Блейда.
— Вперед, чужеземец! — велел он. — Прими мой дар! Блейд подошел к паланкину и отдернул занавеску — на руки ему упала хохочущая Натрила.
Когда разведчику наконец удалось высвободиться из ее объятий и повернуться к королю, Тамбрал с широкой улыбкой сказал:
— Ей не следовало признаваться, что она — дочь Исгона, потому что, услышав об этом, мои солдаты чуть не зарезали ее на месте. Но, упомянув твое имя, она спасла себе жизнь.
После этого властитель поднялся с трона и жестом показал, что аудиенция закончена. Поклонившись, Блейд повел Натрилу вон из зала.
Приблизившись к двери, он услышал смешок за спиной и обернулся к Тамбралу.
— Смотри не растрать на нее всю свою силу, чужеземец. Сохрани немного для похода на север. Мы отправляемся через десять дней, и ты пойдешь с нами.

Глава двадцатая

Прошла неделя, и двадцать тысяч солдат Тамбрала отправились в северный поход. От речных пристаней в Дафар шли корабли, баржи и галеры — на них приплыло в общей сложности пять тысяч человек. Приняв на борт еще десять тысяч солдат, они через два дня тоже двинулись на север. Следующим утром, на рассвете, когда Блейд нежился в объятиях Натрилы, у его дверей появился посыльный.
— Чужеземный воин, — обратился он к страннику, — владыка Тамбрал призывает тебя.
— Прямо сейчас?
— В полдень ты должен быть на его корабле, отплывающем сегодня, чтобы присоединиться к армии и флоту на границах Гонсара.
— Я буду там, — ответил Блейд.
Прощание с Натрилой оказалось истинным кошмаром: она рыдала так, словно провожала возлюбленного на казнь. Сам он знал, что вряд ли когда-нибудь к ней вернется: он слишком давно находился в этом измерении, и скоро компьютер Лейтона, завершив цикл, подхватит его, чтобы вернуть назад в земную реальность.
* * *
Блейд отплыл на королевском корабле и находился в пути восемь дней. На девятый они присоединились к основным силам Гонсара. Флот почти блокировал реку, а армейские биваки простирались по обоим берегам почти до самого горизонта. Небо стало серым от дыма костров я судовых печей.
План Тамбрала сработал — по крайней мере, пока. Силы гонсарцев превышали чирибуанские в пять или шесть раз; более того, чирибуанцы охотно признавались, что у них есть приказ любой ценой избегать схваток, и если гонсарцы не пересекут границу, то никаких сражений не будет.
Гонсарцы с превеликой радостью сидели в своих уютных лагерях и, похоже, были готовы провести там всю жизнь. Никто ни с кем не сражался, но повелители двух держав постоянно обменивались письмами. Получив к концу десятого дня бездействия послание от Хуракуна, Тамбрал срочно вызвал Блейда к себе в каюту.
— Владыка Хуракун предлагает встречу на барже посреди реки, чтобы обсудить ситуацию с Айоканом и его последователями. Он готов сражаться с ними, если моя армия и мой флот не пересекут границу. Он уверен, что перспектива войны с приспешниками Айокана пугает его народ куда меньше, чем нарушение мира с Гонсаром. К тому же жрецы вдоволь попили кровь из его народа, и ему кажется, что его войска устроят мятеж, если он велит защищать служителей Айокана.
Откинувшись в кресле, Тамбрал хрустнул переплетенными пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25