Он всплыл в крошечной скальной полости высотой в несколько футов, природном расширении туннеля, сужавшемся вверху до волосяной трещины в скале. Слыша собственный рвущийся из горла крик и шумное дыхание, Урсу отчаянно держался, упираясь ступнями в каменный выступ стены туннеля, сопротивляясь напору ледяной воды. Медленно, постепенно к юноше вернулось самообладание, но ужас никуда не делся, и лишь отчаянным усилием воли удавалось не впасть в слепую панику.
Даже если он не утонет здесь, холод быстро его прикончит. И воздуха хватит совсем ненадолго – на несколько минут, быть может. Возможно, это была жестокая шутка судьбы: в последний раз дать ощутить вкус жизни и тут же ввергнуть в безжалостную преисподнюю, где обречены томиться враги Нубалы и ее отступники.
А может быть, есть еще воздушные карманы, может быть, туннель не такой уж длинный? Длинный. Река вырывается из-под земли за много миль от города, и если воздушных карманов впереди нет…
Нет, об этом думать нельзя. Шекумпех не вверил бы себя Урсу, если бы считал его неспособным исполнить поручение. Думать иначе – значило оставаться здесь, пока воздух не станет спертым, пока сам он не замерзнет до смерти, пока не ослабеет настолько, что течение снова унесет его.
Урсу вспомнил детские рассказы, жуткие истории, ходившие среди самых юных послушников: кто-то слышал голос, взывающий из колодца перед Домом Шекумпеха в первые дни после исчезновения Юэнден – убитой Туртом и его сообщниками за то же самое видение, что было послано Урсу.
Как им удалось заставить ее исчезнуть так бесследно? Причем не вынося ее тело из Дома… ведь где бы они тогда избавились от трупа? В городе негде, а за стенами – вражеская армия. Значит, они поступили тем же образом: затащили испуганную девочку, виновную лишь в попытке служить своему богу, в ту подземную пещеру и швырнули в воду. Возможно, Юэнден тоже очутилась здесь, в этом же самом уменьшающемся пузыре воздуха, но, в конце концов, ее смыло течением.
Значит, она выжила – ненадолго. В колодце, конечно. Река явно бежит под колодцем и пополняет его.
Это было ужаснее детской истории о призраке. Юэнден действительно очутилась живой на дне колодца, слишком ослабевшая после этих побоев, чтобы долго звать на помощь. Наверное, какой-то юный послушник действительно услышал в ночи ее крики в первые дни после ее исчезновения. Наверное, он побежал к Турту, или Мелетеру, или Юфтиану, и рассказал им. Когда Урсу представил себе эту сцену, гнев вспыхнул в нем с такой силой, что почти заставил забыть ужасный холод, проникающий в каждую клеточку.
Урсу чувствовал, как тают силы с каждой проходящей секундой, но упрямо продолжал держаться, не желая возвращаться в черноту потока, пока сила ледяного течения не оторвет его от выступа. Но, в конце концов, Тейв все равно заявит на него свои права…
Юноша несколько раз глубоко вдохнул, наполняя легкие, чувствуя, как с каждым вдохом воздух становится плотнее и теплее. Затем он разжал пальцы и, ощущая странное спокойствие, сдался речным духам, которые то журчали, то ревели вокруг него, когда оторвали Урсу от этого крошечного пузыря жизни, так ненадолго давшего ему убежище.
Река вдруг резко устремилась вниз. Падая вместе с ней, юноша каким-то чудом удержал рот закрытым и поборол желание закричать.
А затем, точно так же внезапно, он снова ощутил воздух. Казалось, прошла вечность с тех пор, как его бросили в воду, но каким-то чудом он все еще был жив. Ноги коснулись песчано-галечного наноса, покрывающего дно колодца. Хватаясь за дыры от выпавших из старой кладки кирпичей, Урсу наполовину вылез из воды, пока его не смыло снова.
Сверху проникал свет. Задрав голову, Урсу увидел крошечный светлый диск. Хотя кое-где стены осыпались, лезть по гладкой кирпичной кладке было невозможно, но ведро висело совсем близко… нет, не достать.
Урсу несколько раз покричал, надеясь, что кто-нибудь услышит, но сверху никто не откликнулся, и никакой желанный силуэт не заглянул в колодезный круг. Юноша замолчал и еще несколько минут внимательно прислушивался, улавливая звуки, похожие на крики людей, и другие, которых он не разобрал. В глубине колодца по грудь в бурной воде невозможно было отгадать, что происходит наверху. Теперь Урсу даже мысли от себя гнал об этой девушке, Юэнден, которая попала здесь в западню и тщетно ждала помощи, пока не умерла. Он вытолкнул ее из своей памяти, думая только о том, как выжить.
