Длинные руки и ноги цеплялись, королева взгромоздилась на статую. Сидя верхом, она вглядывалась и кричала на запад. Но поток все поднимался. Виндилис зацепилась рубашкой за выступ. Ее накрыло с головой.
Сорен вышел на крыльцо. Сквозь ветер и тьму ему нужно было попять, что происходит. Когда он понял это, он тут же снова зашел внутрь. Столпившимся в атрии слугам он сказал:
— Вторгся океан. Город гибнет. Держитесь! Не трусьте! Ты, ты, ты — тыкал он пальцем — глядите за хозяйкой. Если придется, несите ее в восточный конец. Вы трое — он указал на своих самых сильных людей — следуйте за мной. Остальные держитесь вместе, помогайте друг другу, и может быть, вы выживите. Торопитесь.
Удрав от жены, он повстречал Ланарвилис, выходившую из гостевой комнаты. Она натянула плащ на сорочку. Он взял обе ее в коричневых пятнышках руки в свои и сказал:
— Боги нарушили договор. Хорошо, что ты согласилась остаться здесь, пока опасность не минует. Потом увидимся.
Королева была потрясена, потом смогла совладать с собой. Рука об руку они вышли навстречу ночи. Жена Сорена подавила рыдание, прежде чем дала слугам себя поторопить.
Домочадцы, спотыкаясь, двинулись вниз по склону холма к дороге Лера. Они вышли на него почти у самых Верхних ворот. С первым обманчивым лучом зари в отверстие просочился тусклый свет. Слева они увидели приближающийся потоп с того места, где был Форум. За ним был белый пенный хаос, и оседала еще одна башня. Столкновение обломков происходило мгновенно. Брусья и планки ударялись о стену. Они загромоздили проем ворот. Осколок стекла попал Сорену в шею. Кровь хлынула струей. Он упал. Ланарвилис опустилась рядом с ним па колени и пронзительно закричала:
— Разве для этого я служила? — Море похоронило ее под обломками.
Толстые ноги Малдунилис подкашивались. Поток преследовал ее по улице. Казалось, что он подсмеивается и хихикает. Сперва он двигался не быстрее, чем она могла бежать, потому что дорога была очень крутая. Однако вскоре она начала задыхаться и пошатываться.
— Помогите, помогите, — пищала она; но слуги, соседи — все бежали впереди.
Она осела, попыталась подняться, у нее это не получилось, было нечем дышать. Подступила вода. Она перевернулась на спину и распласталась, как жук.
— Неси меня, — простонала она. — Держи свою жрицу.
Вода понесла ее. Она все плавала и плавала среди брусьев, мебели, одежды, бутылок, еды и мусора. Порой ее нос заливало морской водой. Она всплывала, задыхалась, кашляла, чихала, хватала еще глоточек воздуха.
Из аллеи вымыло человека и столкнуло с Малдунилис. Он тоже был дороден; но он плавал лицом вниз. Его конечности раскинулись и поймали ее. Женщина попыталась освободиться. От этого его голова повернулась. С остекленевшим взглядом, зияющим ртом. Она хотела отцепиться от поцелуя покойника, ушла под воду, наглоталась воды. Вскоре королева тихо утонула.
Служанка Гвилвилис пробудила ее от ночных кошмаров и заголосила об известиях. Мгновение королева лежала спокойно. Затем мягко велела:
— Возьми с собой Валерию и уходи. Немедленно. — То была ее дочь, находившаяся дома.
Служанка выбежала со свечой в руке, которую принесла. Оттого Гвилвилис осталась в темноте. Она что-то пробормотала про боль в бедре, выбираясь из постели. Шаг за шагом она доковыляла до атрия. Девятилетняя Валерия и ее сопровождающие были там.
— Почему вы не ушли? — спросила Гвилвилис.
— Я собирался забрать вас, госпожа, — отвечал мужчина.
— Вздор! Не слоняйся без дела. Едва ли я смогу даже ползти самостоятельно. Ты не можешь перенести меня через прилив. Отведите принцессу к ее отцу в Лес. — Гвилвилис распростерла объятия. — Прощай, дорогая.
Девочка была слишком напугана, чтобы ответить. Мужчина увел ее. Женщины вышли следом. Гвилвилис должна закрыть за ними дверь.
Слуги засветили пару ламп. Королева вздохнула, нашла стул, села, сложила руки.
— Надеюсь, я могу поразмыслить, что сказать, — пробормотала она в шум. — Какая я глупая. Простите меня, боги, но я пытаюсь понять, для чего вы это делаете, но не в силах. — Немного погодя: — Прощу ли я вас? Я попробую.
Море ворвалось внутрь.
Отряд Валерии дошел до вала. Там под стенами Иса поток поймал их в ловушку.
Из дворца, чуть пониже королевского орла, Тамбилис открывался широкий вид.
— Сейчас пик прилива, — сказала она. — Скоро он спадет. — Гремели волны, скулил ветер.
— Если бы мы поторопились, мы бы могли попасть на берег, госпожа, — проворчал Херун Танити.
