– Нет, я видела и ниже, – заверила ее Мойра, поправляя вырез платья. – Эта опушка из норки восхитительна, миледи.
– Изумруды я, пожалуй, надевать не буду, – решила она, снимая их, – с ними связано слишком много воспоминаний. Вполне достаточно будет топаза, подаренного мне отцом.
– Графу будет приятно, – согласилась Мойра.
– Пусть Сполдинг сообщит мне, когда прибудет виконт Стансуорт.
– Да, миледи.
Доктор Картрайт ждал ее в гостиной.
– Вы выглядите великолепно, – сказал он, глядя на нее с восхищением.
– Спасибо, – любезно ответила она, – Марк буквально погряз в делах, но я надеюсь, что он все-таки помнит.
– Он телеграфировал, что будет здесь к началу бала, – сказал доктор.
– Да, Марк перегружен делами, а гости начнут прибывать через час. – С этими словами она стала спускаться по лестнице. – Надеюсь, что он не будет весь вечер хныкать по поводу своей фабрики.
– Ваш брат не первый, кого обстоятельства заставили сворачивать бизнес, – заметил доктор Картрайт, – и не последний, если война в Америке затянется.
Прием в Оуклей Корт имел большой успех, и Кортни испытывала от этого огромное удовольствие. Это было именно то, что ей было так необходимо – забыть тяжелое прошлое и начать думать о будущем.
Даже ее отец остался доволен тем, как лондонский свет откликнулся на приглашения. Об этом он сказал Кортни, вальсируя с ней в танцевальном зале.
– К моему величайшему удивлению, твоя вечеринка привлекла весь свет. Люди, которых я не видел годами или вообще никогда не встречал, приняли наше приглашение, – сказал он.
– Некоторые пришли просто из уважения к нам, другие – из уважения к твоему положению в обществе. Но я полагаю, что большинство из присутствующих пришло поглазеть на твою своенравную дочь, которая когда-то пренебрегла условностями света и гневом страшного графа Лоудена, а теперь возвратилась к родному очагу, как настоящая блудная дочь.
– Да. Твоя жизнь, конечно, дает богатую пищу для всевозможных сплетен и слухов. Несомненно, молодежи хотелось бы поглазеть на женщину, посмевшую нарушить устои. – Он осмотрелся как бы в поисках подтверждения своих слов, – ты вызываешь повышенный интерес к себе, моя дорогая.
– Так ты поэтому согласился быть хозяином этого празднества? Уж не играешь ли ты роль свата для своей замужней дочери? Или для сына?
– А почему бы и нет? У тебя хорошее приданое. Деньги, положение, власть способны заставить кого угодно забыть о грехах твоей молодости, так как все эти лицемеры готовы закрыть глаза на все что угодно, лишь бы это было им выгодно.
– Ладно. Но все-таки ты не забывай, что я еще замужем. Какова бы ни была твоя цель, я тебе благодарна. Я получаю громадное удовольствие.
Время шло, и в Кортни росла тревога в связи с отсутствием брата. Падал легкий снежок, и Кортни боялась, что с Марком что-то случилось по дороге. Она уже терялась в догадках, когда около одиннадцати часов Сполдинг прошептал ей на ухо, что виконт прибыл.
Кортни извинилась перед маленьким баронетом, с которым танцевала, и пошла в вестибюль встретить Марка. Когда открылась передняя дверь, она увидела, что лужайка покрыта снегом, как кружевным одеялом. Швейцар придерживал дверь для Марка и двух прибывших с ним гостей.
– Потрясающий успех, а? – прошептал доктор Картрайт, подойдя к Кортни и протянув ей хрустальный бокал с шампанским. – А, вот и он. Кто это с ним?
Кортни отхлебнула вина, Марк повернулся к ней и приветливо помахал рукой. Затем наклонился к гостям и что-то сказал им, указывая на Кортни.
Что-то знакомое было в огненно-рыжых кудрях прибывшей с Марком женщины, что-то знакомое в кошачьих движениях. Сердце Кортни учащенно забилось, ее бросило в жар. Ярко-рыжая, как…
Мэрили!
