Лаура проехала вершину холма и начала спускаться по склону горной дороги.
Хотя она оторвалась от преследователей и могла немного расслабиться, ее страх ничуть не уменьшился. У нее было предчувствие, что они еще не были в безопасности, а она научилась верить своим предчувствиям еще больше двадцати лет назад, когда ожидала, что Белый Угорь навестит ее той ночью, когда она осталась одна в комнате в Маклярой, той ночью, когда он оставил «Тутси Роллс» под ее подушкой. Предчувствие было чем-то вроде неподсознательного мышления, которое беспрерывно работало.
Что-то было не так. Но что?
Они ехали со скоростью двадцать миль в час по узкой, извилистой, заснеженной дороге с бороздами замерзшей грязи. Сперва они ехали по скалистым холмам, где не было ни одного деревца, потом спустились на равнину, где по обеим сторонам дороги стояли такие густые заросли деревьев, что свет фар, казалось, отражался от этой плотной стены стволов сосен.
Ее спаситель, лежавший на полу «джипа», начал бредить. Она волновалась за него, она хотела бы ехать быстрее, но не могла.
Две мили, после того как они оторвались от погони, Крис молчал. Наконец он сказал:
– Там, в доме… ты убила кого-нибудь из них? Она заколебалась.
– Да. Двоих.
– Хорошо.
Встревоженная его мрачным удовольствием, которое он выразил одним этим словом, Лаура сказала:
– Нет, Крис, убивать нехорошо. Меня тошнило от этого.
– Но они заслужили это, – сказал он.
– Да, заслужили. Но это не значит, что их приятно убивать. Это не так. В этом нет никакого удовлетворения. Просто… чувствуешь отвращение к этой необходимости. И раздражение.
– Я бы хотел убить хоть одного из них, – сказал он с холодным гневом, который был ужасен для мальчика его лет.
Она посмотрела на него. Он выглядел старше – с лицом, скрытым тенью и освещенным бледным и желтым светом приборной доски.
Вскоре равнинная дорога снова стала подниматься в горы. Она не отрывала глаз от неровной дороги.
– Дорогой, мы поговорим об этом позже. Сейчас я хочу, чтобы ты попытался понять кое-что. В мире много плохих философий. Ты знаешь, что такое философия?
– Нет… я не уверен.
– Иногда люди верят в то, во что им трудно поверить. Но есть две категории людей, которых считают самыми опасными и самыми худшими. Некоторые люди считают, что насилие – это лучший способ для решения всех проблем; они избивают или убивают тех, кто с ними не согласен.
– Как эти парни, которые преследуют нас.
– Да. Очевидно, эти люди принадлежат к этой категории. Это плохой способ мышления, потому что насилие ведет к еще большему насилию. Кроме того, если ты улаживаешь проблемы при помощи оружия, в этом нет справедливости, нет мира и надежды. Ты понимаешь меня?
– Думаю, да. Но какой второй опасный способ мышления?
– Пацифизм, – сказала она.– Он противоположный первому способу. Пацифисты призывают никогда не поднимать руки против другого человека, чтобы он ни делал или ни собирался сделать. Если пацифист стоял бы рядом со своим братом и видел, что кто-то хочет убить его, он бы скорее пожелал брату убежать, но никогда не взял бы в руки оружия и не остановил бы убийцу.
– И он позволил бы убийце преследовать его брата? – спросил Крис удивленно.
– Да. И что хуже всего, он скорее бы позволил убить своего брата, чем поступился бы своими принципами и стал бы сам убийцей.
– Это ужасно.
Они перевалили через хребет, и дорога спустилась в другую долину. Ветви сосен висели так низко, что они царапали крышу, роняя снег на капот и лобовое стекло.
Лаура включила дворники и сосредоточилась на дороге, использовав перемену в местности для того, чтобы прервать разговор и продумать свое объяснение получше. Они видели много насилия за последний час; еще больше насилия несомненно ждало их впереди, и она должна была подготовить Криса. Она не хотела, чтобы он считал оружие и мускулы исключительными мерами защиты. С другой стороны, она не хотела, чтобы он считал насилие главным способом решения проблем.
Наконец она сказала:
– Некоторые пацифисты просто трусы, но некоторые действительно считают, что лучше допустить убийство невинного человека, чем убить или остановить убийцу. Они не правы потому, что не предотвращая преступления, становятся его соучастниками. Они хуже того, кто нажимает курок. Может быть, это тебе еще не понять и может быть, тебе нужно много думать, чтобы понять это, но ты должен понять, что нужно жить в середине между убийцами и пацифистами. Ты должен пытаться избежать насилия. Ты не должен его начинать. Но если его начал кто-то другой, ты должен защищать себя, друзей, семью, каждого, кто в опасности. Когда я стреляла в этих людей в доме, меня тошнило. Я не герой. Я не горжусь тем, что убила их, но я не чувствую стыда за это. Я не хочу, чтобы ты гордился мною за это или думал, что это приносит удовлетворение, что месть заставляет меня чувствовать лучше. Это не так.
