.. - Пат сбросила с ног туфли и принялась растирать затекшие пальцы. - Бедные мои ножки! Это вконец убивает меня! Даже в свой законный выходной день я чувствую себя медсестрой. Интересно, неужели возможно когда-либо привыкнуть ко всей этой беготне? - Она присела на краешек кровати и закурила сигарету. - Наша Дебора была неотразима. Я вообще-то не в восторге от нее, но тут, должна признать, что из нее получилась очень милая невеста. Бедный Редвуд был обречен с того самого момента, как она положила глаз на него.
Стоя у раковины умывальника, Лесли принялась с большим ожесточением тереть мылом чулки.
- Никогда бы не подумала, что среди мужиков выискался хоть кто-нибудь, кто пожелал бы перечить ей.
- Конечно, я очень многого не знаю. Но ведь для того, чтобы быть чьей-то женой мало обладать просто смазливой мордашкой. Но в любом случае, я уверена, что относительно него у Деборы имеются далеко идущие планы, попомни мои слова.
- Какие такие планы?
- Ну, например, чтобы он обзавелся бы собственным кабинетом на Харли-Стрит и занялся бы частной практикой!
- Нет, это невозможно! - Лесли резко обернулась. - Она не посмеет вмешиваться в его работу. У него же здесь такое прекрасное будущее!
- Но ты забываешь, что нашей Деб неинтересно будущее без бриллиантов и норковых манто. А секрет больших денег кроется в частной практике. Но это уже не наша с тобой печаль. - Пат встала с кровати и зевнула. - Я сегодня собираюсь лечь спать пораньше. Кстати, не забудь, что с завтрашнего дня у нас начинаются ночные дежурства.
- Разумеется. Я все это время только и думала об этом!
Тем вечером, уже лежа в постели, Лесли вновь и вновь раздумывала над тем, что стало ей известно о Филипе Редвуде. И хотя он лишь дважды разговаривал с ней, но мысли о нем не шли у нее из головы. Как это все-таки будет ужасно, если его жене удастся сделать его светским врачом. Ведь в его помощи нуждались слишком много по-настоящему больных людей, и было немыслимо, чтобы он тратил свое время на то, чтобы пытаться излечить богатых дам от ипохондрии! Лесли беспокойно повернулась на другой бок и взбила подушку. Работа медсестры была тяжелой, но вместе с тем она приносила огромное удовлетворение. А быть врачом - это ведь в тысячу раз лучше. И он поступит крайне неразумно, если, поддавшись соблазну, пойдет по пути наименьшего сопротивления.
Часы в коридоре пробили полночь, и Лесли с головой укрылась одеялом. Если верить Пат, то завтра ей и в самом деле предстоит набегаться. Сама мысль о том, что ей не по своей воле придется не сомкнуть глаз всю ночь напролет, а потом днем отсыпаться, проводя в постели весенние дни, казалась кощунственной, и последнее, что она подумала, начиная медленно проваливаться в сонное забытье, было страстное пожелание, чтобы ее все же не отправили бы на дежурство в родильное отджеление - потому что младенцы обычно имеют привычку появляться на свет ранним утром, перед самым рассветом!
У Лесли просто камень с души свалился, когда она узнала, что ей предстоит работать в отделении экстренной помощи, и вопреки всем своим опасениям, она довольно быстро привыкла к ночным дежурствам. Все еще будучи младшей медсестрой, ей давали наименее значимые поручения, и от этого складывалось впечатление, что большую часть своего рабочего времени Лесли приходилось только и заниматься тем, что бесконечно заваривать чай да наполнять горячей водой грелки. Но и в такой работе были свои преимущества: дежурства ночью давали ей большую свободу дней, и обычно, проспав до обеда, она чувствовала себя довольно бодро и отправлялась на прогулку или же вообще уходила в город.
Она как раз возвращалась с одной из таких вот прогулок, когда мимо нее проехала черная, машина, и за рулем сидел сам Филип Редвуд, с лица которого еще не сошел загар медового месяца, проведенного на Ривьере. Лесли почувствовала, как часто забилось у нее сердце при виде его, и она мысленно задавалась вопросом, а помнит ли он ее, ту медсестру, с которой он танцевал на рождественской вечеринке. Вряд ли, конечно. Что он, обязан всех запоминать? Она проводила автомобиль долгим взглядом, до тех пор, пока тот наконец не скрылся за воротами, и вздохнула. Специалисты редко когда наведывались в больницу по ночам, и теперь она очень нескоро сможет снова увидеть его.
Но все же подобная возможность предоставилась ей намного раньше, чем это Лесли предполагала. Воскресным вечером в их отделение поступил пациент, побывавший в страшной автомобильной катастрофе, и мисс Робертс, дежурный хирург, решила, что необходима немедленная операция.
Ночная сестра окинула палату тревожным взглядом.
- Вам необходимо побыстрее доставить пациента в операционную, сказала она Лесли. - Больше некому.
