Дебби дрожала больше от нервного возбуждения, чем от холода. Она еще раз взглянула на дом, на окнах были отдернуты шторы, словно днем. Ею овладело чувство парящей свободы. Она выбралась на улицу и пошла так быстро, как ей позволяли босоножки на высоких каблуках. Назад она больше не оглядывалась.
Она уходит, она едет в Лондон, чтобы кем-то стать. А назад она больше не вернется. Никогда!
Но только все это было утром. А теперь, несколько часов спустя, когда она сидела, съежившись в глубоком кресле, на Паддингтонском вокзале, замерзшая, голодная и немного испуганная, Дебби почти хотела оказаться дома, где по крайней мере могла бы согреться, приготовить себе выпить что-нибудь горяченькое, не раздумывая, может ли она это себе позволить. Но уж слишком поздно менять решение. Она не вернется в Плимут. Ее мать начнет орать на нее, будет спрашивать, где, черт побери, она шлялась, но через денек-другой все забудется и повторится, как всегда.
Все. При этой мысли решимость Дебби укрепилась. Она не может вернуться, снова оказаться в ловушке и вести эту жизнь, которую ей уготовила мать. Вечно злобная, она обвиняла дочь во всех смертных грехах, включая то, что она выросла и стала красивой девушкой, в то время как мать быстро превращалась в потрепанную старую потаскуху. Она не вернется к Барри и его мерзким требованиям. Он снова начнет лезть к ней, лишь только ее мать отвернется. Она не может вернуться – и не станет. Все, разрыв. И все, что ей надо сейчас, – это выстоять до конца.
– Эй, дорогуля, ты тут совсем одна?
Дебби ошарашенно подняла голову.
– Вы со мной говорите?
– Ну, я вроде никого поблизости не вижу, а ты?
Это был моложавый мужчина с тонким носатым лицом и волосами до плеч, стянутыми на затылке в хвост. На нем были расклешенные джинсы, башмаки на платформе и огромное количество украшений.
– Не надо так бояться! – Он засмеялся, вытащил пачку сигарет и протянул ей. – Хочешь?
Дебби покачала головой.
Он прикурил и выбросил спичку.
– Только что приехала сюда, да?
Дебби кивнула.
– Сбежала из дома, а теперь некуда пойти? Я знаю – это ведь старая история. Хочешь кровать на ночь?
Кровать. Он предлагает ей райское наслаждение. Какой-то миг Дебби колебалась, но только миг. Она знала, кто это – слышала о такого рода типах. Это сводник, рыскавший по улицам и вокзалам в поисках новых девочек, которым некуда деться, беглянок, приехавших в Лондон. Если она сейчас с ним пойдет, это станет началом следующей степени ее падения. Не для того она удрала от Барри, чтобы кончить уличной шлюхой. Она крепко прижала к себе сумку и отвела взгляд от его носатой физиономии.
– Нет, благодарю вас.
– Это приличная комната, не свинарник. Пошли, дорогуша.
– Я же сказала, нет.
Губы его изогнулись в ухмылке, а она почувствовала страх, осознав, насколько была одинокой и беззащитной. Тогда он пожал плечами.
– Ну как хочешь.
Она проследила, как он уходит, а потом встала и направилась ко входу в вокзал. Ей надо убираться отсюда, убираться. Могут еще прийти такие же, вроде него, что слоняются по платформам; а может, полицейский начнет ее расспрашивать. Они могут отправить ее домой или, хуже того, заберут в приют. Когда-то давно Дебби уже была в приюте, но на всю жизнь возненавидела его. Запах этого детского дома: смешанный аромат дезинфекции с капустой и вареной рыбой, вонь от прописанных детских кроваток долгое время преследовали ее в кошмарных снах. Сейчас ей было пятнадцать, но она понимала, что по возрасту ее еще могут забрать в приют, если так распорядятся власти.
Она побрела по улице, пока не вышла в проулок. Там был какой-то проход, заваленный черными пластиковыми мешками для мусора. Они создавали приличную преграду. Дебби заползла в проход, за мешки и уселась на портплед.
Хватит на сегодня. Завтра она найдет работу и какое-нибудь жилье. Завтра она начнет новую жизнь. Завтра все будет по-другому.
Рассвело, и Дебби зашевелилась. Она замерзла, окоченела, но когда выпила две чашки кофе и съела в привокзальном буфете бургер, то почувствовала себя лучше. Посетители там были все разные, но никто не обращал на нее внимания, хотя она понимала, что, должно быть, выглядит ужасно. Важнее всего сейчас – помыться и причесаться, ну кто из нормальных людей предоставит работу девушке, которая явно спала в одежде.
