- Мне очень жаль, что так получилось, герр Каспер. Я постараюсь объяснить положение дел мистеру Редвуду.
- Я бы хотел лично встретиться с ним и рассказать все как есть.
- Не думаю, что он сумеет по достоинству оценить вашу откровенность. - Она направилась к двери. - Я скажу кому-нибудь из медсестер, чтобы вас проводили в вашу комнату. Можете переночевать здесь, но будет лучше, если вы уедете от нас завтра с утра, и как можно раньше.
По пути в комнату Филипа, Лесли нервничала, думая о предстоящем разговоре. Для нее это и прежде оказалось бы делом довольно неприятным, но теперь, когда в памяти еще были свежи сказанные им недавно слова, это будет нелегко вдвойне.
Постучавшись, она вошла. Редвуд сидел за столом. Прервав чтение разложенных перед ним на столе бумаг, он привычным жестом отодвинул их от себя: это была привычная сцена, и прежде повторявшаяся всякий раз, когда она входила к нему в кабинет. И все же теперь все было несколько иначе: их отношения не были более сугубо формальными; уже сказаны слова, которым было суждено враз изменить этот порядок; ей казалось, что между ними больше нет былой отчужденности, но только ни взглядом, ни жестом Лесли не стала выказывать этого своего нового и непривычного осознания.
- У меня есть кое-какие сведения относительно твоей... относительно миссиз Редвуд.
- Хорошо. Присаживайся, Лесли.
На сердце у нее потеплело, и она опустилась в кресло.
- Я говорила с герр Каспером. Очевидно, он вместе с миссиз Редвуд отправились на прогулку из Сен-Моритца на Вайсхорн, но на обратном пути ей стало плохо и она потеряла сознание.
- Ясно. Он остался здесь на ночь?
- Да.
- Гони его отсюда в шею, пусть убирается ко всем чертям. - Редвуд говорил очень тихо, и Лесли подскочила от неожиданности, когда он вдруг хлопнул ладонью по столу. - Тебе наверняка известно, что я и так уже стал посмешищем для всей больницы. Так вот, теперь я собираюсь вышвырнуть отсюда эту парочку!
- Ты не можешь так поступить!
- Я знаю. Но по крайней мере таким образом я избавлю себя от необходимости играть роль радушного хозяина перед любовником собственной жены!
- Почему ты решил, что он ее любовник?
- Только не надо мне рассказывать сказки!
- Это вовсе не сказки, - запротестовала Лесли. - Это правда! Каспер рассказал мне все, как есть, и я уверена, что он не лжет. - Лесли очень подробно передала ему свой недавний разговор с лыжным инструктором, и после того как решительно все было рассказано, Филип Редвуд печально вздохнул.
- Вот так они и жили! Моя жена добивалась любви лыжного тренера, но была им отвергнута! Не слишком-то благовидная история.
- Мне очень жаль.
- А вот это напрасно. Тебе не о чем жалеть. В конце концов мне нет до нее никакого дела. - Он нахмурился. - По крайней мере, не было до сих пор. Но теперь, когда она здесь... и слишком больна, для того чтобы ее можно было выпроводить с легкой душой..., - он сидел, низко опустив голову. - Ума не приложу, как мне теперь быть.
- Тогда остается только одно. Лечить ее. Я знаю, каково тебе сейчас, и ...
- Да что ты можешь знать? - перебил он ее. - Увидев ее здесь, я возненавидел ее всей душой!
- Это нормальная человеческая реакция.
- Но прежде у меня еще никогда не возникало такого чувства!
- Это вполне объяснимо. У тебя были на то все основания.
- Не пытайся оправдать меня, - тихо проговорил он. - Дебора больная, и она нуждается во мне, как любой другой из моих пациентов. Как врач, я не вправе позволять эмоциям брать верх над собой.
- Но ведь ты не робот, ты тоже живой человек, - возразила ему на это Лесли.
- В моем положении лучше быть машиной. Потому что все это очень и очень неприятно.
- Она серьезно больна?
Редвуд кивнул.
- Как раз сейчас рентгенолог делает полный комплект снимков.
Он откинулся в кресле, и на его лицо упал свет от настольной лампы. Даже загар теперь не мог скрыть его бледность, и тогда чувствуя, что усталость была в большей степени скорее эмоциональной, чем физической, Лесли встала и направилась к двери.
- У тебя усталый вид, - сказала она. - Будет лучше, если ты сейчас ляжешь спать.
- Я все равно не смогу заснуть. К тому же мне хотелось бы взглянуть на снимки, сразу же как они только будут проявлены.
- Но тыбы мог хотя бы немного отдохнуть.
- Я пойду в комнату Деборы. Я хочу быть там, когда ее привезут. Спасибо, что ты рассказала мне о... о ее друге. - Он подавил зевок. Спокойной ночи, Лесли.
- Спокойной ночи.
- А ты уверена, что ничего не забыла?
Она смущенно покраснела.
- Спокойной ночи... Филип.
