Установка сантехники магазин Водолей ру
«Я помог ему продвинуться вперед, я помог его пацану получить образование в колледже, я сам дал толчок всеамериканской рекламе его сына. Я даже написал письма Кристи Уолшу, Гранту Раису, Коруму и другим парням. Бад честный. Он свой».
«Лучше не слишком доверять ему, – вновь заговорило подсознание. – Лучше припаркуй где-нибудь машину и сориентируйся».
«Хорошая идея», – сказал Долан себе. Он миновал пару мест для стоянки, пытаясь прекратить думать, и вскоре почувствовал, что это удалось. Через секунду он обнаружил свободное место, развернулся и припарковал машину, выключив фары, прежде чем заглушил мотор.
Он вылез через правую дверь. Пройдя вперед, увидел огни машин, стоявших в открытом поле. Когда глаза привыкли к темноте (ночь была безлунная), недалеко от себя Долан разглядел нескольких мужчин, натягивающих балахоны. Майкл почувствовал несказанное облегчение, – оказывается, никакой членской карточки не требовалось!
Он поспешно развернул сверток, надел балахон и натянул колпак. И с удивлением обнаружил, как сильно эти два простых куска ткани изменили настроение. Уже через минуту сердце перестало выпрыгивать из груди, дыхание стало спокойнее. Появилось ощущение абсолютной защищенности этой анонимностью. Майкл даже улыбнулся сам себе под колпаком. Поразительно!
Собственное великое открытие: вот для чего люди наряжаются в балахоны, чтобы разгуливать по ночам, – ради этой самой защищенности…
Он двинулся по обочине вперед, туда, где виднелась большая группа фигур в черных балахонах – несколько сотен, едва различимых в ночной темноте. Сборище происходило на старом летном поле, заброшенном после войны. Здесь стоял большой ангар, через щели в стенах и дверные проемы которого Долан мог видеть свет…
Он медленно подошел к ангару.
Двери были открыты. Внутри толпились люди в балахонах. Около одной из стен высилась грубо сколоченная платформа с дюжиной или больше стульев, вроде тех, что используются на похоронах.
Долан пробрался на противоположную сторону ангара и вышел из него. Здесь было тридцать пять или сорок машин, припаркованных ровными рядами, – дорогих машин. Все эти седаны, фаэтоны, купе явно принадлежали важным людям. Долан прошелся мимо них…
В конце ангара, там, где дорога выходит на старое летное поле, двое в балахонах, действуя как регулировщики движения, охраняли стоянку от рядовых членов. Долан отметил с мимолетной иронией эту дискриминацию в организации, в которой пунктом номер один значилось равенство. Затем он раскрыл блокнот, пряча его под своим балахоном, и начал записывать номера машин. Писал вслепую, но ему некуда было торопиться, и он очень тщательно переписывал цифры.
…Свисток прозвучал где-то позади него, и в тот же миг началось общее движение к ангару. Майкл посмотрел на часы. Несколько минут до полуночи.
Он двинулся с остальными, ликуя по поводу переписанных номерных знаков. Зная их, ничего не стоит выяснить личности некоторых Крестоносцев.
Внутри ангара было тесно, однако наряженные фигуры все прибывали и прибывали. Долан протолкался к центру, заняв позицию прямо перед возвышающейся платформой.
На платформе, глядя вниз, стояло семь человек, и еще один поднимался по лестнице. Итого восемь. Они были в балахонах и колпаках, как и сотни человек внизу, отличало же их только наличие незнакомых значков на колпаках, маленьких белых символов, видимо знаков отличия. Они напоминали греческие буквы, но были настолько маленькие, а Долан стоял так далеко, что не смог разобрать.
«Офицеры» на платформе пошептались между собой несколько минут, а затем прозвучал второй свисток. Один из «офицеров» сделал знак рукой, и большие двери ангара со скрежетом и скрипом закрылись. Шум голосов сотни людей сразу же стих.
Тогда «офицер» сделал шаг вперед, повернулся к людям внизу и вскинул руку в нацистском приветствии. Теперь воцарилась мертвая тишина.
«Офицер» поднял руку, словно дирижерскую палочку, махнул и быстро кивнул головой.
«Моя страна, хвала тебе, – запели Крестоносцы. -
Свободы сладкая земля,
О тебе я пою.
Твои горы, леса, и поля,
И ручьи, и холмы я люблю.
И орлом на вершину горы
Пусть свобода взлетит!»
Песня перешла в бурный взрыв эмоций, никак не соответствующий простенькому тексту, и затем все смолкло. Глаза собравшихся были обращены к людям на платформе. Вперед вышел еще один «офицер», также вскинул руку и затем резко наклонил голову. Долан понял, что все Крестоносцы вокруг него наклоняют головы, и сделал то же самое, но так, чтобы видеть, что происходит на платформе…
Все руководители тоже склонили головы. Один из них – видимо, исполнитель роли капеллана – заговорил с характерной пасторской интонацией.
