Понимаешь! Минимальный!! Джексон только постриг ее, и все… Ну… и платье… у Регины брали…
– Ай да Джексон… – пробормотал Прокофьев, пропустив Регину мимо ушей.
В это время хозяева опять пригласили гостей к столу, и скучнейший прием опять покатился вперед нескончаемой липкой лентой, приклеившись единожды к которой очень трудно вырваться. Иногда во время смены блюд, вин или ваз с фруктами гости принимались танцевать. Виктор Рыбаков нагло лип к Ирине, но Вербицкого это мало занимало. Он усиленно следил за Прокофьевым. Тот вел себя безукоризненно: в сторону дамы босса не смотрел, а танцевал чаще всего с Натальей Удаловой, хозяйкой дорогого салона «Модные мелочи». Ксения Рыбакова висла на плечах Вербицкого.
– Саша, – прошептала она ему в самое ухо, – неужели эта молодушка тебя так присушила?
– Хороша молодушка, – усмехнулся он. – Ей сорок с чем-то… забыл…
– Ну а тебе ведь даже не пятьдесят.
– И что?! – запальчиво выговорил Александр Ильич, слегка отодвинув от себя Ксению и смотря ей прямо в глаза.
– Только то, что сказала! – ответила она, тоже глядя в его глаза не мигая. – Меня, пятидесятилетнюю, ты решил отодвинуть в сторону? Я тебе больше не нужна, раз есть помоложе? Так, что ли?
Вербицкий скривился:
– Прости за правду, Ксюша, но ты никогда не была мне нужна и всегда знала это. Я всего лишь уступал твоим желаниям. Разве не так?
– А в эту… ты, значит, влюбился?
– Нет… то есть не знаю… не понял еще…
– Влюбился! Это же ясно! На меня ты никогда так не смотрел!
К счастью для Вербицкого, музыка закончилась, и мужчины повели своих дам к столу.
– Следующий танец я все-таки танцую с вами, – неожиданно сказала ему Ирина и положила свою ладонь на его руку. Александр слегка пожал ее пальцы.
Десерт тянулся до омерзения долго. Вербицкий понимал, что Ксения не захочет больше танцев. Она не желает видеть, как он на ее глазах обнимает за талию другую женщину. Что ж, без танцев так без танцев! Без них даже лучше. Он действительно не готов обнять Ирину за талию даже в танце…
– Ну и скучно же оттягивается ваша тусовка! – с легким смехом сказала Ирина, когда садилась в машину Вербицкого. – По-разному оттягивается, – ответил он. – В этом доме принято так, в других – по-другому. Некоторые нанимают артистов, диджеев, цыганские варьете и стриптизеров. Кому как нравится.
– А вам как нравится?
– Не знаю даже, что и сказать… Скорее всего, никак… Но я занимаюсь серьезным бизнесом, мне нужны дружеские отношения с определенными людьми, и я их поддерживаю как могу.
– То есть вы ради выгоды ездите в дома людей, которых презираете?
– Прошу вас, Ира! Не изображайте из себя Чацкого в лиловом платье! Я вовсе не презираю Рыбаковых. Виктор – очень неплохой человек, классный торговец, если можно так сказать… Во всем Питере можно по пальцам пересчитать людей, которые так разбирались бы в мебели, как Рыбаков!
– И вы спите с женой этого неплохого торговца мебели! – заявила Ирина.
– Вам это неприятно? – спросил Вербицкий.
– Мне кажется, что это непорядочно: жрать в доме человека и спать с его женой.
– Жрать? Вам показалось, что я жрал?
– Это я так… к слову… – бросила ему Ирина, завела руки за спину, расстегнула замочек колье и бросила украшение Александру Ильичу на колено. Скользкая змейка не удержалась на нем и с легким шорохом скатилась на пол салона автомобиля. Ирина принялась расстегивать серьгу. Возможно, женщине хотелось разозлить Вербицкого, но он, рассмеявшись, сказал:
– Если станете продолжать в этом же духе, то вам придется ехать по городу голышом! Платье тоже принадлежит мне и, заметьте, даже белье под ним – мне Регина сказала, что пришлось ваше заменить! Вы можете швырнуть мне в лицо всю одежду, но боюсь, что… замерзнете… – И он рассмеялся уже в голос.
Ирина замерла с серьгой, которую успела вынуть из уха. Потом аккуратно положила ее на приборную панель, через минуту присоединила к ней вторую и зло сказала:
– Да, сейчас мне платье, конечно, не снять, но если вы думаете, что я буду его снимать при вас, а потом… ложиться с вами в постель из благодарности за проведенный вечер, то… то вы – глубоко ошибаетесь!
Вербицкий усмехнулся, куснул нижнюю губу и с непонятной женщине интонацией спросил:
– А с чего вы, Ирина, решили, что я собираюсь с вами… спать?
– А разве вы… сняли меня… для чего-то другого?
Александр Ильич не смог бы объяснить даже себе, что он собирался предложить женщине дальше. Он просто ехал себе и ехал от центра города в сторону Веселого поселка, где жила Ирина, а потому спросил:
– А вы сами-то на что, собственно, рассчитывали?