Уже почти настало утро, когда сама Лесли смогла заснуть. Пролежав несколько часов в тягостной полудреме, то засыпая, то пробуждаясь вновь, она все вспоминала о разговоре с Редвудом, и чем дольше она думала о нем, тем больше убеждалась, что минувшему вечеру было угодно круто извемить весь привычный уклад ее жизни. На протяжении многих лет она думала о нем не иначе, как испытывая при этом чувство неприязни, но всего один единственный разговор радикальным образом изменил ее взгляды, заставив ее взглянуть на Редвуда по-новому, не как на человека, которого она презирала за пренебрежительное отношение к женщинам, но как на одинокого и расстерявшегося мужчину, которому за стремление во что бы то ни стало сделать себе карьеру на поприще хирургии, пришлось поплатиться разладившимся по той же причине браком. Бедный Филип! И вот именно теперь, когда он уже было изыскал в себе силы и почти уже было решился на то, чтобы предоставить-таки жене свободу, которой та так хотела, она снова вошла в его жизнь, и к тому же случилось это при довольно трагичных обстоятельствах.
Думая об этом, Лесли наконец заснула, чтобы очнуться ото сна всего через несколько часов, оказавшись разбуженной звуками, обычно возвещавшими о том, что дежурство ночных медсестер вот-вот закончится, и на их место придет дневной персонал. С трудом поднявшись, она проследила за тем, чтобы Бобби как следует позавтракал, а затем, наскоро поев сама, проводила племянника до машины, которая отвозила его в школу. После этого, медленно, заранее предчувствуя недоброе и проклиная тот недуг, что приковал Акселя к постели, переложив тем самым его обязанности на нее, Лесли отправилась в ту палату, где лежала Дебора Редвуд.
Только сейчас, при ярком свете горного солнца, ей впервые за все это это время довелось близко увидеть жену Филипа. Как жестоко обошлась с ней болезнь! Длинные темные волосы утратили свой блеск, треугольник рта казался теперь мепомерно большим на ее осунувшемся лице, а уродливо выступающие из-под кожи острые ключицы и ребра не оставляли ни единого шанса для некогда прекрасного тела. И только ее голос остался прежним: она говорила все так же мягко и неторопливо, немного растягивая слова, и от этого Лесли вдруг снова ощутила себя младшей изо всех самых младших медсестер.
- Так-так, врач-женщина во владениях Филипа! Вот уже никогда не подумала бы, что доживу до этого дня. Хотя скорее всего на большее мне надеяться уже не приходится. Сколько мне осталось жить?
- Многие лета. - Лесли дотронулась до влажного запястья.
- А где Филип?
- Мистер Редвуд сейчас делает обход.
- А я-то думала, что он лечит меня.
- Это так. Но кроме вас у него есть и другие пациенты.
- И что же мне делать до того, как он найдет время на то, чтобы заглянуть и сюда тоже?
- Просто тихо лежите и отдыхайте.
- Отдыхать в этой дыре? Вы что, издеваетесь?! - Дебора Редвуд попыталась сесть на кровати, но Лесли вовремя успела удержать ее.
- Пожалуйста, лежите. Вам нельзя волноваться.
- Но еще хуже для меня оставаться здесь! Я ушла от Филипа! И неужели вы думаете, что я останусь здесь на этот раз?
Она снова попыталась подняться, но Лесли крепко удерживала ее, и через мгновение она устало откинулась на подушки и закрыла глаза.
- Вот так-то лучше, - пробормотала Лесли. - Поверьте, важнее всего сейчас ваше здоровье. А вы никогда не поправитесь, если станете вот так противиться всему.
Минуты тянулись одна за другой.
- Они, что, собираются делать операцию? - неожиданно спросила Дебора. - Только уж скажите мне правду. Я не хочу, чтобы меня обманывали.
- Я совсем не собираюсь вас обманывать. Но я не знаю ответа на ваш вопрос. - Немного помолчав, Лесли сказала: - А чем вас лечили до этого?
- Ничем. Я не была у врача.
- Но ведь вы должно быть догадывались, что больны!
- Терпеть не могу врачей! Я никогда по собственной воле не подойду ни к одному из них и на пушечный выстрел!
Повернувшись к окну, Лесли смотрела на открывающийся за ним пейзаж, не в силах поверить в то, что взрослый и до некоторой степени разумный человек мог оказаться способен на столь недальновидный поступок.
- Вообще-то был все-таки один врач, к котрому я обращалась в прошлом году, - раздался голос Деборы у нее за спиной. - Он сказал, что мне нужно сделать курс каких-то уколов и полежать пару месяцев.
Лесли обернулась к ней.
- И вы этого не сделали?
- Я никогда не думала, что это так серьезно. Мне просто показалось, что он все очень сильно преувеличивает. Как это обычно случается с большинством врачей. Такова уж их политика. Это одна из тех небольших уловок, которая дает им ощущение всемогущества. Заставить пациента поверить в то, что он умирает, а затем спасти его. Вот такм образом они зарабатывают себе славу - и деньги! - она громко рассмеялась. - Прошу прощения, если мои рассуждения о медиках покажутся вам циничными. Но я уверена, что вам известно, отчего это происходит.
