На двенадцатидюймовых деревянных столбиках между стойлами были укреплены фонари в бронзовых подсвечниках, которые отбрасывали янтарное сияние на пол и потолок: ведь высокие окна были слишком малы - каждое восемь на восемнадцать дюймов - чтобы пропускать достаточно наружного света даже в самый солнечный полдень.
- Стэн Квотермесс обогревал конюшню зимой и охлаждал летом, - сказал Пол Янгблад. Он указал на вентиляционные решетки под потолком. - Редко пахло как в стойле, он постоянно вентилировал воздух, нагнетая свежий. И все части кондиционера изолированы, при работе звук был настолько тихим, что лошади совсем не беспокоились, даже, наверное, и не слышали.
Слева, за последним стойлом, находилась вешалка, где держались седла, уздечки и прочее снаряжение. Там было пусто, если не считать встроенной рядом в стену раковины в форме корыта.
Справа, напротив вешалки, были высокие закрома для овса, яблок и других кормов. Теперь тоже пустые. На стене рядом с закромами были привешены несколько инструментов: вилы, две лопаты и грабли.
- Пожарная сигнализация, - сказал Пол, указывая на устройство, укрепленное над большой дверью напротив той, через которую они вошли. - Подсоединена к электросети. Так что нельзя ошибиться из-за севших батарей. Звенело в самом доме, и Стэн не волновался, что может не услышать.
- Он, похоже, очень любил лошадей, - заметил Джек.
- О да, очень, и в Голливуде он зарабатывал больше, когда знал, что может с этими деньгами делать. После смерти Стэна Эд очень заботился о том, чтобы продать животных таким людям, которые будут с ними хорошо обращаться. Стэн был хорошим человеком. Правильным.
- Я могу завести десять пони, - сказал Тоби.
- Ну уж нет, - ответила Хитер. - Каким делом мы тут точно не будем заниматься, так это производством удобрений в промышленных масштабах.
- Ну, я только имел в виду, что места хватит, - произнес мальчик.
- Собака, десять пони, - подсчитал Джек. - Ты превращаешься в настоящего маленького фермера. Что дальше? Цыплята?
- Корова, - хитро сказал Тоби, - я подумал над тем, что вы рассказывали о коровах... вы ведь сами начали!
- Умник, - сказал Джек, шутливо пихая мальчика кулаком в бок.
Успешно увернувшись, Тоби рассмеялся и заявил:
- Каков отец, таков и сын. Мистер Янгблад, а вы знаете, мой отец сказал, что корова может проделывать те же трюки, что и собака, - кататься по земле, притворяться мертвой и так далее?
- Ну, - задумчиво сказал поверенный и направился чуть впереди них к воротам, через которые они зашли. - Я знаю одного бычка, который может ходить на задних лапах.
- Правда?
- Даже больше. Он может решать математические задачки так же, как ты и я.
Заявление было сделано с такой спокойной убедительностью, что мальчик остановился и уставился, широко распахнув глаза, на Янгблада.
- Вы хотите сказать, что вы задаете ему вопрос, а он может отстучать ответ копытами?
- Конечно, может и так. Или просто его скажет.
- А?
- Этот бычок, он умеет говорить.
- Чепуха, - заявил Тоби, выходя за Джеком и Хитер наружу.
- Честно. Он может говорить, танцевать, водить машину, и он ходит в церковь по воскресеньям, - заверил его Пол, выключая свет в конюшне. - Его зовут Бычок Лестер, и он хозяин "Обедов на Магистрали" в городе.
- Так он человек!
- Ну конечно, человек, - признался Пол, закрывая ворота. - Никогда бы не сказал, что он не человек.
Поверенный подмигнул Хитер, и она вдруг поняла, что он успел ей ужасно понравиться за такое короткое время.
- А вы ловкач, - сказал Тоби Полу. - Папа, он ловкач.
- Пол - поверенный, сынок, - ответил Джек. - Ты всегда должен быть настороже с поверенными или останешься без пони или коров.
Пол рассмеялся.
- Слушай папу. Он у тебя мудрый. Очень мудрый.
Только апельсиновая корка осталась от солнца, а через несколько секунд зазубренное лезвие горных пиков срезало и ее. Тени упали одна на другую. Угрюмые сумерки, все синее и похоронно-пурпурное, намекающее на неизбежный мрак ночи в этой безлюдной шири.
Поглядев прямо вверх от конюшни, на холм у края западного бора, Пол сказал:
- Кладбища в этом освещении не разглядеть. Но там и днем не на что смотреть.
- Кладбище? - переспросил Джек, нахмурясь.
- У вас здесь официально разрешенное частное кладбище, - ответил поверенный. - Двенадцать участков, хотя заняты только четыре.
Посмотрев на холм, где она смутно видела только часть того, что могло быть низкой каменной стенкой и парой столбиков в сливово-темном свете, Хитер спросила:
- А кто там похоронен?
- Стэн Квотермесс, Эд Фернандес, Маргарита и Томми.
- Томми, мой старый напарник, похоронен здесь? - спросил Джек.
