Ты навеки остался проклятым местом. Домом для проклятых.
Добрались мы без приключений. Мордор никто не охранял Ц давно миновали
времена, когда черные властелины собирали там армии. Уже много, много лет,
в развалинах Барад-дура обитали лишь змеи да вороны, пожиравшие змей. Люд
и, орки, гномы Ц все народы Средиземья бежали еще от границ Мордора, с тех
пор как проклятие Валар обрекло эту землю на вечное бесплодие. Там не рож
дались дети, не плодился скот. А если уж плодился, то порождал таких чудови
щ, рядом с которыми меркли все описанные в легендах...
Мне оставалось надеяться лишь, что проклятие Валар не подействует на орл
енка. Ведь вороны и грифы прекрасно чувствовали себя в Мордоре. Забегая в
перед, скажу, что я ошибся, и проклятие действовало на орлов; однако птенец
вылупился незадолго до того, как мы пересекли границы Мордора, и избежал
горькой судьбы других детей, рождавшихся на проклятой земле чудовищным
и уродами.
Да, он вылупился! Вопреки судьбе, вопреки воле самого Манвэ, птенец вылупи
лся здоровым и сильным. Я дал ему имя Соран, что на древнем языке моих пред
ков значило «Орел».
Соран родился в сером пуху, голодным и крикливым. Я смастерил нам хижину п
од нависшим обломком стены Барад Дура, а Альк загодя изловил несколько д
есятков змей, поскольку мы знали, как прожорливы все птенцы. Однако орлен
ок отличался от других птиц.
Он ел редко и помногу. Иногда он целыми днями сидел, нахохлившись, в своем
гнездышке из бараньей шкуры, и молча наблюдал как мы с Альком стараемся в
дохнуть жизнь в мертвую землю Мордора. Я не раз пробовал мысленно говори
ть с птенцом, но орленок был слишком юн и ничего не понимал.
Жилось нам не очень весело. Я каждый день уходил на охоту, добывал змей, гр
ифов или мелких грызунов, Альк ловил рыбу в мутном озере у подножия погас
шего Ородруина. Большая часть семян, которыми мы засеяли с трудом вспаха
нный клочок земли, так и не взошла, а из оставшихся выросли чудовищно урод
ливые, искаженные растения, на них даже смотреть было больно. Однако почт
и все семена этих уродов оказались жизнеспособны, и спустя полгода у нас
с Альком появился грубый и невкусный, зато сьедобный хлеб.
Весной, устав от однообразной пищи, я решился сделать вылазку за пределы
Мордора, наказав Альку присматривать за орленком. На последние Кайманов
ы деньги купил двух коз и овцу, нагрузил их тюками с овсом и ячменем. А верн
увшись, обнаружил что Альк не терял зря времени и построил из камней непл
охой домик для Сорана. Заметно подросший орленок бегал по пустыне, гоняя
сь за ящерицами.
С этого дня нам стало немного легче. Овцу пришлось забить, но уродливая, от
равленная земля Мордора все же давала жизнь кое-какой растительности, т
ак что козы приспособились и выжили. Их молоко приятно разнообразило наш
рацион.
Соран быстро рос и уже начинал учиться «говорить». Причем и я, и Альк с оди
наковой легкостью улавливали эти попытки. Серый пух давно исчез, теперь
орленок Ц он был уже с гуся размером Ц щеголял снежно-белыми блестящим
и перьями. Хотя охотники при мне не раз говорили, что птицу невозможно нау
чить любить, отношение Сорана к нам трудно было назвать иначе. Ночами он ч
асто подбирался к нашей хижине, залезал на грудь мне или Альку и пушистил
перышки, довольный и счастливый. Он любил играть, как щенок, а соображал го
раздо лучше любого ребенка его возраста. Спустя полтора года, сидя, орлен
ок уже достигал мне до пояса, а размах его крыльев превышал мой рост. К это
му времени он окончательно освоил мыслеречь.
