Там развернулись и вновь атаковали их флот. Так действуют волки, отбивая по частям группки овец от общей стаи. При первой атаке потери наши оказались ничтожными, как я и надеялся.
На этот раз мы ударили в корму вражеского корабля и отскочили назад, наблюдая, как он тонет. Демоны пытались спастись, хватаясь за обломки или на шлюпках.
В этот день милосердием и добротой не пахло. Мы перевернули три шлюпки, лучники расстреливали тонущих тварей, хватающихся за наши борта, и мы приготовились к новой атаке.
Шторм разыгрался не на шутку, и флот демонов несло к суше, где корабли ожидало крушение. Флот Баланда рассеялся, и каждый корабль теперь в одиночку стремился спастись.
Я огляделся, отыскивая флагманский корабль, намереваясь покончить с ним и…

Мы падали, но на этот раз гораздо медленнее…
Далеко внизу расстилалась земля, красивый озерный край. Позади вставало солнце. Двадцать наших кораблей плыли по воздуху к горным вершинам, где находилась цитадель короля демонов.
Я не знал, в каком мы мире, в каком времени, поскольку никогда и не слыхал о существовании таких аппаратов, на которых мы летели.
Они представляли из себя длинные трубы, длиною в восемьсот или девятьсот футов, заостренные на концах и с длинными палубами, висящими под этими цилиндрами. На палубах, в ожидании битвы, стояли мои вооруженные солдаты.
По бокам палуб возвышались мачты, по которым сновали матросы, разворачивая нужные паруса.
Я не понимал, как мы удерживались в воздухе, но мне вспомнилось, как в детстве я складывал бумажные пирамидки, держал их над огнем в камине, и они, набрав теплого воздуха, улетали в трубу вместе с дымом. Может быть, и в этих цилиндрах содержался воздух, подогреваемый магией.
Келе предупреждающе крикнула и показала на маячащие впереди огромные горы, где из пещер и расселин навстречу нам вылезали демоны. Некоторые из них садились верхом на крылатых тварей, а некоторые и сами были этими тварями. Копья и длинные сабли служили им оружием.
Послышалось какое-то жужжание, и один из моих кораблей, охваченный пламенем, начал падать, переворачиваясь в воздухе, подобно детской игрушке, слишком близко оказавшейся к огню.
Джанела, творя контрзаклинание, зажгла свечу, обхватила ее руками и стала дуть на пламя, приговаривая:

Не гори
И не сжигай
Я лишаю тебя жизни
Я лишаю тебя пищи
Приказываю умри
Я распоряжаюсь твоей смертью.

Теперь летучий рой чудищ устремился на нас, чтобы схватиться врукопашную. Мы открыли стрельбу. Я хладнокровно взвел тетиву арбалета, пока она не щелкнула в зажиме. В направляющий желобок я положил стрелу.
Одно из четырехкрылых чудовищ, похожее на громадную стрекозу, подлетело ближе и протянуло лапы с когтями к моряку на рее. Он завопил, видя приближающуюся смерть, а я прицелился и выстрелил. Я промахнулся, но стрела, свистнув между тварью и жертвой, напугала чудовище, и когти его ухватили пустоту. Оно взвизгнуло от злости, сделало вираж и скрылось.
Некоторые из демонов спрыгивали со своих «коней» к нам на палубы, обнажив когти или оружие. К ним бросались люди, и скоро то там, то здесь человек или чудовище, вопя, срывались в бездну. И нередко даже пара противников, вцепившись в глотки друг другу, летела навстречу неизбежному, не прекращая схватки.
Настала пора использовать наше особое оружие.
Джанела раскрыла перед собою ладонь, смазанную маслом, пошептала, и вверх взлетело пламя, магический огонь, не обжигающий ее руку.
Она подняла с палубы бумагу, свернутую в трубку, положила на ту же ладонь и легонько подула.
Гигантский огненный палец прочертил небо, отыскивая крылатых чудовищ и сжигая их.
Послышался громоподобный рев, и на нас устремился гигантский змей с тремя парами крыльев. Я понял, что это и есть Баланд. Но я был спокоен как никогда. Неторопливо зарядив арбалет, я тщательно прицелился и выстрелил в змеиное тело Баланда. Чудище, извиваясь, полетело вниз…

Мы падали, покачиваясь в воздухе, как осенние листья, устремляясь к далекой земле…

