- Кое-что мы выяснили, - сказал Сергей. - Мы выяснили, что Баркин
имел гораздо больше денег, чем он получал, шоферя "Межинвеста", и
позволительно полагать, что эти деньги платил ему Сазан, - а Сазан даром
денег не платит. Мы также выяснили, что и после увольнения денег у Баркина
было достаточно. Спрашивается, опять-таки от кого, если не от Сазана?
- Забавный человек был генерал, - сказал Дмитриев, - я бы рехнулся от
такого папаши. Жетоны за поведение!
- Ничего, - сказал Сергей, - у меня папка за мамкой с паяльником
бегал, дома тапок домашних, и то не было - подумаешь, жетоны!
Водитель оскалился и стал рассказывать последнюю байку: вчера вечером
директор АОЗТ "Саксесс" известил милицию, что от дверей его офиса угнали
кремовую девятку. И что же? Через двадцать минут машина отыскалась: в нее
было вмонтировано взрывное устройство с часовым механизмом, которое
взорвалось, когда "девятка" выехала на Краснохолмскую набережную.
- Во везет мужику, - заключил Городейский, имея в виду директора.

От старушки Сергей поехал на Кропоткинскую, где жили мать и отчим
Гуни, но оказалось, что отчим не видел Гуни уже месяц, и ничего не имел
против того, чтобы так продолжалось и дальше. Гуню отчим считал
бездельником.
Тихомиров и Дмитриев уехали на метро в отделение, оставив Андрея
Городейского скучать у дома в милицейской "Волге".
Андрей Городейский приехал в Москву два года назад после армии, и
сразу же сунулся в охранное агентство, но его не взяли. Ему посоветовали
поработать годик в милиции и завести связи. Городейский провел годик в
милиции, получил комнату в общежитии, и ему понравилось. Особенно нравился
ему лейтенант Тихомиров, - вот ведь не за гринами же гоняется человек, а
за людьми, и какой человек! Андрей вспоминал, как они вчера положили лицом
в снег Сазана. В глубине души ему было приятно, что, хотя у него нет
столько денег, сколько у Сазана, зато он может положить Сазана лицом в
снег, и продержать его десять суток по 122-ой статье, а то и все тридцать,
по президентскому указу.
Во дворе две девчушки, бледные и робкие после зимы, делали первую
попытку играть в резиночку. Им не хватало третьего участника. Девицы
сначала натянули резинку на столб, а потом одна из них постучалась в окно
машины.
- Дядь, а дядь! Не подержите нам резиночку?
Андрей вышел из машины и покорно влез в резиночку, как ему было
указано.
- Молодец, - одобрила девочка.
- Еще бы, - сказал Андрей, - небось другой не согласится.
- Мой брат, - сообщила девчушка, - все время держит резиночку.
- А сколько брату-то?
- Ой, он очень старый. Он вообще-то мне не совсем брат, у нас только
мама одна и та же. Он мне куклы таскает.
- Врет она все, - сказала другая девучшка, - он у вас уже месяц не
был. Я слышала, как твоя мамка жаловалась моей мамке.
- А вот и был, - возразила первая, - он с мамкой поссорился, а со
мной был. Он меня во дворе ждет и сникерсы носит.
- Врушка ты.
- А вот и не врушка. Спорим, что он до пятницы придет, а?
Через час девицы убежали домой, и Городейский забрался в машину
греться. Он вызвал по рации лейтенанта Тихомирова, но тот не отвечал.
Городейский размышлял о том, придет ли подозреваемый со сникерсами к своей
сестре.
Мимо медленно проехал ореховый "Вольво". В зеркальце заднего хода
Андрей увидел, как машина остановилась. Хлопнула задняя дверца, и Андрея
обдало запахом дорогого одеколона и растворимого кофе.
- Ждешь? - сказал голос Сазана. - И много наждал?
- Вали отсюда, - сказал Андрей.
Сазан что-то протянул ему. Андрей скосил глаза и увидел сотовый
телефон.
- Когда Гуня придет, - сказал Сазан, - позвони мне по этой штуке, а
Тихомирова не трогай.
- Меня уволят.
- Считай, - сказал Сазан, - что я взял тебя на работу.
В зеркальце заднего вида Городейскому было видно, как Сазан извлек из
кармана черный бумажник и выудил из него несколько зеленых бумажек,
украшенных портретом американского общественнного деятеля Бенджамина
Франклина. Сазан скатал Франклина в трубочку и, перегнувшись через
сиденье, сунул бумажки в нагрудный карман милиционеру.
И, не дожидаясь ответа, вылез из машины.

Банк "Межинвест" жил обычной деловой жизнью: блестели белым холодным
светом люминесцентные лампы в коридоре, где-то недовольно попискивал
компьютер, и в соседней комнате кто-то вежливо разъяснял по телефону
возможность, или, скорее, невозможность, получения ссуды под организацию
кролиководческой фермы близ Тамбова.