Жизнь неторопливо текла своим чередом. Альк всерьез увлекся творчество
м и целыми днями пропадал у подножия Ородруина, пытаясь высечь каменное
изваяние Сорана, я тренировался в стрельбе из лука. Нас никто не тревожил
и ничто не предвещало грозы. Увы Ц нет лучшего грозового знамения, чем по
кой и тишина.
В начале осени, когда Сорану уже исполнилось два года, он напугал меня до п
олусмерти. В тот день я с утра отправился на охоту. Вернулся днем, со связк
ой тушканчиков. Альк, как обычно, колдовал над своей скульптурой, орленок
сидел на крыше хижины, зажмурив яркие глазки и полностью расправив крыль
я. Что-то в его позе меня настрожило.
«Ты здоров?» Ц спросил я. Соран содрогнулся и открыл глаза, посмотрев на м
еня так, словно раньше никогда не видел.
«Юрми...» Ц он по-птичьи наклонил голову и распушил воротник перьев. Ц «М
ою маму звали Калима?»
Застыв на месте, я поднял взгляд. Соран явно был испуган.
«Мне неведомо имя твоей матери», Ц сказал я после долгой паузы. Ц «Ты ве
дь знаешь, как все было.»
«Я видел ее!» Ц отозвался орленок. В мыслеголосе отчетливо читались воз
буждение и тревога. Ц «Я видел ее! Или... Вспомнил... Она была белая-белая! С к
арими глазами...»
Содрогнувшись, я опустился на камень. Глаза орлицы и в самом деле были кар
ими, в отличие от ярко-синих очей ее сына, но я никогда не говорил этого Сор
ану. Возможно ли? Неужто орлы способны передавать детям свою память?!
«Да, ее перья сверкали белизной», Ц сказал я. Ц «Прости, но больше я ничег
о о ней не знаю».
Орленок нервно переступил с ноги на ногу.
«А отец? Ты знал его? Я помню серого орла, громадного, впятеро больше меня! О
н часто приносил в гнездо вкусные ломтики мяса и угощал меня... То есть не м
еня, а маму... Помню, мы жили высоко в небе. Облака!» Ц Соран внезапно вскину
л голову и широко раскрыл глаза. Ц «Облака были внизу!»
«Верно», Ц ответил я. Ц «Раньше твои родители жили высоко в горах, выше о
блаков. Но ты не можешь это помнить, тебя тогда еще не было.»
Орленок задумчиво кивнул.
«Я понимаю, Юрми. Но я вижу их, как тебя. Вижу мать...» Ц он вздрогнул. Ц «И от
ца... Всегда отдельно, то отца Ц то маму. Наверно, это не я их вижу, а они видят
друг друга. Не знаю, как объяснить...»
Я улыбнулся.
«Не надо объяснять. Пошли мне образ, дай взглянуть на то, что видишь.»
«Как это?!» Ц растерялся Соран.
Я подался вперед:
«Твоя мать таким способом указала мне путь к гнезду, где я нашел тебя. Ты д
олжен вспомнить.»
Но в тот день орленок так и не вспомнил. Еще много недель память родителей
возвращалась к нему по капле, это было и жутко, и занимательно Ц наблюдат
ь, как молодой орел обретает личность. Чем больше он вспоминал, тем сильне
е менялся его характер. Спустя три месяца, в декабре, Соран уже ничем не по
ходил на невинного птенца, которого растили мы с Альком.
Теперь рядом с нами жил юный орел, мудрый и благородный, как полагается ег
о племени. Он помнил почти все, что знали его родители, и даже кое-что из пам
яти их предков.
С тех пор, как Соран научился передавать мысленные картины, наша жизнь в п
устыне полностью изменилась. Теперь большую часть времени мы вместе с мо
гучими орлами парили в небесах, глядели на мир с высоты птичьего полета. П
о сравнению с памятью Сорана, наша реальная жизнь была тукслой и жалкой. Н
емудрено, что воспоминания орленка поглотили меня и Алька даже сильнее,
чем его самого.
Я узнал вещи, о которых едва ли ведали смертные и бессмертные жители Арды.