Он молчал. Она сказала:
– Я говорю что-нибудь непонятное?
– Нет. Но мне нужно подумать немного, – сказал он.– Кажется, сейчас я думаю неправильно потому, что хочу, чтобы они умерли, все, кто имеет какое-нибудь отношение… к тому, что случилось с папой. Но я попробую измениться, мама. Я постараюсь быть лучше.
Она улыбнулась.
– Я знаю, что это тебе удастся, Крис.
Во время разговора с Крисом и в течение нескольких минут тягостного молчания Лауру не переставало покидать чувство грозящей им опасности. Они проехали около семи миль по горной дороге, а впереди, возможно, была еще миля проселочной дороги, две мили асфальта, прежде чем они выедут на тридцать восьмой маршрут. Чем дальше она ехала, тем увереннее становилась в том, что не предусмотрела чего-то и что опасность была близко.
Она неожиданно остановилась на вершине холма перед спуском вниз. Она заглушила двигатель и выключила фары.
– Что случилось? – спросил Крис.
– Ничего. Мне нужно подумать и посмотреть нашего пассажира.
Она вылезла из машины и обошла «джип». Она открыла заднюю дверь, изрешеченную пулями. Осколки стекол упали к ее ногам. Она залезла в машину и проверила пульс раненого. Он был очень слабым, слабее, чем раньше, но постоянным. Она положила руку на его лоб и обнаружила, что он больше не был холодным; кажется, у него был жар. По ее просьбе Крис подсветил фонариком, который он достал из бардачка. Она отвернула одеяло, чтобы посмотреть, не возобновилось ли кровотечение. Его рана выглядела плохо, но свежей крови не было, несмотря на ту тряску, которую ему пришлось перенести. Она снова завернула его в одеяло, вылезла из «джипа» и закрыла дверь.
Она выломала остатки стекла заднего окна и маленького бокового окна со стороны водителя. Без осколков стекла повреждения машины были менее заметны и меньше привлекали внимание полицейских или кого-нибудь другого.
Некоторое время она стояла на холодном воздухе и смотрела в темноту, пытаясь найти связь между своим инстинктом и реальностью. Почему она была так уверена в приближающейся беде и в том, что насилие еще не закончилось?
Облака на небе неслись на восток, их гнал ветер, который не достиг еще земли, где воздух был относительно спокойным. Лунный свет едва пробивался сквозь облака и тускло освещал покрытые снегом холма, заснеженные верхушки сосен и горные хребты.
Лаура посмотрела на юг, где в нескольких милях отсюда горная дорога соединялась с тридцать восьмым маршрутом, все в этом направлении казалось спокойным. Она посмотрела на запад, восток, потом на север, откуда они приехали, и во всех направлениях гор Сан-Бернардино не было и признака присутствия человека, ни одного огонька; всюду был мир и спокойствие.
Она задавала себе те же вопросы и давала те же ответы, которые звучали во внутреннем диалоге уже год. Откуда появляются люди с этими поясами? С другой планеты, из другой галактики? Нет. Они были такими же людьми, как она. Тогда, может быть, они приезжают из России. Может быть, их пояса действуют как передатчики, как приборы телепортации из старого фильма «Муха». Это может объяснить акцент ее спасителя – если он телепортировался из России, – но это не объясняет его внешности, не изменившейся за двадцать пять лет; кроме того, она никогда серьезно не верила в то, что Советский Союз или кто-то еще мог изобрести такие передатчики, которые позволяли бы путешествовать во времени.
Она думала об этом несколько месяцев, хотя была так не уверена в своих домыслах, что даже многого не сказала об этом Тельме. Но если спаситель вторгался в ее жизнь в самые опасные моменты, используя путешествия во времени, он мог предпринять все эти путешествия за один месяц или неделю его собственного времени, в то время как в ее жизни проходили многие годы, поэтому он и не состарился. Пока она не спросит его и не узнает правды, теория о путешествиях во времени казалась единственной; спаситель путешествовал к ней из какого-то будущего времени; и, очевидно, это было неприятное будущее, потому что, говоря о поясе, он сказал:
– Он перенесет тебя туда, куда бы ты никогда не захотела попасть, – и в его глазах был испуг. Она не имела понятия, почему путешественник во времени не появлялся из будущего для ее защиты от всех людей, от вооруженного грабителя и потерявшего управление грузовика.
Ночь была тихой, темной и холодной.
Они направлялись прямиком к беде.
Она знала это, но она не знала, что это была за беда и откуда исходит.
Когда она снова залезла в «джип», Крис сказал:
– Что-то случилось?
– Ты так любишь «звездный переход» и «звездные войны», что можешь стать моим главным советчиком, когда я начну новый роман.