Дебби как раз направлялась в туалет, как вдруг заметила двери, ведущие в «Грейт Вестерн Отель». Он выглядел таким чудесным, шикарным. Это как раз такое заведение, в котором она мечтала бы стать завсегдатаем. Что ж, почему бы не начать сейчас? Дебби наспех причесала волосы, облизнула палец и стерла размазанные тени с век, затем уверенно поднялась по ступенькам и вошла во внушительные двери, мимо входа, ведшего в ресторан с по-иностранному звучавшим названием. Справа была регистратура отеля, слева – широкая лестница. Изо всех сил стараясь выглядеть так, будто у нее есть все права находиться здесь, она пошла по лестнице, следуя за указателем «Ванные комнаты». Каждую минуту она ожидала, что кто-то окликнет ее и спросит, куда это она идет, но никто ее не остановил. Дамская комната наверху была очень большой, роскошной – и пустынной. Дебби вымылась в огромном фарфоровом тазу – он был настолько большой, что в нем можно было бы выкупать ребенка, – а потом подкрасилась, стоя перед зеркалом. Вместо своей водолазки она надела черный топ, а босоножки на высоком каблуке заменила белыми пластиковыми туфлями. Потом, с высоко поднятой головой, она спустилась по лестнице и вышла на вокзал. И опять никто ее не окликнул.
Она купила газету в киоске и уселась, изучая маленькие объявления, обводя шариковой ручкой один или два адреса, в которых предлагались комнаты. Но сейчас, пока она не нашла работу, не было смысла искать квартиру. Преисполненная чувством ответственности, Дебби пролистала страницы, чтобы найти объявления о найме, и почти сразу же наткнулась на одно из них – требовались официантки в клуб.
Дебби обвела это объявление в кружочек и посмотрела, нет ли в кошельке монетки, чтобы позвонить. Но потом передумала. Она не станет звонить – лучше подождет немного, до ланча, а потом просто пойдет туда. И, больше того, она подъедет туда с шиком. На оплату такси уйдет значительная часть ее драгоценного запаса, но что с того? Ей хотелось произвести впечатление. Надо начинать так, как собираешься потом продолжать, подумала Дебби.
Она выждала пару часов, наблюдая, как прибывают и отправляются поезда. Внутри у нее все росло и росло волнение. Потом она устремилась к стоянке такси, ожидавших клиентов, и храбро подошла к первому в очереди.
– Клуб «Бенни», пожалуйста, – сказала она.
Позже, когда она узнала немного больше о Лондоне и его клубах, Дебби осознала, насколько ей повезло, что она наткнулась на клуб «Бенни».
Это был престижный клуб – сюда наведывалась богатая, знаменитая и титулованная публика, равно как и одинокие, находящиеся вдали от дома бизнесмены. К тому же он был респектабельным, а сам Бенни – очаровательный, аристократического облика человек, напомнивший Дебби владельца старинного замка в Шотландии, – и уж конечно, в меньшей степени владельца ночного клуба, каким она его себе представляла. Он любезно задавал ей вопросы, а его пронизывающие глазки за ее бесприютной внешностью и дешевой одежонкой высмотрели классически прекрасное молодое лицо, наполовину скрытое облаком обесцвеченных и зачесанных назад волос, и изящную гибкую фигуру под неэлегантным топом и дурацкой мини-юбкой. На него также произвели впечатление ее манеры – спокойные, уверенные, хотя и не развязные, несмотря на ее молодость.
– Сколько вам лет? – спросил он.
Дебби ждала этого вопроса и была готова к нему.
– Восемнадцать, – обманула она. – Следующей весной мне будет девятнадцать.
Бенни кивнул. Она не знала, поверил ли он ей или нет. Когда девушка накрасится, трудно разобраться, накидывает ли она себе годик-другой. Но, конечно же, эта сойдет за девятнадцатилетнюю – особенно к тому времени, как он с ней закончит.
Бенни решился и принял ее на работу.
– Вам надо будет купить себе новую одежду, – сказал он ей. – И сделайте что-нибудь с волосами. Они выглядят так, словно вас волокли сквозь кусты. Ну а где вы живете?
– Я пока не нашла где остановиться. Я только приехала (она едва удержалась, чтобы не сказать «вчера») – сегодня.
– Хорошо. Я отдам вас на попечение Грэйс. Грэйс – одна из моих танцовщиц. Она давно здесь работает и во всем разбирается, расскажет вам, как вести себя, даст советы насчет внешности, поможет найти комнату. Делайте так, как скажет Грэйс, и все будет прекрасно. Ну а теперь я уплачу вам небольшой аванс в счет вашей зарплаты, чтобы вы смогли бы экипироваться. Пока это небольшая ставка, остальное дополнят комиссионные и чаевые, но, думаю, вы понимаете, чего я от вас жду.
– Да, – солгала Дебби. Она понятия не имела, о чем он говорит.
Грэйс была элегантной чернокожей красавицей, довольно высокой и гибкой. Вначале она не выказала особой радости от перспективы взять под крыло новую девушку, но после того, как они сходили в парикмахерскую, где обесцвеченные пергидролем кудри Дебби превратились в блондинистые локоны, и вместе покупали одежду, у них установилось взаимопонимание, и Грэйс сама предложила, чтобы Дебби переехала к ней, чем искала бы где-то комнату.