Вместе с матерью Сорана, благородной Калимой Ц что значит «Яркая» Ц мы
парили в лучах вечного Солнца, проносились над неведомыми долинами и зас
тывшими водопадами льда. Я видел гробницу Эола! Крылом к крылу с другими о
рлами мы ныряли во тьму подгорных пещер и охотились на летучих мышей раз
мером с олифанта, мы купались в источниках белой воды, что истекает из-под
самых корней земли и несет крупинки истинного серебра... Я стал наполовин
у орлом, этим наградил меня Соран.
Но и мы, бескрылые, одарили орленка новыми знаниями. Соран часто просил ме
ня Ц а еще чаще, Алька Ц вспомнить тот или иной эпизод жизни, и внимал наш
ей памяти, размышляя о неведомых материях. Время летело на крыльях орлов,
четыре года промчались как четыре дня. За эти годы мы прожили интересную,
яркую жизнь и узнали о мире больше, чем когда-либо хотели.
Альк изменился больше всех. Из нас троих, перьерукий обладал наименьшим
сроком жизни, потому и взрослел быстрее. К восемнадцати годам Альк стал и
скусным молодым зодчим, творившим подлинные чудеса с помощью молота и ру
била. Его совсем не угнетала скучная жизнь в пустыне, напротив Ц казалос
ь, юноша наслаждается миром и покоем. Хотя, если вспомнить, каким было его
детство...
И все же мы понимали, что долго так продолжаться не может. Альку и Сорану п
редстояло найти подруг жизни, мне до этого рубежа еще оставалось много л
ет, однако даже меня начинало тревожить столь длительное затишье. Хуже в
сех изгнание переносил орел.
Соран легко научился летать. Хотя мы не могли, подобно родителям, учить ег
о на своем примере, память о полетах была слишком яркой, и юный орел всего
за месяц завоевал небо. В шесть лет Соран уже достиг размеров взрослой пт
ицы Ц в полтора раза крупнее любого коня. И хотя для орлов, живших веками,
шестилетний возраст значил не более нескольких мгновений, мудрость и жи
зненный опыт родителей сделали орленка по-настоящему взрослым. Когда на
рассвете он взмывал в пламенеющее небо и садился на острый обломок башн
и, где некогда жил Саурон, его гордый силуэт слал немую угрозу всем, кто об
рек нас на изгнание.
Каждое утро я просыпался рядом с могучим, мудрым существом и гадал, почем
у Соран до сих пор нас не покинул. Ведь от настоящих родителей птенцы улет
али уже в пятилетнем возрасте, а Сорану скоро должно было исполниться се
мь. Однажды я спросил его об этом.
Орленок посмотрел на меня очень странно.
«Мы братья,» Ц он ответил спокойной мыслью. Ц «Больше, чем братья. У нас о
дна судьба и один путь. Я еще слишком молод, чтобы отправиться в этот путь,
но время идет, брат. Скоро.»
«Куда ведет твой путь?» Ц спросил я после паузы. Соран накрыл меня крылом
и нежно привлек к себе.
«Наш путь, брат,» Ц отозвался он тихо. Ц «И мне не ведомо, куда он ведет. Зн
аю лишь, что мы выжили вопреки стараниям всего мира, а так не бывает.»
Я улыбнулся.
«Судьба?»
«Судьба тут ни причем,» Ц коротко ответил орел. Ц «Просто я знаю, из-за че
го мои родители были прокляты.»
Он поднял голову и посмотрел на запад, прищурив глаза, крепко сжав могучи
й клюв.
«Там тоже знают», Ц в мыслях Сорана отразился скрытый гнев.
Будто отвечая орлу, далеко впереди, над руинами Кирит Унгола, сверкнула о
динокая молния.

3

Еще год провели мы в пустыне, прежде чем орленок достаточно возмужал. К ко
нцу срока изгнания, Соран уже великолепно летал и не раз носил нас по небу
. По его совету я начал обучать Алька мастерству стрельбы из лука, хотя юно
ша явно не стремился стать воином.