Лесли изо всех сил старалась скрыть охватившее ее нервное возбуждение. Она никогда раньше не принимала участия в операции, за исключением тех нескольких случаев, когда ей с галлереи довелось наблюдать за происходившем в операционной, и тогда она была потрясена той странной драматичностью ситуации. Нет ничего удивительного в том, что все в больнице называли это место операционным театром! Ослепительные белые лампы, хирурги и операционные сестры в стерильных халатах, скрытые под масками лица, и живыми кажутся только глаза - все они были похожи на актеров, играющих свои роли в этом неведомом спектакле.
Но сегодня в операционной царила атмосфера всеобщего напряжения, и когда мисс Рбертс в конце концов сняла с лица маску, уже только по одному выражению ее лица можно было догадаться, что шансы пациента выжить были крайне малы.
- Нужна будет еще одна операция, - тихо проговорила она. - Это его единственный шанс.
- И отнюдь не вселяющий надежды, - отозвалась на это операционная сестра.
- Я знаю. И есть только один человек, кто сможет сделать это. - Мисс Робертс обернулась к Лесли. - Помогите мне снять халат, сестра. Я сейчас позвоню мистеру Редвуду.
Филип Редвуд прибыл в больницу в пять часов утра. Пациент был все еще на столе, и когда хирург выступил вперед, все взгляды были устремлены на него. Буквально на секунду его взгляд задержался на операционной сестре, подошедшей, чтобы надеть ему маску. Затем он что-то тихо сказал анестезиологу, заглянул в историю болезни и приступил к делу.
Запарившись в длинном белом халате и непривычной маске, Лесли зачарованно следила за тем, как становилась все более очевидной сложность и деликатность операции. Редвуду не было необходимости спрашивать тот или иной инструмент: операционная сестра в точности предвосхищала каждое его желание. Один раз упал и зазвенел о кафельный пол оброненный скальпель. Все вздрогнули от неожиданности, все, кроми одного высокого, с ног до головы облаченного во все белое человека, склонившегося над кроваво-красным надрезом. Он лишь однажды взглянул вопросительно на анестезиолога, и когда тот утвердительно кивнул, снова склонился над столом.
На протяжении более двух часов он простоял за операционным столом, а затем наконец отложил инструменты и отвернулся. Он вытер пот со лба рукавом халата, сорвал с рук резиновые перчатки и устало направился к комнате, где переодевались хирурги для операции.
Лесли устремилась вперед, чтобы подать ему полотенце, и она слышала, как в это время кто-то из присутствующих спросил:
- Как по-вашему, сэр, он выкарабкается?
- Не знаю. Две серьезные операции за одну ночь - дело далеко не шуточное. Не всякому дано пережить такое.
- Но вы сделали операцию просто замечательно!
- Вам следовало бы вызвать меня раньше.
- Это был несчастный случай, сэр, и пациента доставили прямиком сюда.
- И все равно мисс Робертс в любом случае следовало бы предварительно позвонить мне. - Гнев и усталость Рэдвуда в конце концов взяли верх над профессиональным этикетом. - Все проблемы женщин оттого, что они считают, будто бы знают и умеют все на свете. В то время как на самом деле они ничего не знают и не умеют!
В порыве гнева он подхватил свой пиджак и направился к выходу.
Опасения Филипа Редвуда относительно участи больного оправдались, и когда Лесли переписывала отчет о ночном дежурстве, она узнала, что тот пациент все-таки умер так и не приходя в сознание.
Никто точно не знал, какой именно разговор состоялся между мисс Робертс и старшим хирургом, и хотя на протяжении одного или двух дней по больнице ходили самые невероятные слухи и предположения, этот случай вскоре как-то забылся.
Весна была уже в самом разгаре, когда Лесли перевели в так называемое Частное Крыло. Она никогда прежде не бывала здесь, и по-началу ее воображение поражали роскошные ночные сорочки и халаты, которые носили женщины-пациентки, а также шикарные букеты цветов и вазы полные фруктов, которыми была заставлена практически каждая палата. Лесли счастливо откликалась на столь милое окружение и теперь работа казалась ей как никогда легкой, хотя с некоторой досадой ей все же приходилось признать, что по большей части ей приходилось заниматься тем, что расставлять цветы по вазам, покупать марки и книги, и зачастую играть роль горничной для нескольких наиболее требовательных пациенток.
Со временем вся эта уйма маленьких просьб и поручений начинала раздражать все больше, и позвращаясь обратно в больницу после уик-энда, проведенного в доме Пат, Лесли была погружена в безрадостные размышления о еще одном дне предстоявших ей бесцельных хлопот. В то время, как она шла по коридору, еще только собираясь заступить на дежурство, ее нагнала взволнованная медсестра.
- Ты даже не представляешь, кто к нам поступил - сама миссиз Редвуд!
Сердце Лесли дрогнуло и глухо забилось.