- Частное кладбище, - повторила Хитер. Она попыталась уверить себя, что задрожала только потому, что воздух на минуту похолодал. - Это немного мрачновато.
- Не так необычно для здешних мест, - уверил ее Пол. - Их много на ранчо вокруг, у семей, которые живут тут уже несколько поколений. Это не только их дом, это их родина, единственное место, которое они любят. Иглз Руст - просто нечто, где можно сходить в магазин. Когда приходит время для вечного покоя, они все хотят стать частью той земли, которая дала им жизнь.
- У-у, - сказал Тоби. - А не страшно? Жить на кладбище?
- Вовсе нет, - заверил его Пол. - Мои предки и родители захоронены на нашей земле, и ничего вызывающего дрожь в этом нет. Удобно. Дает чувство наследования, продолженности. Каролин и я собираемся тоже упокоиться здесь, хотя я не могу сказать, что наши дети этого хотят, они теперь учатся - в медицинском колледже и юридическом. У них новая жизнь, и делать им с ранчо в общем-то нечего.
- Ах, черт, мы пропустили День Всех Святых, - сказал Тоби больше для себя, чем для них. Он уставился в сторону холма, поглощенный личной фантазией, которая, без сомнения, включала в себя смелую прогулку по кладбищу в вечер Дня Всех Святых.
Постояли некоторое время в молчании.
Сумерки были густые, тихие, спокойные.
Вверху кладбище, казалось, стряхнуло с себя весь тающий свет и опустило ночь, как саван, покрывая себя мраком быстрее, чем любой другой уголок земли рядом.
Хитер взглянула на Джека, опасаясь увидеть в его поведении какие-нибудь признаки беспокойства по поводу того, что останки Томми Фернандеса похоронены в такой близости. Томми убили у него на глазах за одиннадцать месяцев до того, как был застрелен Лютер Брайсон. В соседстве с могилой Томми Джек не мог не вспомнить, и, возможно, слишком живо, ужасные события, которые лучше отправить в самые глубокие закоулки памяти.
Как будто уловив ее тревогу, Джек улыбнулся:
- Приятно знать, что Томми нашел покой в таком красивом месте, как это.
Когда они пошли обратно к дому, поверенный пригласил их поужинать и остаться у них с женой на ночь. "Во-первых, вы приехали сегодня слишком поздно, чтобы прибраться и сделать дом пригодным для жизни. Во-вторых, здесь нет никаких свежих продуктов, только то, что может быть в морозильнике. И, в-третьих, вам, наверное, неохота готовить еду после целого дня в дороге. Почему бы не расслабиться и начать новое дело с утра, когда отдохнете?"
Хитер была благодарна за приглашение, но не только по причинам, которые перечислил Пол: ей по-прежнему было неприятно тягостно в доме и не нравилась его изолированность от всего мира. Она решила, что ее нервозность - не что иное как первая реакция горожанки на слишком много открытого пространства, больше, чем она когда-либо видела. Скромная фобическая реакция. Временная агорафобия. Это пройдет. Ей просто нужно день или два - а может быть, и несколько часов - на то, чтобы привыкнуть к новому ландшафту и образу жизни. Вечер с Полом Янгбладом и его женой может стать хорошим лекарством.
Установив обогрев повсюду в доме, даже в подвале, чтобы быть уверенными, что завтра утром в нем будет тепло, Макгарвеи заперли двери, сели в "эксплорер" и поехали за "бронко" Пола по сельской дороге. Он повернул на восток, к городу, и они сделали то же самое.
Короткие сумерки отступили под упавшей стеной ночи. Луна еще не взошла. Темнота со всех сторон была так густа, что, казалось, она никогда не исчезнет, даже с восходом солнца.
Ранчо Янгблада именовалось по названию дерева, которое преобладало в его владениях. Маленькие прожекторы на краях въездного знака были направлены в середину, освещая зеленые буквы на белом фоне: "ЖЕЛТЫЕ СОСНЫ". А под этими двумя словами, маленькими буквами: "Пол и Каролин Янгблады".
Поместье поверенного было действующим ранчо и значительно большим, чем их. По обеим сторонам въездной дорожки, которая была даже длиннее, чем на ранчо Квотермесса, выстроились в ряд массивные здания безупречно окрашенных красных конюшен, видны были беговые дорожки, тренировочные площадки и огороженные пастбища. Постройки освещались перламутровым сиянием низковольтных ночных фонарей. Белые ограды разделяли поднимающиеся в гору луга: чуть фосфоресцирующие участки земли, уходящие в темноту, как черты загадочных иероглифов на стенах гробницы.
Основной дом, перед которым затормозили, был большим, низким зданием из речного камня и окрашенного в темный цвет дерева. Он казался почти естественным продолжением земли.