Теперь не было ни суши, ни неба, ни воды.
Хаос… мутный хаос, темнота и свет одновременно.
У меня не было тела. Рядом, невидимая, парила Джанела.
Что-то пролетело мимо, задев меня и отбросив в сторону. Это казалось странным. Какое-то столь же бестелое существо обладало такой энергией, силой…
Я испугался, но тут ощутил уверенное прикосновение Джанелы, ее знание наставило меня на путь истинный. И я, потянувшись во тьму, нащупал мою собственную силу, отыскал ее и швырнул в ту сторону, где парил Баланд. Удар оказался столь мощным, что весь этот мир содрогнулся.
Появились и другие демоны, но тоже бестелесные. Это было само воплощение зла, скрученное в змеиные спирали… Вдруг все пропало в страшной яркой вспышке. Сначала ничего не было видно, а потом я понял – демоны восстали против демонов.
Этот призрачный колдовской мир причинял демонам страдания, и они пытались вырваться из этого мира. Я понял, что демоны по-настоящему погибают в этой странной междоусобице в пустоте.
Еще что-то попало в меня, обжигая ногу выше колена. Обратно полетели два заряда, выпущенные мною и Джанелой, и вселенная раскололась от боли Баланда.
Мы стояли на голой каменистой равнине, куда серебряный взрыв отправил нас в первый раз.
Теперь нас осталось только трое. Мы с Джанелой были обнажены и держали в руках факелы этого чудного серебряного огня.
У наших ног, сжавшись, стоял на коленях Баланд, в мольбе подняв вверх руки с когтями.
– Пощади, Антеро. Я прошу пощады, Серый Плащ. Ваши души действительно оказались горькими для меня.
– Пощады? – Джанела звонко рассмеялась.
– Да. Отпустите меня, отпустите нас с оставшейся у нас силой, и я клянусь, что мы больше не появимся в вашем мире.
– И ты думаешь, что я поверю твоему слову? – спросил я.
– Я сдержу его, – сказал он. – Посмотрите, вот здесь у меня на груди особый знак, и вы поймете, почему должны поверить мне, почему должны отпустить нас живыми.
Я машинально склонился… и когти Баланда вылетели вперед, прямо к моему сердцу. Но вспыхнуло серебро, отбивая его нападение, мое оружие по своей собственной воле нанесло удар, и голова Баланда покатилась по камням.
Его гигантский глаз полыхнул желтым и потемнел, и я ощутил уход Баланда – что-то исчезло в этом мире, что-то черное, что-то смертельное, что-то веками висевшее на нас свинцовым грузом.
Джанела стояла рядом, став на мгновение целиком серебряной, как танцовщица Талила, а затем та серебряная сила, что спасла меня, пропала.
Я дотронулся до Джанелы, и мы оказались в древнем тронном зале короля Фарсана.
Вокруг меня толпились солдаты, сражавшиеся с демонами за наш мир и победившие. Квотерволз, Келе, Отави, Пип, остальные ориссиане, Тобрэй и жители Тирении…
Но в зале не было ни принца Солароса, ни придворных. В зале также находились три трупа: короля Игнати, демона Мителя и короля Баланда, который сидел на своем троне, почерневший и обезглавленный.
На моем теле не было ни царапины, но зато болели все раны, которые я получил в бесконечных многочисленных сражениях в различных мирах.
Квотерволз усмехнулся и хотел что-то сказать, но тут же он и Келе исчезли, ведь на самом деле они были далеко, на пути к Ориссе.
Внезапно мною овладела неуверенность. Я не понимал, ни где я, ни кто я, но Джанела крепко держала меня за руку, и мир вновь обрел реальность и стал моим миром.
Мы повернулись и, с трудом переставляя ноги, побрели по туннелю вверх, к свету дня.