Был май, прекрасная солнечная погода, когда орел расправил могучие крыль
я и сказал: «В путь». Сборы отняли немного времени. Мы взмыли в чистое сине
е небо и понеслись на юго-восток, обратно к Туманным горам. Где-то там, в ук
ромном тайнике, известном лишь отцу Сорана, хранилось нечто, погубившее
семью орленка.
Мы мчались над мирными селами и городами, сквозь грозовые тучи, навстреч
у неведомой судьбе. Впереди высились горные пики. Соран летел так уверен
но, словно всю жизнь провел здесь, в родных краях. Альк весело смеялся, вов
сю наслаждаясь долгожданными приключениями, а я... Мною овладело странно
е безразличие.
Это чувство и раньше посещало меня в минуты душевной тревоги, и с каждым г
одом в пустыне оно все усиливалось. Я часто ловил себя на мысли, что абсолю
тно не воспринимаю окружающий мир Ц своим. Я будто смотрел издали, сквоз
ь дымчатое стекло. Возможно, причиной этому явился мой побратим-орел, или
я просто взрослел, но в самой глубине души, в сердце, я мечтал УЙТИ.
Объяснить это невозможно. Даже Альк, мой верный друг, меня не понимал. Он ж
ил полной жизнью, мечтал и жаждал приключений, он Ц как и юный орел Ц мча
лся на бой со всем миром, ничуть не сомневаясь что победит. А я... Я был их поб
ратимом, я спас их обоих и многому научил. Но я не чувствовал того жидкого
огня, что струился по жилам Алька и Сорана. Мир, с которым они сражались, не
был моим.
Я хорошо знал, как называется эта апатия и куда она ведет. Все мои сородичи
рано или поздно ощущали ЭТО. Да, мы гордо называли себя «Невозжелавшими».
Да, после атаки принца Форве на Валинор, рабы Манвэ считали нас еретиками
и истребляли хуже, чем орков. Да, чертоги Мандоса закрылись навсегда Ц но
Запад по-прежнему влек нас, и сопротивляться зову было непросто. Думаю, Со
ран чувствовал мое настроение. Хотя едва ли понимал.
Альк, напротив, ничего не подозревал и наслаждался полетом. За годы в пуст
ыне он ни разу не стриг волос, и сейчас они развевались по ветру, как языки
фиолетового пламени. Раскинув пернатые руки, юноша мчался навстречу суд
ьбе. Его влекла жизнь...
«Не грусти,» Ц мысль орла нарушила меланхолию. Улыбнувшись, я потрепал е
го перья.
«Это не грусть.»
«Я знаю, но сейчас не время.»
«Никто не знает, когда придет его время,» Ц отозвался я мрачно. Соран пове
рнул голову.
«Ты шутишь или не выспался?»
Я рассмеялся.
«Не бери в голову, брат. Лучше умерь скорость, как бы не пролететь мимо.»
«Я не промахнусь», Ц уверенно заявил орленок. Ц «Видишь ледник, там, на с
клоне?»
«Где?» Ц я подался вперед.
«Прямо по курсу! Еще миль сорок!»
Губы мои невольно расплылись в улыбке.
«У меня же нет орлиных глаз.»
«А-а-а...» Ц Соран смущенно опустил голову. Ц «Извини...»
Ц Юрми, вы опять секретничаете? Ц Альк ущипнул меня сзади. Ц А как же я?

Сконфуженный орел принялся объяснять ему содержание разговора, а я вгля
делся вперед. Что нас там ожидало?..
Тайник нашли быстро. Это был стальной сундук, прибитый клиньями к обломк
у скалы под нависшим языком ледника. Клеймо на крышке ни о чем мне не говор
ило, Альк тоже не знал подобного символа. Мы с трудом вытащили сундук на от
крытое место и я взломал крышку.
Внутри лежала толстая, короткая трубка из истинного серебра. Отломив вос
ковую печать на торце, я вытащил прекрасно сохранившийся свиток пурпурн
ого пергамента.
1 2 3 4 5