Бокал выскользнул из ее рук и разбился.
Мэрили? В Оуклей Корт? Есть ли на земле место, где она может спрятаться от этой женщины?
Кортни увидела блеск сине-зеленых глаз мужчины, улыбавшегося ей.
– Арман! – прошептала она. Что, господи, они могли делать здесь, в Оуклей Корт, да еще в компании брата?
– Вам нехорошо, леди Аскуит? – забеспокоился доктор Картрайт. – У вас такой вид, словно вы увидели привидение.
– Меня преследуют призраки прошлого, – отвечала она, хватаясь рукой за горло.
Доктор Картрайт рассматривал Мэрили.
– Кто бы она ни была, она невероятно красива.
– Но с душой гадюки, – завершила фразу Кортни. – Это бывшая любовница моего мужа Мэрили Витман.
– Тогда какого дьявола она здесь? – прошептал он ей на ухо.
Кортни пожала плечами. В это время к ней подошли Марк и Мэрили, опирающаяся на его руку, следом за ними – Арман.
– Я полагаю, что тебе знакомы мои гости, дорогая сестра, но ты, Крис… – Марк взял Мэрили за руку и обратился к Картрайту: – Позволь мне представить тебе мою жену – леди Мэрили Аскуит, в прошлом жительницу штата Южная Каролина. А этот джентльмен – Арман, граф Сен-Пьер.
– Твоя жена?! – ахнула Кортни.
– Леди Стансуорт, – поклонился в приветствии доктор Картрайт.
– Мы поженились сегодня. Это мой праздничный подарок отцу. – Марк повернулся с объяснениями к Мэрили. – Он давно подбивает меня жениться, дорогая, но до тебя не находилось женщины, способной завоевать мое сердце.
– Запасы хлопка у твоей жены, несомненно, усиливают ее привлекательность, – заметила Кортни.
– Кортни, дорогая, как ты могла сказать такое! – воскликнул Марк.
– Я знаю, почему он женился на вас, – заговорила Кортни, не обращая внимания на тишину, воцарившуюся в зале, – но почему вы вступили в брак с ним?
– Остановись, сестра, мы поговорим потом. Отец стоит в дверях своего кабинета и смотрит на нас, и все наши гости тоже.
– Твоей сестре не привыкать к сплетням, – вкрадчиво обронила Мэрили.
Кортни выдавила из себя полуулыбку и протянула руку в знак приветствия.
– Леди Стансуорт. Добро пожаловать в Оуклей Корт.
В глазах Мэрили мелькнула искра торжества. Она, словно не заметив протянутую ей руку, коснулась губами холодной щеки Кортни.
– Спасибо, дорогая сестра.
– О, Марк! Рад тебя видеть, – проговорил граф, присоединяясь к ним. Представившись, он предложил Марку провести жену в зал и налить ей брэнди. – Вы оба замерзли с дороги, и брэнди согреет вашу кровь.
– Брэнди будет недостаточно, чтобы согреть кровь этой ведьмы, – пробормотала Кортни.
– Э? Что? – спросил граф.
В этот момент появилась нянька Шона, Хиггинс, и, отведя Кортни в сторону, сообщила ей, что Шон проснулся. Кортни извинилась и вышла. Поднимаясь по лестнице, она заметила, что за ней следует Арман.
– Он опять уснул, миледи, – сказала Хиггинс, когда Кортни вошла в детскую, – разбудить его?
В дверях позади нее стоял Арман.
– Не надо, – ответила Кортни, наклонясь над колыбелью и целуя сына в лоб, – когда он проснется, позовите меня.
– Конечно, миледи, – заверила ее Хиггинс. Кортни прошла мимо француза и направилась в свои комнаты. Он последовал за ней.
– Как вы смели явиться в мой дом с этой гадюкой? – бросила она, прежде чем он успел вымолвить хоть слово.
– Но я пришел по приглашению вашего брата, – отвечал он.