Глава 22
ПРОВИДЕЦ-ПРИЗРАК

Когда толпы радостных тиренцев приветствовали нас наверху, я, как призрак, почувствовал себя странно: нахожусь вроде бы здесь и в то же время очень далеко. И меня больше привлекал безмятежный покой, нежели буйство жизни вокруг.
Мне рассказывали, что призраки видят больше, чем простые смертные. Призраки привязаны к своему прошлому цепями, которые не в силах разорвать, потому на настоящее взирают бесстрастно и к тому же способны предвидеть будущее.
Итак, облачившись в мантию провидца, мой дорогой Гермиас, я обращаюсь к тебе со следующими словами.
Из Солароса получится хороший король. Я внимательно наблюдал за ним, когда в Тирении праздновалась победа над Баландом и его ордами демонов. Соларос прекрасно держался в потоке восхвалений, которыми осыпали нас его подданные. Он ничуть не ревновал к тому, что большая часть славы досталась нам с Джанелой. И, как только затянувшееся празднество закончилось, он тут же принялся планировать будущее для своих еще похмельных и непроспавшихся подданных.
Тирения изменится, и в этом нет сомнений. Теперь, когда нет демонов и не с кем сражаться, тиренцам придется отложить оружие и привыкать к новой жизни. Это будет непросто. Ведь эти люди так долго жили в постоянном страхе, в состоянии войны. Слишком долго унижали их, заставляя все время отступать, оставлять свои земли, пока не осталась в их владениях лишь последняя крепость. И память об этом позоре изгладится не скоро.
Что же касается вас – любимых моих ориссиан, – то вас ждут еще более великие изменения. Теперь, даже с исчезновением Баланда, не следует ждать, что в ваши дома сразу придут радость и единодушие. Многие опасности поджидают вас, и среди них опасность выбора пути развития, которая может довести до междоусобицы. Будь бдителен, племянник. Это может оказаться пострашнее, чем король демонов.
Я заключил договор с королем Соларосом. С помощью Джанелы все полученные здесь знания передаются и Ориссе. Вскоре отсюда отбывает группа магов, и я прошу тебя достойно принять их в Ориссе. Они принесут с собою ту истину, которую Серый Плащ и его правнучка украли у богов. Если этой истиной свободно и щедро наделить всех, то, по крайней мере, мы избавимся от власти тех господ воскресителей, которые так ревниво охраняли от нас эту истину. Этого тебе не надо бояться. Но если же спрятать истину в каком-нибудь жалком хранилище сокровищ, то придет роковой день, когда все проклянут тех, кто сокрушил Баланда, и будут призывать на себя удары его плетей, как воспитание справедливого, но строгого отца.
И вот я подошел к той части моего повествования, которая пугает меня более всего. Я знаю, что ты, прочтя эти слова, спросишь: «Да что с тобой, мой дорогой дядюшка? Что с тобой?»
Я собираюсь расстаться с жизнью.
Вот так.
Я ведь говорил уже об этом.
Надеюсь, ты не возненавидишь меня за это и не назовешь меня глупым старым придурком, боящимся встретить естественную кончину. Что ж, ты вправе так думать. А то, что ты прочтешь дальше, вообще заставит тебя подумать, что я еще и сошел с ума.
Меня убьет Джанела.
Но как же, спросишь ты, любящая женщина согласится пойти на такое? Или это давно задуманная месть за убийство Яноша? И вся ее любовь – уловка?
Нет, именно в силу любви она и преподносит мне этот дар.
Она зашла ко мне, когда я собирался с мыслями, чтобы изложить их в финальной части моей рукописи. С момента нашего возвращения с битв она почувствовала, что мною владеет дурное настроение, но молчала.
– Я все думала, что ты сам со мною заговоришь, Амальрик, – сказала Джанела. – Но ты не говоришь, и чем дольше тянется молчание, тем больнее мне чувствовать, что ты мне не доверяешь.
– Извини, любимая, – сказал я. – Дело не в глубине или сложности моих размышлений. Это всего лишь вернулось старческое недомогание.
– Ты устал от жизни, – сказала она.
– Да, – сказал я. – Я уже был смертельно уставшим, когда впервые увидел тебя, когда ты постучала в мою дверь и сказала: «Пойдем со мною искать Далекие Королевства, старик».
– А разве наше путешествие не вернуло тебя к жизни? – спросила она.
Я вздохнул:
– Разумеется, вернуло. Но это был лишь кратковременный подъем духа. Я должен был закончить ту работу, которую мы с Яношем начали.
– И теперь, когда дело сделано, – сказала она, – тебя уже ничто не манит вперед?
– А что еще может быть впереди? – сказал я. – Я сейчас ощущаю себя старым бродягой, который ближе к вечеру ищет местечко, где бы устроиться на отдых.
Джанела долго молчала, пристально глядя на меня. И наконец приняла решение.
– Помнишь наш последний разговор во дворце, Амальрик? Я сказал, что помню. Он происходил в те минуты, когда мы ждали, что вот-вот войдут охранники и отведут нас к Баланду.
– А помнишь, какой я предлагала тебе выход из ситуации?
– Помню. Ты сказала, что знаешь, как открыть дверь, в которую ушли старейшины.
– Но я не могла ее открыть, пока был жив Баланд.
– Но теперь он мертв, – сказал я, ощущая, как внезапно стало сухо во рту.
– Да, – сказала Джанела.
Я собирался с духом для ответа, потому что не эти слова она желала бы услыхать от меня.
– Ты сказала, что надо принять это как дар, – наконец выговорил я. – Я же не могу его принять. Жизнь моя практически подошла к концу, и я рад этому. И зачем мне нести это бремя дальше?
– Но прежде, чем дать отрицательный ответ, неужели ты даже не хочешь посмотреть, что ты отвергаешь?
Я пожал плечами, полагая, что нахожусь еще в здравом уме.
– А какой в этом смысл? – спросил я уже не очень уверенно.
– Я не узнаю тебя, Амальрик. Ты судишь о чем-то, даже не взглянув на это.
Я кивнул в знак согласия с ней, и она рассмеялась.
– Вот теперь узнаю Амальрика Антеро, – сказала она. – Настоящего. Того, который ни за что не устоит перед неизведанным ради того, чтобы посмотреть, какие товары продаются на новых рынках.
Ее слова заставили меня улыбнуться, и этой улыбкой я дал свое согласие, и Джанела обняла меня.
Этой же ночью при свете всего одной свечи она усадила меня за маленький столик. Разожгла благовония и уселась напротив так, что наши колени соприкасались. На середину стола она положила каменную коробочку. Приказав опустить на коробочку руку, свою ладонь она положила на мою.
И сказала:
– Закрой глаза.
Я закрыл. Я ждал, что будет дальше, но ничего не происходило.
– Что мне теперь делать? – в нетерпении спросил я.
– Ничего, – сказала она.
– Может быть, думать о чем-то?
– Может быть.
– А о чем?
– О чем хочешь.
– Хорошо, – сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67