Пока Пол вел гостей к дому, он отвечал на вопрос Джека о хозяйстве в "Желтых соснах":
- У нас тут два главных предприятия. Выращиваем и тренируем беговых лошадей - они пользуются популярностью на скачках по всему Западу, от Нью-Мексико до канадской границы. Мы также растим и продаем некоторые виды породистых лошадей, для шоу, которые никогда не выходят из моды, большей частью арабских скакунов. У нас одна из самых лучших ферм по производству арабских скакунов в округе, наши питомцы так совершенны и красивы, что могут надорвать ваше сердце или заставить вас вытащить кошелек, если вы обеспокоены разведением.
- А коров нет? - спросил Тоби, когда они подошли к ступенькам, ведущим к длинной просторной веранде перед домом.
- Извини, скаут, коров нет, - сказал поверенный. - На многих ранчо вокруг есть фермы, но не у нас. Зато есть ковбои. - Он указал на соцветие огоньков приблизительно в двухстах ярдах к западу от дома. - Восемнадцать ковбоев постоянно живут на ранчо со своими женами, если они у них есть. Собственный маленький город.
- Ковбои... - повторил Тоби благоговейно, таким же тоном, каким рассуждал о кладбище и о перспективе завести пони. Монтана оказалась для него настолько же экзотичной, как другая планета из комиксов и фантастических фильмов, которые он любил. - Настоящие ковбои!
Каролин Янгблад тепло встретила их у дверей и пригласила в дом. Будучи матерью детей Пола, она должна была быть его возраста, лет пятидесяти, но выглядела гораздо моложе. На ней были узкие джинсы и декоративно простроченная красно-белая рубашка-вестерн, выявляющие худую, гибкую фигуру сильной тридцатилетней женщины. Белоснежные волосы - коротко подстриженные в мальчишечьем стиле, не требующем особого ухода, - не ломались, что обычно бывает с седыми волосами, но были толстые, мягкие и пышные. Черты лица - гораздо менее резкие, чем у Пола, а кожа гладкая, как шелк.
Хитер решила, что, если жизнь на ранчо в Монтане может сделать такое с женщинами, она должна преодолеть любое отвращение к раздражающе большим открытым пространствам, необъятности ночи и даже новому ощущению присутствия в дальнем углу своего двора четырех погребенных мертвецов.
* * *
После ужина, когда Джек и Пол остались одни на несколько минут в кабинете, каждый со стаканом портвейна, и разглядывали множество фотографий в рамочках лошадей-призеров, которые почти полностью закрывали одну из сосновых стен с кружками-разводами бывших сучков, поверенный внезапно забросил тому разведения модных породистых лошадей и скакунов-чемпионов на ранчо Квотермесса:
- Я уверен, что вы, ребята, будете здесь счастливы, Джек.
- Я тоже так думаю.
- Это отличное место для мальчишки, как Тоби.
- Собака, пони - это похоже для него на сон.
- Прекрасный край.
- Здесь так мирно по сравнению с Лос-Анджелесом. Черт, да даже и сравнивать нельзя.
Пол открыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал, и вместо этого принялся разглядывать фотографию лошади, с которой он начал свой триумфальный счет скакунов с "Желтых Сосен". Когда поверенный снова заговорил, у Джека было чувство, что это совсем не то, о чем собирался Пол сообщить, когда открывал рот.
- И хотя мы не такие уж близкие соседи, Джек, я надеюсь, что мы будем близки в другом смысле.
- Я бы хотел этого.
Поверенный снова колебался, потягивая портвейн из стакана, чтобы скрыть свою нерешительность.
Пригубив свой, Джек спросил:
- Что-то не так, Пол?
- Нет, не то чтобы... просто... А почему ты спросил?
- Я был долгое время полицейским. Я как будто шестым чувством чую, когда у людей есть что сказать.
- Понятно. Ты, вероятно, станешь хорошим бизнесменом, если решишь, что это дело по тебе.
- Так что такое?
Вздохнув, Пол сел на край своего большого стола.
- Даже не знаю, стоит ли упоминать. Ведь я не хочу, чтобы ты слишком много об этом думал; кажется, и повода-то особого нет.
- Да?
- Эд Фернандес действительно умер от разрыва сердца, как я тебе говорил. Обширный инфаркт повалил его так внезапно, как пуля в голову. Коронер не смог ничего другого найти, только сердце.
- Коронер? Ты хочешь сказать, что делали вскрытие?
- Да, конечно, - сказал Пол и глотнул портвейна.
Джек был уверен, что в Монтане, как и в Калифорнии, вскрытие не делают каждый раз, когда кто-нибудь умирает, особенно если покойник - в возрасте Эда Фернандеса и вполне может окончить жизнь по естественным причинам. Старикам делают аутопсию только при особых обстоятельствах, в первую очередь, когда видимое повреждение указывает на возможность смерти от чужих рук.
- Но ты сказал, что коронер не смог ничего найти, кроме разрыва сердца, никаких ран.
Уставившись на блестящую поверхность портвейна в стакане, поверенный произнес:
- Тело Эда было найдено на пороге между кухней и задним крыльцом, он лежал на правом боку, так, что дверь было нельзя закрыть. И держал обеими руками дробовик.
- А, это достаточно подозрительно, чтобы дать санкции на вскрытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47