Они посмотрели на индикатор. Лифт какое-то время стоял в холле внизу, потом начал подниматься.
Сал поспешно зашел в свой офис, выдвинул ящик стола, достал пистолет и быстро вернулся к Нив. «После того, как меня обокрали в прошлом году, я получил разрешение, — прошептал он. — Нив, встань за тот манекен».
Как в полусне, Нив подчинилась. Даже при неярком освещении в зале она увидела, что одежда на манекене из новой коллекции Сала. Темные осенние цвета — красный, оттенка клюквы, и темно-синий; коричневый и глубоко-черный. Карманы же, шарфы и пояса блестели и переливались в духе «Рифов». Коралловый, алый, золотой, ультрамариновый, изумрудный, серебряный и голубой сплетались в крошечные копии тех нежных узоров, которые Сал зарисовал в Аквариуме много лет назад. Аксессуары и украшения служили автографом его неповторимого дизайна.
Нив посмотрела на шарф, который коснулся ее лица. Этот орнамент. Наброски. Мама, ты рисуешь меня с фотографии? Мама, но на мне же другая одежда... О, bambola mia, это просто идея, это должно быть очень красиво...
Наброски... Наброски, сделанные Ренатой за три месяца до ее гибели, за год до того, как Энтони делла Сальва потряс мир моды своей коллекцией «Рифы Тихого океана». А на прошлой неделе Сал пытался уничтожить книгу из-за одного из таких набросков.
«Нив, говори мне что-нибудь». В тишине его шепот просвистел, как приказ.
Дверь была приоткрыта, и Нив слышала, как остановился на их этаже лифт. «Я думала... — она старалась, чтобы ее голос звучал естественно. — Мне очень нравится, как ты ввел элементы „Рифов“ в осеннюю тему».
Заскользила, открываясь, дверь лифта. Послышались шаги.
«Я отпустил всех пораньше, — весело сказал Сал. — Они и так с ног сбились, готовились к показу. Мне кажется, что это моя самая лучшая коллекция за последние годы». Ободряюще улыбаясь Нив, Сал отступил за приоткрытую дверь. Приглушенный свет бросал его тень на противоположную стену зала, на фреску, изображающую Тихоокеанские Рифы.
Нив уставилась на стену, коснулась шарфа на манекене. Она пыталась ответить, но не была в состоянии выдавить из себя хоть слово.
Дверь медленно открылась. Нив могла видеть очертания руки и дуло пистолета. Осторожно Денни вошел в зал, ища глазами Нив и Сала. Нив наблюдала, как Сал бесшумно вышел из-за двери и поднял пистолет. "Денни, " — сказал он мягко.
Как только Денни обернулся, Сал выстрелил. Пуля прошла через лоб. Денни выронил оружие и, не издав ни звука, упал замертво.
Ничего не соображая, Нив смотрела, как Сал вытащил из кармана носовой платок, чтобы поднять с пола пистолет Денни, не касаясь его руками.
«Ты убил его, — прошептала Нив. — Совершенно хладнокровно застрелил. Как ты мог это сделать, ведь ты не дал ему и слова сказать!»
«Иначе он убил бы тебя. — Свой пистолет Сал бросил на стол секретаря. — Я только хотел тебя защитить». Он двинулся по направлению к Нив с пистолетом Денни в руке.
«Ты знал, что он будет здесь, — сказала Нив. — Ты знал его имя, ты все знал, потому что ты организовал это».
Обычная отечески-добродушная маска сбежала с лица дядюшки Сала. Его щеки надулись и блестели от пота. Обычно смеющиеся глаза сузились в щелочки и совершенно исчезли в складках жирного лица. Еще красной от недавнего ожога рукой он поднял пистолет и направил его прямо на Нив. Вокруг его ног на ковре растекалась лужа крови, несколько капель попало на блестящий пиджак. «Ну, конечно, это моя затея, — сказал он. — Пошел слух, что Стюбер заплатил, чтобы тебя убрали. И никто не догадывался, что именно я пустил этот слух, и тот, кто заказал убийство — это тоже я. И я расскажу Майлсу, что пытался прийти тебе на помощь, но было поздно. Не переживай, Нив. Я утешу Майлса, у меня это хорошо получается».
Нив остолбенела; охваченная ужасом, она не в силах была пошевелиться. «Рифы Тихого океана» придумала моя мать, — сказала она. — Ты украл у нее идею, да? А Этель каким-то образом раскопала это. Так это ты убил ее! Это ты ее переодел, а не Стюбер! Уж кому, как не тебе знать, какая именно блузка входит в костюм!"
Сал удовлетворенно зафыркал, что должно было изображать смех, и тело его заколыхалось. «Нив, — сказал он, — Ты намного сообразительнее своего отца. Именно поэтому тебя и надо убрать. Ты почувствовала, что что-то неладно, когда Этель не появилась в твоем магазине. Ты обратила внимание, что ее зимние пальто остались дома. Я знал, что так будет. Когда я увидел наброски „Рифов“ в книге рецептов, я подумал, что должен уничтожить их любой ценой. Даже если для этого придется обжечь руку. Рано или поздно ты докопалась бы. Майлс — никогда, даже если бы эти рисунки были размером с плакат. Этель разнюхала, что та моя история с вдохновением в чикагском Аквариуме — вранье. Я ей сказал, что мне надо кое-что объяснить ей и пришел. Она была не дура, наша Этель. Она сказала, что знает, что я вру и знает, почему я вру. То есть, что это не мой дизайн. И она собиралась доказать это».