У дверей дежурили четверо: двое милиционеров и двое сазанят.
Охранники посторонились, пропуская Сергея, и тот прошел в третью дверь
направо - туда, где вчера обитал молодой человек в сером свитере, давший
ему фотографии клиентов банка.
- А где Дмитрий, - спросил Сергей у сидевшего за соседним столом
сотрудника.
- Уволили, - ответил тот.
- За что?
Сотрудник молча ткнул пальцев в пакет с фотографиями под мышкой
Сергея. Сергей положил пакет и вышел. "Однако и фрукт этот Шакуров" -
подумал он.
Сергей поднялся на второй этаж к Александру. Дверь директорского
кабинета была раскрыта, и сам Шакуров стоял в предбаннике, изъясняя что-то
секретарше.
- Я хотел бы с вами поговорить, - сказал ему Сергей.
Секретарша тут же доложила:
- В час Александр завтракает в "Балчуге" с господином Макферсоном. У
него очень мало времени.
Сергей вошел за Шакуровым в кабинет и закрыл дверь. Шакуров уселся в
вертящееся кресло. От него пахло одеколоном и успехом, и он выглядел куда
веселей, чем вчера. Для этого были основательные причины: он уже успел
поверить разъяснениям Сазана насчет Гуни, и, вероятно, еще не знал об
аресте Сазана.
- Благодарю вас за охрану, - сказал банкир, - но я бы предпочел,
чтобы ее сняли. Мои сотрудники жалуются, что они действуют им на нервы.
- Я вряд ли сниму охрану в ближайщие дни, - сказал Сергей, - вдруг
это не последнее покушение? Тем более, что у вас, оказывается, уже были
неприятности.
- Какие? - удивился банкир.
- Случай с Баркиным. У вас угнали машину и сожгли ее за городом.
Согласитесь, когда машину сжигают, это как бы первое предупреждение.
Упоминание о Баркине явно расстроило банкира.
- Это была какая-то случайность, - сказал Александр. - Какой-то
сумасшедший торчок! Влезть в машину и стрелять по прохожим! Он сжег
машину, как стрелял по прохожим - просто так.
- Давайте лучше поговорим о Баркине, - сказал милиционер, - тем более
что вы вчера навещали его.
- Я? Навещал? - Шакуров побледнел и стал тоскливо оглядываться.
- Не озирайтесь, - сказал Сергей, - Сазан не придет, - я арестовал
его вчера. На даче Баркина. Как вы думаете, за что?
Шакуров молчал.
- Он имел в руках заряженный пистолет. Как вы думаете, как звали
человека по другую сторону пистолета и по чьему поручению убивал его
Сазан?
Шакуров как-то нехорошо забулькал.
- Не помешаю?
Сергей оглянулся. В проеме двери стоял Сазан. На нем был светлый, в
крупную клетку костюм, и плащ из чуть поблескивающей ткани. Правая рука
его немного неловко была прижата к бедру, но когда Сазан молча прошел в
директорский офис и сел за широкий, в форме буквы U стол, Сергей
позавидовал его танцующей походке.
- Боже мой, - сказал Шакуров, - это ты?
- Я думал, - сказал Сергей, - что я тебя посадил хотя бы на трое
суток.
- Трое суток? - улыбнулся Сазан. - Помилуйте, директор
респектабельной фирмы приехал на дачу к своему школьному приятелю!
Какой-то шиз, живший на даче, вздумал поупражняться на нем в стрельбе из
обреза. Приехала милиция и не нашла ничего лучше, чем арестовать
пострадавшего, который к тому же не сделал ни одного выстрела! Быстро? Да
в любой цивилизованной стране я бы еще подал в суд, Сергей Александрович!
Сергей молча повернулся и пошел прочь.
- Ты... ты никого не убил? - со страхом спросил Шакуров.
- Я даже ни в кого не стрелял, - ответил Сазан. - а то бы я не
отделался за смешные деньги.
- Ну и черт с ним, - вдруг сказал банкир, - пусть милиция его ищет.
Зачем тебе напрягаться?
- Есть зачем. Во-первых, мент считает, будто Гуня действовал по моему
приказу. Во-вторых, Гуня будет счастлив подтвердить эту версию.
Шакуров поднял голову и стал смотреть на своего друга, и глаза его
опять затосковали от ужаса.

От банка Сергей поехал в двенадцатую школу, где учились когда-то трое
неразлучных приятелей. Он хотел побольше узнать о их неразлучности и
познакомиться с той учительницей физики, которая так нелестно отозвалась о
системе учета и контроля моральных достоинств, разработанной генералом
Баркиным.
Учительница оказалась худенькой пятидесятилетней женщиной в желтом
платье, сильно изъеденной жизнью и скверной зарплатой.
На большой перемене она увела лейтенанта милиции в лабораторную
комнату за физическим кабинетом, и Сергей спросил, помнит ли она трех
учеников, - Нестеренко, Шакурова и Баркина, кончивших школу восемь лет
назад.