Лесли стоило большого труда промолчать и ничего не ответить ей на это, и несколько минут спустя Дебора снова нарушила молчание, но только на этот раз в ее голосе слышался не сарказм, а страх.
- Как долго я пробуду здесь? Скажите мне всю правду. Тот человек, за которого я собираюсь замуж, нетерпимо относится к любого рода недугам. Он тут же бросит меня, если узнает, что я серьезно заболела.
- Я уверена, что вы все сильно преувеличиваете, - мягко сказала ЛЕсли.
- Нет, конечно же нет. Очень многие мужчины ведут себя в этом смысле подобным образом, но только с Гансом все обстоит намного хуже. Разумеется, это вполне объяснимо, - быстро оговорилась она. - Все его будущее напрямую зависит от его здоровья. Ведь он один из лучших лыжников во всей Швейцарии.
Она говорила с таким волнением, что даже закашлялась, и Лесли тут же подала ей бумажную салфетку из коробки, стоявшей на тумбочке. - Вот, возьмите, а затем выбросьте в урну, что стоит рядом с кроватью.
Тело Деборы сотрясалось в приступе кашля, и очень скоро на салфетке, которую она судорожно прижимала к губам, проступили капельки крови.
Лесли пошла к двери.
- Я сейчас пришлю сюда медсестру.
- Нет, - выдохнула Дебора. - Я не хочу. Они все ненавидят меня за то, что я ушла от Филипа.
Видя ее испуг, Лесли села на стул. Но тут открылась дверь, и в палату вошел сам Филип. Он мгновенно оценил ситуацию, и хотя лицо его помрачнело, голос оставался спокойным.
- Ну, Дебора, как ты себя чувствуешь?
- Не задавай дурацких вопросов! - задыхаясь, проговорила она. - Я чувствую себя наредкость паршиво, и тебе об этом хорошо известно.
Лесли встала, чтобы уйти, но Филип, все еще не сводя глаз с жены, жестом приказал ей остаться.
- После лечения тебе станет лучше, но важнее всего сейчас для тебя это хороший отдых.
- Я только об этом и слышу все сегодняшнее утро! Как я могу расслабиться, когда ты постоянно будешь здесь, рядом со мной? Гансу не следовало привозить меня сюда. Это было большой глупостью с его стороны.
- Но он поступил бы еще более глупо, если бы он не сделал этого. Это одна из лучших клиник во всей Швейцарии.
- Это так мерзко!
- Но по крайней мере лучше, чем если бы тебя отвезли еще куда-нибудь. В конце концов, ты пока еще моя жена.
- То не моя вина!
Он покраснел.
- Я рад вновь услышать твой сарказм. Это верный признак того, что пациент идет на поправку.
- А что, твой пациент? Как неэтично! Ведь ты всегда был зацикленным на этой самой этике, на так ли, а, Филип? Вот почему ты всегда отказывался дать мне свободу.
Редвуд внимательно разглядывал рентгеновские снимки, которые он все это время держал в руке.
- Ты очень больна, Дебора; и я не собираюсь скрывать это от тебя.
- Тогда начинай лечение. Как долго продлится курс?
- Курс?
- Да, да, - нетерпеливо подтвердила она. - Сколько уколов мне нужно будет сделать? Что же здесь непонятного?
- Это не твой случай, - возразил Редвуд, пытаясь говорить по-прежнему спокойно. - Наилучший выход - по существу, единственный - это операция.
От этого сообщения у Деборы даже дух захватило.
- Я была уверена, что ты больше не занимаешься этим. А как же новые лекарства - разве они еще не заменили хирургию?
- Только в том случае, если болезнь выявлена своевременно. К сожалению, у тебя она уже слишком запущена.
- Каковы мои шансы, Филип? Я что, умру?
Он мгновенно подошел к ней и стоял, положив руку ей на плечо.
- Нет, конечно же, нет. Всего полгода - а может быть даже и меньше, и ты будешь в полном порядке. Никто в целом мире не сможет сделать эту операцию лучше, чем сам профессор Зекер. Я уже позвонил в Цюрих, и теперь ожидаю его ответа.
Она схватила его за руку.
- Я боюсь, Филип.
- Тебе совсем нечего бояться, моя дорогая. - Он наклонился к ней. Все будет хорошо. Это я тебе обещаю.
Лесли тихонько вышла из палаты, размышляя о том, поможет ли эта беда мужу и жене вновь стать близкими друг другу людьми. Не испытывая особого восторга от мысли о подобной возможности, она медленно пошла по коридору. Она была уже в самом конце длинного коридора, когда ее нагнал Филип.
- Как я понимаю, ты уже видела снимки? - Она кивнула в ответ. - Хуже и быть не могло, - продолжал Редвуд. - Подумать только, я столько времени потратил на то, чтобы лечить чужих людей, в то время как Дебора...
- А что, эта операция - ее единственный шанс? - быстро спросила Лесли.
- Да. Ее надо будет сделать сразу же, как профессор Зекер сможет приехать сюда. Я сейчас как раз жду звонка от него.
- Мне бы тоже хотелось посмотреть, как он оперирует. Можно?
- Конечно, можно. - Он тронул ее за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36