– Она должна была сидеть в Чарлстоне и ждать, когда Брэндэн разведется со мной, а вместо этого она вьется вокруг моего братца в ожидании момента, чтобы наброситься на него, как дикая кошка.
– Может быть, вы судите предвзято?
– Нет. Она просто заменила одну жертву другой и заманила в капкан бедного, ничего не подозревающего Марка. А я все удивлялась, куда она исчезла. Я знала, что она перебралась в Европу, но не подозревала, что она в Англии, – Кортни решительно кивнула головой, – это все для того, чтобы навредить мне. Ей мало того, что она разрушила мой брак, убила моего ребенка? Она поставила под угрозу вашу жизнь, подстроив ту нелепую, но смертельно опасную дуэль с Брэндэном. Как вы можете прощать ее и что вообще вы тут с ней делаете?
– Вы уже вступались за мою жизнь. Брэндэн мне рассказал.
Его пальцы скользнули по ее щеке и вниз к шее, но она отшатнулась от него.
– Если бы вы были моей женой, я бы ни за что не позволил вам уйти. Я бы относился к вам, как к редкостному цветку.
– Умоляю вас! Брэндэн хочет лишь раздельного проживания, но не развода.
– Я бы сделал так, что вы бы забыли его, – прошептал Арман, – клянусь.
– Я не хочу забывать ни его, ни боль, причиненную мне. Я хочу извлечь уроки из моих ошибок. А сейчас, прошу вас, оставьте меня.
– Кортни? – услышала она голос Марка, вертевшего ручку двери, – ты там?
Арман коснулся губами руки Кортни.
– Я уважаю ваши желания.
Марк смотрел на уходящего Армана в сильном смущении.
– Ч-что, черт… Что он здесь делал?
– Он хочет на мне жениться.
Марк удивленно поднял брови.
– Ну что ж, по крайней мере, он тебе ровня. Отец, правда, недолюбливает лягушатников.
– Спасибо, но я предпочитаю, чтобы моя жизнь не менялась. Я не хочу ни разводиться, ни снова выходить замуж.
– Неужели ты все еще любишь этого подлеца? – Он вздрогнул при одной мысли об этом. – Это был неравный брак…
Кортни не могла больше сдерживаться.
– Как красиво ты рассуждаешь о неравных браках. Да знаешь ли ты, кого ты взял в жены? Как ты мог привести эту женщину в наш дом?
– Эта женщина – моя жена, – холодно ответил Марк. – Уж если мы решили говорить начистоту, то я познакомился с ней при помощи твоего мужа. Она – его деловой партнер. Она покинула Чарлстон и поселилась в Лондоне, чтобы переждать войну.
– А ты знаешь о ее отношениях с моим мужем?
– Если ты имеешь в виду прошлое моей жены, то Мэрили рассказала мне все.
– А она рассказала тебе, что своей ложью убила моего ребенка?
– Кортни, я люблю свою жену и не хочу копаться в прошлом.
– И ты не видишь ничего страшного в том, что она преследует тебя? – Кортни грустно засмеялась. – Когда люди узнают, что ты женился на любовнице своего зятя, ты станешь посмешищем для всего Лондона. Она вцепилась в тебя, чтобы погубить твою жизнь, так же, как она погубила мой брак. Как ты мог? Она же превратит тебя в ничтожество, Марк. Она…
– Ты сама разрушила свой брак, Корт. Мэрили – моя жена. И я не желаю слушать, как ты поливаешь ее грязью…
– Грязью? Я? Берегись поцелуев своей жены.
Услышав это, Марк словно окаменел. Затем он сказал:
– Что бы ни было между тобой и моей женой, все это в прошлом. Когда ты вернулась домой из Америки, ты рассказала только то, что сама хотела рассказать. Тебя не принуждали давать подробные объяснения по поводу того, что ты делала на протяжении последних двух лет. Мы уважали твои секреты. Теперь же, когда я нашел, наконец, женщину, которую полюбил, ты хочешь нас разлучить, потому что, видите ли, она тебе не нравится. Брэндэн Блейк не нравится на мне, ни твоему отцу, но ты пренебрегла нашим мнением, вышла за него замуж и даже завела от него ребенка. Я хочу от тебя очень немногого – уважения к моей жене.