- А что, - спросила учительница, - кто-нибудь что-то натворил?
- А кто, по вашему, мог что-то натворить?
- Конечно, Нестеренко.
- А что, он был в школе главный хулиган?
- Притча во языцех. Как выражались мои коллеги, он "никогда не
обращал внимания на коллектив".
- И в чем это конкретно выражалось?
- Ну, например, однажды все эти трое увлеклись фотографией. В школе
был фотокружок, и комната, где проявлялись снимки, и как-то мы готовили
праздничную стенгазету и сняли всех учителей. И вот Нестеренко, который
очень неплохо рисовал, тайком ото всех подретушировал снимки. Тому, у кого
была лысина, он сделал лысину чуть побольше. Тому, у кого были острые
зубы, он сделал зубки чуть поострее. Мой бедный нос, который, как вы
видите, у особ более молодого возраста называется "орлиным", он изобразил
с более заметным крючком. Наши зубки стали зубастей, а подбородки -
подбородистей, сообщая лицам выражение, обычно свойственное портретам
известных художников Кукрысниксов. Но это были не карикатуры. Просто,
когда отпечатали снимки, учителя стояли в недоумении перед газетой и
думали: "Точь-в-точь, Николай Сергеевич - как раз такая гнида, но неужели
я действительно так выгляжу?" Но поскольку все мы воспитаны в том духе,
что фотография не может лгать, мы недели две пребывали в неведении, пока
истина как-то не просочилась наружу.
- А какие были у него отношения с Шакуровым?
- Прекрасные, пока Нестеренко не исключили из школы как пособника
апартеида.
- Что? - изумился Сергей.
- Вас удивляет, откуда в честной советской школе берутся пособники
апартеида? У нас учился сын одного посла из бюрющейся Африки. Сын
борющейся Африки бил младших ребят и все время хвастался, что его никто не
побъет, потому что его папа помогает своей стране строить социализм, и что
тот, кто его побъет, вылетит из школы. И вот Нестеренко подошел к нему на
перемене, и дело кончилось тем, что сын борющейся Африки разбил своим
задом стекло на лестничной площадке.
- И при чем тут Шакуров?
- А Саша Шакуров был в это время председателем комитета комсомола
школы. Нестеренко исключали из школы, а Саша вел собрания. Говорил, что
сознательная молодежь не может пройти мимо и оставить в стороне...
- С ума сойти, - сказал Сергей, - и Нестеренко не набил ему морду?
- Не знаю, - пожала плечами учительница, - но вряд ли они остались
друзьями, или я уже совсем отстала от нашей сознательной молодежи...
- А Баркин, генеральский сын? Он какое место занимал в этой компании?
- О, он глядел в рот Нестеренко и списывал у Шакурова контрольные. Он
ужасно провалился на экзамене по химии: он ничего не выучил, и Шакуров
послал ему шпаргалку, а Шакуров собирался поступать в химический. Кажется,
его там срезали... И вот Баркин написал на доске вещи, которые проходят
только на втором курсе университета, а потом его попросили сказать, что
такое основные и кислотные оксиды, - а он и не смог.
- Шакуров что, не понимал, что он этой шпаргалкой только завалит
приятеля?
- А он сделал это нарочно. Он любил топить человека, делая вид, будто
помогает ему.
- А Баркин что, этого не видел?
- А Баркину как будто нравилось, если его топили, и они ужасно
подходили друг другу.
Тут перемена кончилась, и в класс за перегородкой повалили школьники.

Сергей выискал уличный автомат и позвонил в отделение. Снявший трубку
Дмитриев сообщил, что Сергея ищет начальство и что начальство недовольно
усердными и безрезультатными поисками Гуни, каковые поиски привели к
недостаче милиционеров на других стратегически важных участках работы.
Самая свежая и важная информация гласила, что через два часа после взрыва
Гуню видели на Павелецком.
После разговора Сергей вернулся в служебную машину и поехал в
"Балчуг". Ему было интересно посмотреть, с каким таким Макферсоном банкир
встречается в "Балчуге", и встречается ли он с кем-нибудь вообще, - или
просто хотел избавиться от лейтенанта Тихомирова.
Машина банкира действительно стояла на стоянке наискосок от
гостиницы. Швейцар суетливо ловил такси для высокопоставленной дамы, и не
обратил на Сергея внимания. Сергей подошел к двери обеденного зала, и
вежливый официант спросил его, что ему угодно. Сергей ответил, что он
просто хочет подождать Александра Шакурова.
- Он вас ждет, - сказал официант и повел его к столику в глубине
зала. На столике, застеленном белой скатертью, стоял букет из гербер и
еловых веток. Александр, уткувшись подбородком в скрещенные руки, сидел и
смотрел на герберы.
- Садитесь, - сказал Александр, - я не вас жду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28