- Что с ней?
- Аппендицит. Будет лучше, если ты станешь ходить на цыпочках. Старшая сестра все утро то и дело наведывалась к ней в палату.
Поначалу Дебора Редвуд слишком неважно чувствовала себя, чтобы обращать внимание на то, что ее окружает, но после операции, она оказалась самой непредсказуемой изо всех пациенток, и получалось, что с утра и до вечера Лесли приходилось прислуживать исключительно ей.
И все же в обаянии этой девушке и в самом деле было невозможно отказать, и как бы извиняясь за случающиеся у нее время от времени вспышки гнева, она вознаграждала медсестру небольшим подарком в виде плитки шоколада или же маленького флакончика духов из того огромного арсенала, что был расставлен на трюмо.
Вне всякого сомнения она была самой очаровательной пациенткой "Частного крыла", потому что ее бледная, безупречная кожа практически не нуждалась в макияже, хотя Дебора и проводила целые часы, расчесывая густые, темные волосы, которые мягкими волнами спадали ей на плечи.
На пятый день пребывания Деборы в больницы, Лесли как обычно по звонку явилась в палату, и увидела, что в кресле у окна сидел никто иной как сам Филип Редвуд. Со дня его женитьбы на Деборе, это был первый раз, когда Лесли снова довелось увидеть его в неформальной обстановке, и она почувствовала, что у нее краснеют щеки. Но он ничем не обнаружил своего с ней знакомства, и учтиво кивнув при ее появлении, продолжал все также безучастно смотреть в окно. В сером костюме и необыкновенно ярком галстуке, он выглядел даже еще более молодо, чем тот человек, каким он ей запомнился, и Лесли внезапно с завистью подумала о том, что как все-таки повезло этой девушке, потому что у нее есть все: и красота и деньги, и еще такой вот франтоватый красавец-муж.
- Вам что-нибудь надо, миссиз Редвуд? - спросила она.
- Да, сестра, пожалуйста. Найдите ленту в ящике трюмо и завяжите ею мне волосы.
Лесли направилась к трюмо, а Дебора продолжала разговаривать с мужем.
- И ради бога, Филип, давай прекратим этот разговор раз и навсегда. Я ни за что не отпущу тебя в Швейцарию. Ты должен отказаться, сказать доктору Зекеру, что тебя та его работу не устраивает.
- Дебора, давай все же обсудим это немного попозже. - Редвуг говорил очень тихим голосом.
- Нет. Я не желаю больше откладывать этот разговор на потом. Я никогда не поправлюсь, если буду постоянно беспокоиться из-за этого.
- Уверяю тебе, тебе вовсе не из-за чего беспокоиться.
- Ну конечно же есть из-за чего! - Дебора Редвуд нетерпеливо мотнула головой как раз в тот момент, когда Лесли начала перевязывать лентой ее роскошные волосы. - Сестра! Осторожнее! Вы делаете мне больно!
- Извините, миссиз Редвуд. Может быть мне лучше зайти попозже?
- Нет, я хочу, чтобы вы причесали меня именно сейчас. Послушай, Филип, ты наверное выжил из ума, что собираешься уехать отсюда и застрять в клиннике этого Зекера.
- Напротив, это очень благоразумное решение. Там я получу возможность набраться опыта, которого мне сейчас так нехватает.
- Не нужен тебе больше никакой опыт. Как врач ты известен достаточно хорошо для того, чтобы открыть свою собственную клиннику!
Редвуд гневно вскочил со своего кресла.
- Не нужна мне никакая собственная клиника.
- Тогда оставайся здесь. Но только не жди от меня того, что я когда либо соглашусь поселиться в такой глухомани, да еще к тому же и в Швейцарии. - В ее ясных голубых глазах стояли слезы. - Это жестоко, требовать от меня такое, Филип, жестоко!
Она расплакалась, а Редвуд обратился к Лесли.
- Вы свободны, сестра. Можете идти.
Лесли смущенно вышла из палаты и, сама не зная зачем, зашла в уборную. Практически одновременно до ее слуха донесся разгневанный голос Филипа Редвуда, и было слышно, как открылась и тут же с грохотом захлопнулась дверь. Боясь выходить из своего убежища, опасаясь снова столкнуться с ним в коридоре, Лесли осталась неподвижно стоять на месте, и мгновение спустя она услышала шаги в коридоре и голос сэра Клайва Уотерса лечащего врача жены Филипа Редвуда.
- А, привет, Филип! Тебя-то мне как раз и нужно!
- Случилось что-нибудь? - быстро переспросил Редвуд.
- Нет-нет. С твоей женой все в порядке. Скоро снимем швы. А потом поедете вместе куда-нибудь - отдохнете. Пойдет вам на пользу. - Сэр Клайв имел обыкновение говорить отрывисто, но тем не менее ему удавалось донести до собеседника смысл того, что он хотел сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36