Он сообразил, что ведро висит не так уж высоко. Обычно, набрав воды, его оставляли наверху, но сегодня почему-то оно висело почти над головой, но так, что не дотянуться. Он стал лихорадочно царапать когтями стены, ища опору, какой-то способ уцепиться за изогнутую кирпичную кладку и подняться вверх. Нужно добраться до ведра, а потом…
А что потом? Урсу не знал. Но сейчас он замерзал после своего купания, и все труднее становилось двигаться и даже думать. Вода тянула его за собой, как души мертвых, пытающиеся унести его в преисподнюю. Урсу знал, что времени у него не много, и его пальцы отчаянно искали щелку между кирпичами, где известковый раствор мог раскрошиться. Вдруг один из кирпичей выпал. Урсу вздрогнул от неожиданности, потом всунул руку в образовавшуюся дыру и обнаружил, что из нее получилась великолепная опора.
И снова его пальцы ощупывали кирпичи, пытаясь их вытащить.
Один чуть-чуть подался, и юноша начал выковыривать его своими твердыми, короткими когтями, раскачивая из стороны в сторону, пока кирпич не расшатался настолько, что стало можно ухватить его пальцами и медленно вытащить.
Теперь у него было две опоры, позволяющие подобраться к ведру достаточно близко, чтобы дотянуться до ободка. Отчаянно скользя длинными ногами по гладким кирпичам, Урсу полез вверх по стенке и сунул руку в одну из манящих дырок, затем потянулся к другой, чуть выше. Теперь, когда его пальцы с когтями были прочно вставлены в эти две опоры, ведро оказалось прямо над головой. Увы, юноша совсем не был уверен, что у него хватит сил добраться до ведра. Потом он подумал о ждущей внизу воде, готовой снова его засосать, и понял, что должен как-то найти эти силы. И сделать это нужно прямо сейчас.
Урсу подтянул ногу, уперся ступней в кирпичную кладку рядом с рукой и на мгновение повис боком поперек колодца, прямо над пенящейся водой. Затем он лихорадочно махнул той же ногой по дуге, чтобы задеть ведро. Ударившись о противоположную стену колодца, оно отскочило обратно к нему.
Он быстро вытащил руку из своей второй опоры и схватился за нижний край ведра, подтягивая его к себе так, чтобы можно было крепко ухватиться за ободок. Душа пела от радости, но это еще не было спасение.
Крепко сжимая пальцами верхний край ведра, он отпустил стену, на мгновение опасно повис на одной руке, но успел ухватиться и второй. Затем Урсу медленно подтянулся, и от этого болезненного усилия у него на глазах выступили слезы.
Ведро вдруг накренилось, и Урсу последним отчаянным усилием вскарабкался вверх, охватив, наконец, веревку руками и ногами. К счастью, ведро осталось выше коварной воды. Каким-то чудом, милосердной помощью Шекумпеха, Урсу все еще был жив.
Но надолго ли? Влезть по веревке наверх он не мог; не мог совершить невозможное. Надежда оставалась только на спасителя. Какое-то время Урсу отдыхал. Его промокшая одежда отяжелела, сковывала движения и высыхала очень медленно. Еще немного – и он замерзнет насмерть, не дождавшись спасения. Урсу била дрожь, и он думал: что сейчас творится высоко над головой, в городе, который его народ называет Нубала и который сдался армиям императора Зана?
Время шло.
Урсу снял веревку, которой подпоясывал рясу, крепко привязал один конец к изогнутой ручке ведра, а сам обмотался другим концом. Затем он обвил руками железную ручку ведра, и руки уже болели там, где прижимались к деревянному ободку.
Но Урсу уже мало что ощущал, даже пальцы потеряли чувствительность. Он забыл, что такое тепло, мех на нем высох толстыми, неприятными сосульками, которые страшно хотелось расчесать когтями. Мало-помалу холод проникал в мозг.
Иногда снаружи доносились звуки, но никто не пришел к колодцу за водой, и это был недобрый знак.
Время шло, наступила ночь. Урсу цеплялся за ведро, жадно поглядывая вверх. Потом оказалось, что он играет в детские игры с Юэнден. Сначала они играли в камешки, любимую игру Урсу, на посыпанной галькой площадке возле колодца. Время от времени Урсу смотрел на колодец. Затем он поворачивался обратно к Юэнден, покрытой мертвенно-бледной, гниющей кожей, в ушах и в шерсти у нее запутались водоросли, и спрашивал, не хочет ли она сыграть еще. Девушка тянулась к нему, чистила ему шерсть, вылизывая языком и расчесывая острыми, как у кантра, когтями.
Иногда Урсу снова оказывался в колодце и видел свои опухающие руки, сжимающие ободок ведра. Иногда он видел дым, плывущий над колодцем, затеняя отверстие. А иногда он видел сны.
Урсу приснилось, что его спасли. Это был утешительный сон; веревка дернулась, ведро закачалось. Медленно-медленно он поднялся, и это казалось таким идеальным, просто счастливым концом, которого Урсу так желал, но знал, что этого никогда не будет. Потом ему приснились сильные руки, перетаскивающие его через край колодца, и когда он закричал Юэнден, закричал Шекумпеху, в ответ на него зашикали, словно кто-нибудь мог услышать его внизу, на дне того глубокого, сырого колодца.