Она покачала головой.
— Нет, все произошло слишком быстро. Я могла бы это предугадать. Нам понадобится больше удачи, чем могли подарить бы нам боги. Здесь мы на возвышении и можем переждать.
— Хорошо, да, хорошо, наверняка вы правы. Ведь сила и мудрость — ваша привилегия.
— Если только… — она придержала слова. — Граллон посмеялся бы надо мной, если бы я жаловалась. — Она закрыла лицо. — Но, о, Истар!
Ее дом располагался ниже всех среди галликен. Наверняка у ее младшей дочери не было возможности спастись.
Тамбилис подняла голову. Прямо напротив массы мыса Ванис сиял храм Белисамы, находящийся на самом высоком месте в Исе. Прибой плескался в Садах духов. Ее Семурамат была в числе тех весталок, у которых сегодня там было ночное дежурство. Херун подергал свою пышную бороду.
— Лучше нам направиться вниз, моя госпожа, — посоветовал он. — Ваши домочадцы, они напуганы. А вы их утешите.
Тамбилис кивнула и прошла перед ним к лестнице. На втором этаже задрожали доски пола, треснула и посыпалась кусками штукатурка, комнаты отразили звуки. Первый этаж был затоплен на половину своей высоты.
Тамбилис осмотрелась в проходе, куда вышли Херун и она. Никого не было видно. Проход смутно и давяще гудел.
— Бедные мои, они должно быть прячутся, — произнесла она. — Пойдем, мой друг, помоги мне найти их и ободрить. — Она выпрямилась. — Ради меня, королевы Иса.
Пришла громадная волна. Фундамент сдал. Каменные блоки попадали. Свод разрушился, орел упал. Когда камни вошли внутрь, Тамбилис свернулась вокруг ребенка в ее лоне.
Уна, Сэсай, Антония, Камилла, Августина, Нимета Форсквилис и Юлия Ланарвилис были в Нимфеуме. Океан поглотил остальных дочерей Грациллония, живущих вокруг Иса. Также ушли и большинство детей Вулфгара, Гаэтулия, Лугайда и Хоэля, вместе со всеми трудами последних королей Иса.
Птица влетела вглубь страны. По Церемониальной дороге бежал высокий человек с золотыми волосами, тронутыми сединой. Перед Священным Местом он резко остановился. Здание на его западной стороне, в котором были конюшни, было охвачено огнем. Огонь, раздуваемый ветром, уже захватил Красный Дом и распространился на Лес. Он кружил, ревел, шипел. Рекой сыпались искры. Осела крыша. Во внутреннем дворе, где толпились служители, ярко горело красным и желтым. Они держали свое оружие. Высокий мужчина застонал. Он покинул дорогу и направился к лугам и холмам на севере, прежде чем его бы заметили и стали преследовать.
Ночная цапля полетела обратно в Ис.
На миг пальцы Грациллония про дочь забыли. Течение оторвало ее от него. Ее визг оборвался на ветру. Он наклонился так низко, чтобы ее вернуть, что едва не выпал из седла. Он не успел. Волны унесли ее, и она скрылась из виду.
Корентин властно поманил за собой.
Грациллоний не знал, решил ли он стать осторожнее, какая разница, если он умрет? Как легко уйти под воду — либо почва ускользнет из-под ног и унесет Фавония. Внезапно они поплыли.
Корентин шел впереди по вершинам волн.
Фавоний продолжал плыть. Большая волна толкала жеребца навстречу чему-то огромному, белому. Грациллоний слез с седла. Этот последний отрезок жизни каждый будет сам за себя.
Он и его конь ползли последние несколько футов.
То, что поддерживало Корентина, ушло от него, как только перестало быть нужным. Он перешел вброд на новую прибрежную полосу, где встал на ветру, опираясь на палку, склонив седую голову.
Глава двадцатая
Поздним утром вес успокоилось, и начался отлив. Грациллоний сбросил с себя полудрему, изумление, которые овладели им на некоторое время.
Комната, в которой он находился, была сумрачной, воздух в ней был теплый и густой. Тела прижались друг к другу, те немногие, кто ушел от потопа: суффет, моряк, слуга, караульный, рабочий, торговец, пастух, вдовец, вдова, сирота, теперь вес безымянные, дышащие обломки крушения, спят в забытьи. Нет, где-то плачет женщина, которую он не видит, тихо и нескончаемо.
Грациллоний вышел наружу. За спиной у него неясно вырисовывался амфитеатр. На его арене было болото, хранилища и подсобные помещения предоставляли убежище тем людям, которых он находил, совершая объезды, после того, как выбрался на берег. Конечно же они не протянули бы без огня, еды и даже свежей воды. Соль сделала воду в канале непригодной для питья настолько далеко, насколько он искал, и она еще не скоро будет вымыта. Он должен увести их туда, где есть помощь. В уцелевших домах вдоль равнины, заброшенных или нет, должны были располагаться некоторые склады; а дальше была Озисмия.