Женщина промолчала, и Вербицкий вынужден был повернуть к ней лицо. По щекам Ирины текли слезы. Александр Ильич этого никак не ожидал, а потому резко затормозил, чуть не выскочив на тротуар. Хорошо, время было уже очень позднее, и на нем не было прохожих. Шедшая за ними «девятка» как-то умудрилась вильнуть и, не задев их, пролететь мимо.
– А вот этого не надо… – сразу охрипшим голосом проговорил Вербицкий. – Не надо плакать… Слезы еще никому не помогали…
– Да что вы знаете о женских слезах! – выкрикнула ему Ирина и взялась за ручку дверцы. – Выпустите меня немедленно! Скажите, куда принести платье – и я принесу!
– Это ваше платье, Ирина. Я не ношу их… – попытался отшутиться Александр Ильич, но женщина не желала понимать шуток.
– Подарите своей… следующей… или этой… жене мебельщика! Она смотрела на меня так, будто я отобрала у нее весь ее именинный пирог!!! Вы спите со всеми, кто приглянется, так?
– Уж не ревнуете ли вы? – опять усмехнулся Вербицкий.
Ирина сразу затихла и перестала дергать дверцу машины.
– Нет… то есть не знаю… Я чувствую себя странно… как говорится, не в своей тарелке… мне плохо, но я ничего не могу объяснить. Отвезите меня домой, Александр Ильич.
Вербицкий кивнул и двинул машину дальше. Возле подъезда Ирины он остановился, подождал, пока она выпростает из салона длинный «хвост» вечернего платья, и осторожно спросил:
– Вы разрешите вам еще позвонить?
– Не знаю… – бросила она. – Звоните, только… в общем, я ничего не обещаю… – И женщина побежала к подъезду, путаясь в длинной юбке. Возле самой двери она чуть не упала, наступив на подол. Вербицкий рванул дверь, чтобы броситься ей на помощь, но Ирина уже справилась с этой неприятностью и, подобрав руками подол, скрылась в подъезде.
В состоянии полнейшего смятения банкир Александр Вербицкий ехал к себе домой. Он перебирал в памяти детали сегодняшнего вечера, и ему не нравилось абсолютно все. Во-первых, неприлично вела себя Ксения. Если даже Ирина заметила, что между ними была кое-какая связь, то это могли заметить и остальные. Нет… конечно, про эту былую связь и так все знали, но она давно закончилась, и Вербицкому не хотелось бы, чтобы Витька Рыбаков опять стал на него дуться. Во-вторых, Никита Прокофьев, страстный любитель брюнеток, почему-то явно запал на Ирину и даже не смог этого скрыть. Он даже не смотрел на нее в конце вечера чересчур демонстративно. В-третьих, Ирина Кардецкая, простая официанточка, как назвал ее все тот же Никита, повела себя нестандартно, то есть на мероприятие согласилась, а на выполнение неназванных словами обязательств почему-то – нет, да еще и порыдала напоследок. Вербицкий вынужден был заставлять себя следить за дорогой, потому что мысли уводили его от нее в сторону. Хотелось прикрыть глаза и думать, думать… Чего он, в самом деле, хотел от официанточки? Неужели и впрямь собирался уложить ее в постель? Пожалуй, нет… Александр Ильич, как ни силился, не мог представить себя и Ирину, сплетенными в единый клубок страсти. Может быть, она и расплакалась, поскольку почувствовала, что он не хочет ее как женщину? Право, что за дело: выгулять женщину на вечеринке и отвезти домой, как дочку с детского праздника? Дочку… да… По возрасту она вполне годится ему в дочки. У них с… Галочкой вполне могла бы быть такая дочь… И он, Александр, и Галя… они оба были высоки ростом, светловолосы и светлоглазы. Если бы у них родилась дочь, она была бы похожа на Ирину. Но у них с Галочкой никогда не было детей! У Галочки… и без него… никогда не было детей!
Александр Ильич досадливо скривился. Ему показалось, что он наконец понял, что в сегодняшнем вечере было неправильно и отчего в его машине плакала белокурая красавица. Ирина, видимо, хотела ему понравиться как женщина и при определенной настойчивости с его стороны могла бы согласиться поехать на ночь к нему, а он… А он, кретин, сразу повез ее в сторону Веселого поселка… Но… такой ли уж он кретин? Может быть, все получилось именно так, как надо? Он, Александр Вербицкий, не смог бы спать с Ириной точно так же, как не смог бы этого делать с собственной дочерью! Ах, Галочка! Опять ты во всем виновата! Он не смог полюбить ни одну женщину, поскольку они не были похожи на его бывшую жену, но, видимо, не сможет и ту, которая ему ее напомнила! За что же Галочка загнала его в такой заколдованный круг? Неужели выхода из него так и не будет? Неужели простое человеческое счастье не написано на роду преуспевающего банкира Александра Вербицкого? Да за это немудреное счастье иметь рядом любимого человека он отказался бы и от своего главного детища – банка «Континенталь». Как бы выменять одно на другое?