Урсу прислушался к окружающим голосам, ожидая, что сон закончится и надо будет дальше цепляться за ведро в глубине колодца.
– Но что он там делал, мастер Турт?
– Какая разница? Несите его, и все. Наверное, упал, черпая воду, когда тушили пожар. Заносите его внутрь.
Еще один голос:
– Но как вы узнали, что он там?
– Не будем тратить времени на праздные вопросы, – последовал рассерженный ответ. – И тише вы, во имя Нубалы! Хотите, чтобы солдаты нас услышали?
Урсу очнулся. Ноздри наполнились запахом чего-то горящего – таким густым и тяжелым, что его дважды стошнило. Его шумно рвало, и кто-то взял его за голову и направил его рот к ведру. Когда же голова откинулась обратно, боль вернулась с удвоенной силой. Теперь его со всех сторон окружали лица – расплывчатые пятна, которые никак не могли обрести четкость. Урсу увидел свои руки – толстые и уродливые. И не сразу понял, что они забинтованы.
Очнувшись в следующий раз, он уже смог кое-что разглядеть. Кирпичный узор стен и резьба на деревянной двери выглядели незнакомо, не похоже ни на что в Доме Шекумпеха. Вокруг не было ни огонька – только тусклый звездный свет в окне позволял хоть что-то разглядеть. Урсу повернул голову и увидел фигуру, наблюдающую за ним из угла. Турт.
– Очнулся, наконец.
Шерсть Урсу вздыбилась. Он лежал на куче тряпья, вокруг пахло навозом. Юноша понял, что он в хлеву, где раньше держали ледовиков, совсем недалеко от Дома Шекумпеха. Урсу попытался подняться, но в глазах потемнело, и он плюхнулся обратно.
– Не твоими стараниями.
– Я спас тебя из колодца.
– Но сначала ты меня туда бросил, – проскрипел Урсу. Ему было трудно даже говорить. – Ты пытался меня утопить.
Турт наклонился к нему из тени и поднял руку. Когда Урсу увидел его лицо, ему показалось, будто со времени их последнего разговора прошли годы, а не просто день и ночь. Кровь испачкала губы старого мастера, и он будто еще сильнее поседел, как если бы что-то жизненно важное было вытравлено из его души.
– Да, пытался, – согласился Турт. – И мы все наказаны за мои грехи.
– Захватчики…
– Повсюду, – перебил старик. – Шекумпех не защитил нас. – Турт подвинулся ближе, и стали яснее видны морщины боли на его лице. Урсу увидел, как мастер схватился за грудь, словно там была неисцелимая рана. «Это смерть», – подумал юноша. Турт умирал.
– Другие… где они?
– Юфтиан мертв, – ответил старик. – Убит солдатами Зана.
– Шекумпех… они не забрали бога? – Нет.
– Ты знаешь, где бог?
Турт улыбнулся бледной, слабой улыбкой.
– Да, знаю. Это была правда, не так ли? – Печальные серые глаза мастера уставились в глаза Урсу. – Шекумпех приказал тебе унести его в безопасное место за пределы города.
– То же самое он приказал Юэнден, а вы вознаградили ее за послушание смертью.
– Помоги мне встать, – попросил Турт вместо ответа. – Мне нужно подняться.
В голове Урсу немного прояснилось. Он вскочил с тряпья, на которое его положили, и посмотрел на свои руки, на поврежденные ладони. Потом неохотно помог встать старому жрецу и выглянул в окно. Снежинки падали через него на мех Урсу.
Окно выходило на боковую стену соседнего хлева. Справа был широкий проход, ведущий вдаль, к городской стене. Ближе в тусклом полумраке маячили фигуры в доспехах. Урсу разглядел у них в черных ушах тяжелые кольца с драгоценными камнями, какие носят наемники. Казалось, они просто стоят и болтают. Очевидно, часовые, но что они стерегут?
Других признаков жизни на улицах не было, что казалось очень необычным, и нигде не горели огни. Только созвездия светили на разоренный город, и ложились от домов едва заметные тени под наползающей ночью. Урсу посмотрел на звезды, рассыпанные поперек неба широкой блестящей лентой Короны Хеспера.
– Комендантский час? – прошептал Урсу, оглянувшись на Турта. Как странно, всего несколько дней назад Турт был олицетворением власти, а теперь от этой власти ничего не осталось.
– Не знаю, – ответил старик. – Меня спрятали здесь еще до того, как стемнело.
Урсу фыркнул от отвращения. Он имел полное право отомстить Турту. Вместо этого юноша поддержал мастера, выводя его из хлева в ночь.
– Будь осторожен. Было много смертей, Урсу. Слишком много смертей, – прошептал старик, чтобы не услышали часовые.
– Я забираю бога, – сказал Урсу. – Ты меня понимаешь? – Он схватил Турта под руку и повел по затемненным улицам, медленно и бесшумно. Трупов действительно было много: некоторые из них, ополченцы, так и остались лежать на холодной земле. Когда они с Туртом наткнулись на мертвого ребенка, сердце Урсу стало холоднее ледяной могилы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50