– О Господь, наш Небесный Отец, – изрек капеллан, – мы просим Тебя благословить наше собрание; пусть мудрость Твоя снизойдет на Крестоносцев, этих благородных последователей средневековых пилигримов, которые дошли до Красного моря, чтобы сразиться с черными неверными, которые разрушили Твои храмы; помоги нам быть сильными и смелыми, дабы сердца врагов Твоих трепетали от ужаса. Аминь.
Капеллан вскинул голову и отступил назад. Собрание громко выдохнуло: «Аминь».
Долан улыбнулся под колпаком, отметив, что капеллан пропустил немало фактов и немало слов; затем первый «офицер» вышел вперед и поднял руку, ожидая тишины.
– Вольно! – наконец выкрикнул он.
Команда прогремела и прокатилась по крытому металлическими листами ангару.
– Крестоносцы, – сказал «офицер», – сегодня седьмое собрание нашей великой организации. День за днем мы встречаемся с ситуациями, которые призваны исправлять, и день за днем мы достигаем результатов. Наши ряды все пополняются и пополняются сильными американцами, они идут к нам, потому что устали, потому что их тошнит от нынешних методов правления, потому что закон и судьи не контролируют ставшие столь обычными уродства жизни. Америка для американцев!
– Америка для американцев! – проревела толпа. «Офицер» снова быстро вскинул руку в нацистском приветствии.
Кто-то из стоящих на платформе протянул ему листы бумаги; держа их прямо перед собой, он начал читать.
– Крестоносцы! Бюллетень номер семь. Настоящим устанавливается, что немедленный бойкот должен быть устроен пивоварне Цайлервайна. Основание: когда член комитета по продвижению Отто Генри в сенаторы обратился к мистеру Цайлервайну и попросил сделать пожертвование и помочь в привлечении голосов его служащих, мистер Цайлервайн отказался, угрожая физической расправой члену комитета. Несмотря на натурализацию в Америке, мистер Цайлервайн родился в другой стране, и, естественно, его взгляды на правительство в корне отличаются от взглядов истинных американцев. Также по значительным и достаточным причинам подвергнуться бойкоту должны следующие магазины и деловые офисы: «Мидвей-Маркет», бульвар Эндикотт, 1215; ресторан «Моссмэн» – Шестая улица, 415; магазин готовых продуктов Грэйсона – на Южной авеню…
Он прервался, когда другой «офицер» подошел к нему и что-то прошептал.
– Мне сообщили, – сказал ведущий, обращаясь к собранию, – что трое Крестоносцев работают на Грэйсона. Этим троим предписываю подать комитету полный отчет о природе их работы там, зарплате, размере их семей, и сколько денег у них отложено в банке на случай крайней необходимости. Комитет попытается устроить этих людей в более подходящие, на наш взгляд, магазины. Список бойкотируемых будет доступен сразу после окончания митинга, и я хочу, чтобы все присутствующие запомнили названия и адреса указанных магазинов и прекратили с ними любые формы сотрудничества. В противном случае вам грозит наказание. Те трое, что работают на Грейсона, могут продолжать свою работу, пока не поступят дальнейшие распоряжения от комитета. А теперь – Авраам Вашингтон! – рявкнул он, поворачивая голову.
Внизу, у платформы, возникло какое-то движение, послышалось шарканье ног и затем причитания человека. Через секунду двое Крестоносцев затащили на платформу едва державшегося на ногах нефа, примерно лет пятидесяти, и отпустили, отступив назад.
Негр бросил взгляд на людей в балахонах и колпаках, собравшихся в ангаре, и снова начал причитать. Невозможно было разобрать, что он бормотал.
«Офицер» посмотрел на него:
– Авраам Вашингтон! Ты был многократно уличен в осуждении принятой в нашем округе системы пособия по безработице. Ты дезорганизатор…
– Хозяин, хозяин, – сказал негр, – я не хотел ничего такого. Хозяин, клянусь Богом, я никакой не… этот… Я все…
– Ты беспокоил негров, живущих с тобой по соседству, подстрекая их к протесту. Крестоносцы все видят, все знают. Ты носишь имя двух великих бессмертных американцев, и мы научим тебя уважать их!
– Хозяин, хозяин…
– Негры должны осознать свое место. Сегодня мы устроим тебе урок. Мы сохраним тебе жизнь, но, если ты не будешь держать свой рот на замке, в следующий раз ты будешь повешен на балке этого здания.
– Смолу и перья! – рявкнул офицер.
– Эй-эй-эй-эй! – заулюлюкали Крестоносцы, аплодируя.
Два Крестоносца поднялись по лестнице. Они несли бадью с ручками, тщательно обернутыми тканью, чтобы не обжечь руки. В бадье плескалось что-то черное. Третий, идущий следом за ними, нес большой мешок и широкую малярную кисть.
Они прошли на середину платформы и остановились.
– Разденьте его, – приказал офицер.
Негр не оказывал сопротивления, только вертел головой и причитал.