– Я могу с кем-нибудь и сладиться, кто поможет мне с квартплатой. Но не стала бы даже просить об этом ни одну из этих сучек в клубе. Большинство из них имеет на меня зуб, потому что я – танцовщица.
Дебби казалась озадаченной, и Грэйс объяснила: иерархия в заведении Бенни была достаточно определенная – танцовщицы явно были на «вершине горы», как она не преминула отметить, следующими по рангу были девицы, принимающие участие в шоу, которые отплясывали, едва прикрытые, в кабаре, а за ними шли официантки. Танцоры и шоу-девочки зарабатывали намного больше, чем официантки, к тому же их заработки подкреплялись чаевыми, ибо всякий раз, когда клиент просил подсесть к его столику в перерыве между представлением приглянувшуюся ему танцовщицу или шоу-девочку, им за это кое-что перепадало. На каждый напиток, на который девицы раскалывали клиента, существовали приличные комиссионные, поэтому ясно, что девушкам было запрещено заказывать что-нибудь другое, кроме шампанского или дорогого ликера.
– И все равно, мне вечно не хватает денег, – хныкала Грэйс. – Они текут у меня сквозь пальцы, как вода. Ты умеешь хранить чеки, счета и все такое? Я в этом плане безнадежна. У меня уже сто раз отключали телефон и электричество: я просто забываю платить по этим проклятым счетам, а когда вспоминаю, то бываю на мели. Ты мне поможешь следить за этим?
Дебби кивнула. Хотя сама она понятия не имела о финансовых делах, но по природе не была расточительна. Такси же было скорее инвестицией, чем роскошью, – и, кажется, оно оплатилось сполна!
– Нам надо будет попробовать провернуть вдвоем одно-два дельца, – задумчиво добавила Грэйс, глядя, как Дебби раздевается, чтобы примерить белое вечернее платье на бретельках. – Мы составим хорошую пару – ты маленькая и светлая, а я – большая и черная. Мужчины любят разнообразие в постели.
Дебби была потрясена.
– Но я думала…
– Что мы не должны делать такие вещи?
– Да. – Бенни был предельно точен в своих инструкциях. Никаких подбадривающих обещаний влюбчивой клиентуры и уж определенно – никаких продажных сексуальных предпочтений, иначе она в два счета вылетит с работы.
Грэйс засмеялась:
– Послушай, солнышко, то, о чем Бенни не знает, не причинит ему вреда. Ради Бога, ведь девушке надо чем-то зарабатывать на жизнь! Кроме того, он ведь сразу же закрывает глаза, если кому-нибудь из его выгодных клиентов понравится какая-нибудь девушка. Просто не делай это слишком очевидным, и все будет в порядке. Мои джентльмены – «приятели», но не клиенты – сечешь?
Дебби секла. Но она была исполнена решимости «не проворачивать никакого дельца», если удастся по возможности этого избежать. То, что предлагала Грэйс, могло быть лишь улучшенным вариантом того, что предлагал ей сводник на Паддингтонском вокзале, но она не таким видела свое будущее. Она приехала в Лондон, чтобы стать кем-то, однако речь не шла о том, чтобы сделаться девушкой по вызову – неважно, высокого класса, или нет!
Прошло шесть недель, а Дебби все еще не стала участницей «трио» Грэйс, хотя порой она должна была признать, что искушение заработать немного лишних денег было весьма сильным. Например, арабский принц, очень красивый и такой же богатый, которому она понравилась и который был сильно уязвлен, когда она ему отказала, и хорошо известный телевизионщик, который предложил приехать к нему домой в Мэйденхед, пока жены не было дома, но Дебби устояла и перед ним. Грэйс называла ее дурой и спрашивала, что плохого в том, чтобы хорошо провести время да еще за это получить – в натуре, если не наличными, – но Дебби упрямо оставалась на своем. Она не могла объяснить Грэйс, какое чувствовала отвращение при одной только мысли о том, чтобы лечь в постель с мужчиной, особенно с едва знакомым. Она не хотела говорить об омерзительном Барри и всех тех штуках, что он проделывал с ней, она хотела обо всем забыть и думала, что если никогда не позволит мужчине коснуться ее хотя бы пальцем, то будет счастлива. Кроме того, она была совершенно уверена, что Грэйс не поймет. Грэйс любила секс и все, что его касалось, она любила мужчин, любила, когда ее «заваливали». А если сюда добавить финансовые мотивы и дорогие подарки, то это уж было глазурью на пироге. По мнению Дебби, Грэйс была самой чувственной женщиной, которую только можно было себе вообразить, она гордилась своим прекрасным эбеновым телом и реакцией, которую оно вызывало в мужчинах, она была великолепна, сладострастна и ненасытна в собственных наслаждениях. Но удовольствие от чувственных утех, которые она описывала с графическими подробностями, облизывая свои пухлые ярко накрашенные губы и пробегая руками по своему стройному телу, воскрешая волнующие воспоминания, лишь вызывали у Дебби легкую тошноту, хотя ей и удавалось скрывать это от Грэйс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74