Ис больше не существовал; но он оставался трибуном Рима, центурионом Второго легиона.
Тропинка привела его к Аквилонской дороге. Там он свернул на запад.
Он начал проходить через то, что оставил прилив. Груды водорослей, кусков дерева, выкинутой рыбы, сломанных раковин с каждым его шагом становились больше. Среди них он встречал все больше и больше творений рук человека: глиняные черепки, стекло, кусочки мебели, жалкие яркие лоскутки, тут инструмент плотника, там идол верующего, вон там кукла. Ближе к воде лежали более тяжелые предметы. Какими стали чайки после пиршества у трупов, что появились на мели.
Их число Грациллоний оценил как две или три сотни. Многих несомненно смоет в течение следующих дней; однако море сохранит большинство из мертвых. Он не спустился посмотреть. Он принадлежит живым. Может позже он сможет дать костям подходящие похороны.
Он остановился и пристально посмотрел перед собой.
Как пусто было между мысами. Везде на дуге пляжа беспорядочно лежали глыбы. Вдали наверху в волнах стояли обломки стены. Островки и рифы были облеплены развалинами. Он даже не смог предположить, что это могло быть раньше. Все было совершенно пусто. Он подумал, что со временем течения пожрут то, что он видел, и переживут это только рифы вне залива.
Это было не важно. Ис пропал.
А был ли Ис когда-нибудь?
Грациллоний покачал головой. Он не станет прятаться от самого себя, но и плакать не будет. Во всяком случае пока. У него есть занятие. Пусть этого будет достаточно для того, чтобы Дахут покоилась с миром.
Скоро он должен заставить своих людей подняться и начать переход по равнине. Но пусть они отдохнут чуть подольше. Грациллоний дошел до распутья Редонской дороги и повернул на север. Он выйдет на мыс Ванис, бросит взгляд сверху, потом на море, и вспомнит.
Послесловие и комментарии
Хоть мы и надеемся, что в нашей истории всему есть объяснение, но у некоторых читателей все же возникнет пара вопросов, а другие захотят побольше узнать об этом периоде. Для них и предназначены эти заметки.
К главе I
Пир Луга: известный в современной Ирландии праздник Лугназад, отмечавшийся 1 августа, первоначально он был широко распространен среди кельтов. Сейчас никому не известно, каким образом язычники устанавливали время праздников, можно предположить, что определяли, в том числе, и по полнолунию. В данном случае имя «Луг» мы пишем без диакритического знака, полагая, что произношения Ирландии и континента различались.
Артемон: парус на бушприте, в основном помогает в управлении кораблем.
Эриу: гэльское название Ирландии.
Манандан Мак-Лер: бог, связанный с морем, позднее известен как Мананнан Мак-Лир.
Далриада: первое значительное скоттское поселение на территории современной Шотландии, на Аргайлском побережье; колония королевства в Ольстере с тем же названием. Так рано оно существовать не могло, но, следуя традиции, мы будем утверждать обратное.
Килты: До недавних пор килт был не просто юбкой, а большим куском шерстяной ткани, прикрывавшей большую часть тела, и зачастую составлял всю одежду бедняков.
Лугувалий: Карлайл.
Эмайн-Маха: древний престол верховных королей Ольстера, неподалеку от нынешнего Армага.
Охотничья Луна: день Самайна (Самхейна), кельтских поминок, наступления Нового года устанавливался до появления христианского и Юлианского календарей приблизительно. Позднее отмечался 1 ноября, и в Ирландии своего значения не утратил до сих пор. Хэллоуин можно считать наследником традиций Самайна.
Молитва Корентина: жест был известен еще до 800 года н.э. Христиане во время молитвы воздевали руки кверху, и обычай этот умер где-то к 1300-му году. Как и язычники, ранние христиане, поднимали руки стоя, с просьбой богам, что изображено во многих росписях египетских гробниц.
К главе II
Правитель Арморикский: римский командующий обороной полуострова, считавшегося скорее военным районом, а не провинцией, в политическом плане принадлежавшем Терции Лугдунской.
Корвилон: Сен-Назер. Точный год захвата Саксонии не известен, но приблизительно это произошло в конце четвертого века.
Лигер: река Луара.
Лаэты: варварам позволили селиться на римских землях при условии, что они будут поставлять отряды для обороны границ. Подобные соглашения получили широкое распространение, и просто спасали доброе имя римлян, которые были не в состоянии вывести пришельцев.
Римская кампания в Британии: за исключением дат, 396—398 гг., о ней известно мало. В панегирике, восхвалявшем командующего, содержится намек на то, будто Стилихон везде руководил сам, хотя этого быть не могло, и что он якобы избавил епархию от скоттов, пиктов и саксов, но, в лучшем случае, он вытеснил их ненадолго.
Африка: под этим словом римляне подразумевали то, что мы называем Северной Африкой, не считая Египта и Эфиопии. Остальная часть континента была им неизвестна.
Африканский мятеж: это восстание, оказывается, было спровоцировано Константинополем, дабы охватить с флангов Западную империю;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56