«Я мог бы открыть стрельбу по этим ублюдкам прямо сейчас, – подумал Долан, нащупывая под балахоном пистолет. – Уложить шестерых…»
Наконец с негра сняли всю одежду, кроме обуви и носков. Долан мог видеть, как мускулы несчастного дрожат и дергаются под черной кожей.
Еще одно нацистское приветствие, и Крестоносец окунул кисть в смолу и начал мазать ею негра, который продолжал вертеть головой и стенать, но не плакал. Когда обмазывание было закончено, двое Крестоносцев полезли в мешок, вытащили оттуда перья и стали их бросать на негра. Это был душ из перьев… Постепенно черное тело исчезло, исчезла симметрия человеческой фигуры – негр все больше и больше напоминал какую-то гротескную птицу.
Ведущий самолично нанес завершающий штрих: окунул кисть в смолу, мазнул его по лицу негра, затем взял две горсти перьев и высыпал ему на голову.
– Уведите его, – сказал «офицер».
Двое Крестоносцев повернули Авраама Вашингтона и спустили его по лестнице, другие подняли бадью и кисть и последовали за ними. Зрители же восторженно орали и аплодировали… через минуту все стихло, и снова воцарилось спокойствие и тишина.
«Офицер» шагнул вперед и отсалютовал:
– Америка для американцев!
– Америка для американцев! – ответили они.
Долан промолчал. Его губы были крепко сжаты.
– Арнольд Смит! – позвал офицер.
Арнольд Смит повернулся к собранию. Долан всмотрелся в лицо. Ни признака страха, только темная, мрачная маска.
– Три раза вы предупреждались комитетом по борьбе за сохранение нравов, – сказал «офицер». – Вы пользуетесь дурной славой.
– Люди, – сказал спокойно Арнольд Смит, обращаясь к собранию, – эти парни ошибаются.
– Заткнись! – рявкнул «офицер».
– Я не знаю, что со мной будет, – продолжил Арнольд Смит тем же спокойным тоном, – но я хочу объяснить, что произошло. Я признаю, что обрюхатил девочку. Но я заплатил за операцию. Поступил так, как делают многие из вас, парни. Только оказалось, что она сестра…
Охрана схватила мужчину и зажала ему рот. Арнольд Смит не пытался освободиться, но охранники продолжали крепко держать его.
– Этот человек, – сказал «офицер», – угроза для каждой молодой девушки в районе Бэй-Шор. Его трижды предупреждали, чтобы он изменился и оставил женщин в покое. Он проигнорировал наши предупреждения. Вот, Крестоносцы, это типичная ситуация, с которой сталкивается наша организация. Закон ничего не может поделать с этим человеком, даже если он виновен в нарушении норм морали. Мы должны преподать ему урок…
– Эй-эй-эй-эй! – снова заулюлюкала толпа.
«Офицер» протянул руку. Два других «офицера» быстро шагнули вперед. Один из них держал маленький черный ранец. Он открыл ранец и вытащил оттуда банку и эфирную маску. Два других офицера вынесли маленький стол. Арнольда Смита подвели к столу. Внезапно бедняга понял, что должно произойти, он, собрав последние силы, отбросил охранников и остался стоять с выражением ужаса на лице. Несколько секунд он колебался, оглядываясь, затем спрыгнул с платформы.
В зале возникло столпотворение.
– Все в порядке, все в порядке, – крикнул «офицер» с платформы, пытаясь остановить давку. – Он будет задержан. Приведите его сюда!
Несколько человек приволокли Арнольда Смита обратно наверх. Привязали к столу, все еще удерживая. «Офицер» приложил маску к его лицу и начал лить эфир… и через пару минут Арнольд Смит перестал сопротивляться.
Крестоносцы отступили от стола и спустились вниз, на свои места в толпе.
– А теперь вы увидите, что происходит с мужчинами, которые являются угрозой для морали в этом обществе, – сказал «офицер». – Суровое наказание, да. Но абсолютно необходимое для защиты наших домов, для защиты наших сестер…
Он кивнул «офицеру» с ранцем, и вся свора Крестоносцев на платформе столпилась вокруг стола, закрывая его со стороны толпы. За их спинами Долан мог видеть «офицера», шевелящего руками, и несколько раз поймал отражение света на скальпеле…
Долан ни о чем не думал. Его мозг превратился в холодную массу клеток. Он знал, что пытаться остановить это – нелепо. Самоубийство, и все…
Майкл начал медленно, так чтобы не привлекать внимания, продвигаться к выходу. Но никто не замечал его. Все были слишком захвачены тем, что происходило на платформе.
Бишоп покачал головой, закусив губу. Потом пропел:
– «Моя страна, хвала тебе!» – и продолжил обычным тоном: – Господи, это невероятно. Если ты напишешь об этом в статье, тебе никто не поверит.
– Поверят, когда я предъявлю Арнольда Смита.
– Как ты собираешься разыскать его, если его имени не окажется в телефонной книге?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22