Утром Александр Ильич неожиданно проснулся в очень хорошем настроении и соответственно с другими мыслями. Зачем он вечно пытается все усложнить, выверить, проанализировать и сделать вопреки тому, чего хочется? Ему повстречалась дивная женщина, несколько напоминающая бывшую жену. Она младше его лет на двадцать и годится в дочери, но на свете сколько угодно неравных в этом смысле браков. Женщины очень часто выходят замуж за мужчин много старше себя, которые уже добились в жизни определенного успеха и могут организовать им безбедную спокойную жизнь. Если Ирина Кардецкая согласится стать его женой, то она навсегда избавится от тяжелых подносов и работы до поздней ночи и из простой подавальщицы второсортной кафешки превратится в… банкиршу. Конечно, она опять взбрыкнет, если он скажет ей об этом прямо. Поэтому говорить он будет другое. А что? Ну… что-нибудь эдакое… про любовь? Про любовь… Но сможет ли она поверить в его любовь после одного не лучшим образом проведенного вместе вечера? Не сможет… Значит, надо ее еще раз куда-нибудь пригласить. А куда? Такие чувствительные особы, как она, наверняка любят филармонию… А он, Александр, там сразу засыпает и может даже ненароком всхрапнуть. Была у него уже как-то одна любительница филармонии… Тогда, может быть, на какую-нибудь модную выставку? Нет… он совершенно не разбирается во всех этих новых течениях… Тогда… пожалуй… остается презентация новой коллекции питерской модельерши Аллочки Табачниковой! Какая женщина устоит перед приглашением на показ моделей одежды? Ирина наверняка не сможет отказаться! Надо только переговорить с Джексоном. Он с этой Аллочкой на короткой ноге.
Ирина Кардецкая устояла. Она запросто отказалась от презентации, мотивируя тем, что в этот вечер работает, а отпроситься никак не может, поскольку в этом месяце отпрашивалась дважды по семейным обстоятельствам.
В следующий раз Ирина отказалась от концерта самого модного певца современности Валерия Белая, потом от поездки на выходные в охотничий домик одного замечательного лесничества. Последний отказ Вербицкого добил окончательно, потому что он предложил женщине лазерное шоу на закрытии петергофских фонтанов. Все эти отказы говорили только об одном: самонадеянный старый идиот Вербицкий получил по носу от официантки кафе «У Петровича». Банкир крепко задумался: неужели он и впрямь уже вышел в тираж? Чтобы доказать себе, что он еще мужчина в самом соку, Вербицкий вызвал на дом двух девиц из самого престижного массажного салона и провел с ними в гульбе и блуде всю ночь. Наутро он встал с сильно помятой физиономией, плюнул в собственное отражение в зеркале, вытолкал взашей не в меру разоспавшихся девиц и поехал к Прокофьеву. Цель визита была одна: Александр Ильич хотел выяснить у записного бабника Никиты, чем и как он берет женщин.
Прокофьев встретил его с обнаженным волосатым торсом и очень удивленной физиономией. Поддерживая махровую простыню, которой были наскоро обмотаны его тощие чресла, Никита спросил в стиле растревоженного тинейджера: – Ты че?!
– Поговорить надо, – скупо отозвался Вербицкий, отодвинул полуголого товарища в сторону и прошел в его гостиную, где без всяких церемоний опустился на диван и даже предложил ему его же собственное кресло.
Никита опустился на самый кончик, будто ему надо было срочно куда-то бежать и он присел на секунду только из уважения к боссу.
– У тебя что, баба? – догадался босс.
Прокофьев скромно кивнул.
– Ты окажешься в ее жарких объятиях тем быстрей, чем четче и понятней ответишь на мои вопросы.
Никита опять кивнул, как ученик, которого после решения последней задачки обещали отпустить из постылой школы на все четыре стороны.
– Так вот… – начал Вербицкий, и именно в это время за стенкой что-то грохнулось на пол и явно разбилось.
Мужчины в унисон вздрогнули, а в распахнувшиеся двери влетела женщина с короткими белокурыми волосами, перехваченными ярким обручем. Одной рукой она придерживала на груди яркий коротенький халатик, а в другой – держала за горлышко часть разбитой винной бутылки, с внутренней поверхности которой стекали на ковер и прямо на ее обнаженные ноги густые винные капли, красные, будто кровь.
– Никита… я… не хотела… – начала она и, увидев сумасшедшие глаза своего любовника, обернулась.
Александр Вербицкий встретился взглядом с Ириной Кардецкой. Он не смог произнести ни слова, а Ирина смогла.
– Теперь вам понятна причина моего отказа? – спросила она очень спокойным голосом.
Вербицкий кивнул ей точь-в-точь таким же образом, каким ему только что кивал полуголый Прокофьев.
– Объясни ему детали, Никита, – опять сказала женщина и отпустила полы халатика, будто для того, чтобы Александр Ильич мог обозреть тело, которое досталось другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22