– Как ты мог предать меня? Ты же мой брат.
– Проклятие! – Он в гневе ударил рукой по столу. – Разве на все требуется твое разрешение? Я имею право на свою жизнь!
Кортни была ошеломлена таким бурным проявлением гнева, совершенно необычным для уравновешенного Марка.
– Но ты и она – две противоположности.
– Ничего подобного. Мы очень хорошо подходим друг другу. У меня – фабрики, у нее – хлопок.
– Хлопок? Значит, из-за проклятой американской войны ты решил сплясать с этой ведьмой джигу на матраце?
– Придержи свой язык, – зло бросил он. – Без хлопка я должен буду закрыть фабрики.
– Представляю себе: тысячи тюков хлопка ежедневно из блокадного Чарлстона на контрабандных кораблях.
– Не будь дурой, Корт. Спекулянты взвинтили цены. Багамы облагают налогом в тысячу процентов. Я не могу платить такие деньги. Да и если бы мог, не стал бы. Это был бы плохой бизнес.
– Бизнес. Везде бизнес. И из-за этого ты женился на ней.
Он вздохнул.
– Да не в хлопке дело. Я люблю ее.
– Тогда ты просто глупец.
Марк направился к выходу.
– Но мы еще не закончили разговор!
– Мне больше нечего тебе сказать, Корт. Если моя жена нежеланна в Оуклей Корт, мы уедем.
– Если вы уедете, отца хватит удар.
Марк постоял у дверей, явно не желая идти на уступки.
– Ладно, – сказала она, – буду следить за своими манерами и постараюсь вести себя с ней прилично.
– Вот и хорошо.
Когда он ушел, Кортни села около камина в своей гостиной и обдумала свой разговор с Марком. Она вспомнила, что на протяжении всего разговора Марк почти не заикался.
Кортни вернулась к своим гостям и стала смотреть, как они танцуют последний вальс. Ночью она никак не могла уснуть. Наконец в середине ночи она решила, что не может больше оставаться в Оуклей Корт и, приняв решение уехать, заснула.
На следующее утро, когда она, Марк и доктор Картрайт сидели за завтраком, она объявила о своем намерении обосноваться в Мэйфэйр Хаусе.
– Мне нужно на какое-то время уехать из Оуклей Корт. Я уеду сразу же, если отец не будет возражать.
– Глупейшая затея, – заметил Марк. – Отец пробудет в Оуклей Корт еще шесть недель или даже больше. Тебе нельзя оставаться в Лондоне одной.
– В доме куча слуг, так что я не буду одинока. И вообще, Марк, перестань себя вести, как старый брюзга.
– Люди начнут болтать всякое, – продолжал настаивать Марк. – Недавний бал состоялся как раз вовремя. Свет, наконец, закрыл глаза на твою экстравагантную юность и принял тебя при условии, что ты будешь соблюдать правила игры.
– Я возьму с собой Мойру. Этого достаточно?
– Она не очень-то помогла Саре, – заметил Марк.
– Эти слова не делают тебе чести. Во-первых, я не Сара, а во-вторых, мне безразличны светские условности. Я не стремлюсь быть принятой в свете.
У Марка от гнева надулись жилы на лбу. Он произнес только одно слово:
– Отец…
– Ты что, пожалуешься отцу? – Она повернулась к Картрайту.
– Что вы думаете об этом, доктор?
– Марк, лучше бы не беспокоить отца, чтобы не волновать его понапрасну, – сказал доктор.
– Он не согласится, Корт, – упрямо твердил Марк.
– Согласится, если ты будешь на моей стороне. Прошу тебя, Марк!
– Не надо просить меня об этом.
– Но ведь это даст возможность тебе и Мэрили бывать здесь, не опасаясь выпадов с моей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45