Мотор «джипа» молчал, и салон машины освещался только тусклым лунным светом. Но она могла видеть лицо Криса, потому что за несколько минут ее глаза адаптировались к темноте. Он недоуменно смотрел на нее.
– О чем ты говоришь?
– Крис, как я сказала раньше, я собираюсь рассказать тебе все о человеке, который лежит там, о его странных появлениях в моей жизни, но сейчас у нас нет на это времени, поэтому не задавай мне, пожалуйста, вопросов, о'кэй? Но я предполагаю, что он мой спаситель – так я думаю о нем потому, что он защищал меня от ужасных вещей. Я предполагаю, что он путешественник во времени из будущего. Я думаю, что он не прилетел в какой-нибудь огромной неуклюжей машине. Возможно, вся машина заключается в поясе, который он носит на теле, под его одеждой, и он материализуется из простого воздуха, когда прилетает из будущего. Ты мне веришь?
Крис смотрел широко раскрытыми глазами.
– И это он?
– Может быть.
Мальчик отстегнул ремень безопасности, залез коленями на сиденье и посмотрел на человека, лежащего на мате позади них.
– Полное дерьмо. – Учитывая необычные обстоятельства, – сказала она, – я прощаю тебе твое выражение.
Он жалостно посмотрел на нее.
– Прости. Но путешественник во времени?!
Если бы она разозлилась на него, злость не сохранилась бы долго, когда она увидела бы его возбуждение и мальчишеский интерес, какого не мог вызвать у него даже Джесон Гэйнс во время рождественских праздников. Мысль о путешественнике во времени неожиданно наполнила его надеждой и весельем. Это был самый выдающийся момент в его жизни: хотя он был жестоким, он был также мистичным; иногда мистичное казалось миражом, а стремление к миражу могло вселить в человека стремление к жизни, но несбывшиеся надежды могли ранить мальчика так, что ничто бы уже не залечило его меланхолии.
Она сказала:
– О'кэй, давай предположим, что когда он хочет вернуться в свое время, то нажимает кнопку на необычном поясе.
– Можно мне посмотреть этот пояс?
– Позже, Помнишь, ты обещал не задавать сейчас много вопросов?
– О'кэй.
Он снова посмотрел на спасителя, повернулся и сел, обратив все внимание к матери.
– Когда он нажимает кнопку – что происходит?
– Он просто исчезает.
– Уау! А когда он прилетает из будущего, он просто появляется из воздуха?
– Я не знаю. Я никогда этого не видела. Но мне почему-то кажется, что в этот момент сверкает молния и гремит гром.
– Молния была сегодня вечером!
– Да, но молния не всегда бывает. Хорошо. Предположим, что он появляется в нашем времени, чтобы помогать нам, чтобы защищать нас от определенной опасности.
– Как от того грузовика.
– Мы не знаем, почему он защищает нас, и не узнаем, пока он не скажет сам. Как бы то ни было, в будущем возможно есть другие люди, которые не хотят, чтобы он нас защищал. Их поведение мы тоже не можем объяснить. Но одним из них был Кокошка, человек, который застрелил твоего отца.– Те парни, которые ворвались в наш дом, – сказал Крис, – тоже из будущего.
– Думаю, да. Они намеревались убить спасителя, тебя и меня. Но мы сами убили двоих, а двое других застряли в «мерседесе». Итак… что они собираются делать дальше, малыш? Теперь ты мой советчик. У тебя есть какие-нибудь идеи?
– Дай мне подумать.
Лунный свет тускло освещал грязный капот «джипа».
В салоне становилось холодно; из их ртов вылетали облачка пара, и окна начали затягиваться дымкой. Лаура завела мотор, включила обогреватель, но не зажгла фар.
Крис сказал:
– Раз их миссия провалилась, они не будут оставаться здесь. Они вернутся в будущее, откуда прилетели.
– Это те два парня в нашей машине?
– Да. Они, может быть, уже нажали кнопки на поясах убитых тобой бандитов, послали тела в будущее, и в доме нет больше трупов, нет доказательств того, что там были путешественники во времени. Кроме, может быть, крови. Поэтому, когда оставшиеся двое или трое головорезов вылетели на обочину, они бросили свою затею и вернулись домой.
– Значит, они нас больше не преследуют? Значит, может быть, они не станут возвращаться с Бич Би, красть другую машину и пытаться найти нас?
– Вряд ли. Это слишком трудно. Я имею в виду, что у них есть более простой способ найти нас, чем ездить и искать, как это бы делали обычные люди.
– Какой способ?
Мальчик повернулся к лобовому стеклу и посмотрел на снег, мерцающий в лунном свете.
– Понимаешь, мама, как только они потеряли нас, то могли нажать кнопку на своих поясах, вернуться в будущее и предпринять новое путешествие в наше время, чтобы поставить нам другую ловушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49