«Этель видела книгу рецептов, — Нив произнесла это помертвевшими губами. — Она скопировала один из набросков к себе в блокнот».
Сал усмехнулся. «Ах, так вот, откуда ей стало известно. Ну, она умерла раньше, чем успела мне все рассказать. Если у нас с тобой будет время, я покажу тебе папку, которую мне дала твоя мать. Там полностью собрана коллекция».
Это не дядюшка Сал. Это не друг детства ее папы. Это какой-то незнакомец, который ненавидит ее, ненавидит Майлса. "Твой отец и Дэв с самого детства относились ко мне, как к дурачку. Смеялись надо мной. Твоя мама. Высший класс. Красавица. От природы безукоризненный вкус. И все это достается такому болвану, как твой отец, для которого что домашнее платье, что королевский наряд — все одно. Рената всегда поглядывала на меня свысока. Ну, что ж поделаешь, нет у меня таланта. Она знала это. Но когда ей понадобился совет, что делать с ее идеями, как ты думаешь, к кому она побежала?
Нив, ты так и не догадалась о самом интересном. Ты будешь единственным человеком, который все знает. Правда, ты не сможешь ни с кем этим поделиться. Нив, черт побери, как ты туго соображаешь. Я не просто украл у твоей матери «Вид на Рифы». Я ей глотку за них перерезал".
* * *
«Это Сал! — Майлс говорил тихо. — Он отломал ручку от кофейника. Он пытался уничтожить наброски. А Нив! Она может быть сейчас у него!»
«Где?» — Китти схватила Майлса за руку.
«В своем офисе. 36-улица».
«Моя машина внизу. В ней есть телефон».
Кивнув, Майлс бросился к двери и выбежал в коридор. Минута, пока они ждали лифта, тянулась бесконечно. Они еще два раза останавливались по дороге, впуская пассажиров, пока добрались до холла. Держа Китти за руку, он бегом пересек холл и кинулся через дорогу, не глядя на несущиеся автомобили.
"Я поведу, " — бросил Майлс. Взвизгнув шинами, машина сделала резкий разворот и помчалась по Вест-Енд Авеню. Майлсу надо было привлечь внимание дорожной полиции, заставить патрульную машину следовать за ним.
Как всегда в критические моменты, он чувствовал, что леденеет. Его мозг превратился в независимую от него думающую машину, самостоятельно отдающую приказы телу. Он велел Китти набрать номер. Та молча подчинилась и передала ему трубку.
«Офис комиссара полиции».
«Майлс Керни. Соедините с комиссаром».
Майлс отчаянно лавировал в огромном потоке машин. Несясь на красный свет, он оставлял позади себя крики возмущенных водителей. Вот они уже на Коламбус-Серкл.
Наконец голос Херба в трубке: «Майлс, а я как раз пытался тебе дозвониться. Стюбер заказывал убить Нив. Мы возьмем ее под присмотр. И еще, Майлс, мне показалось, что между убийством Этель Ламбстон и убийством Ренаты есть связь. Этот характерный удар. На шее Ламбстон такая же V-образная рана, какая была и на шее Ренаты».
Рената с перерезанным горлом, так спокойно лежащая на земле в парке. Никаких признаков борьбы. Рената, на нее никто не нападал, она просто встретила человека, которому доверяла — друга детства своего мужа. «О, Господи, боже мой, — застонал про себя Майлс. — Господи!»
«Херб, Нив сейчас у Энтони делла Сальва, в его офисе. 250 Вест — 36. Двенадцатый этаж. Херб, немедленно пошли туда наших ребят. Убийца — Сал».
Правая сторона 7 Авеню между 56 — и 44-ой улицами была перекрыта из-за дорожных работ. Рабочие находились слева. Майлс, не раздумывая, ринулся между заграждениями и пронесся по не высохшему еще бетону. Они выскочили на 38-ую улицу. 37-ая ...
Нив... Нив... Нив... «Господи, дай мне успеть, — молил Майлс. — Сохрани моего ребенка».
* * *
Джек положил трубку, еще до конца не осознав только что услышанное. Его друг, директор Аквариума в Чикаго, укрепил подозрение Джека. Новый музей был открыт восемнадцать лет назад, но те потрясающие залы на верхнем этаже, экскурсия по которым создавала фантастическое впечатление прогулки по дну океана, были открыты для публики лишь два года спустя. Причиной такой задержки были проблемы с резервуарами для воды на этаже, где размещалась выставка «Тихоокеанские Рифы», но об этом знали немногие. Директор не хотел огласки. Джек же был в курсе, потому что как раз тогда он уехал на северо-запад и регулярно ходил в музей.
Энтони делла Сальва лгал насчет вдохновения, которое он испытал, случайно посетив выставку семнадцать лет назад. Этого просто не могло быть. Тогда зачем же он лгал?
Джек посмотрел на многочисленные записи Этель о Сале; на газетные вырезки с его интервью; на жирный вопросительный знак над его лирическим откровением по поводу своего вдохновения в Аквариуме в Чикаго; на копию рисунка из книги рецептов. Этель начала догадываться об этом несоответствии и пошла дальше. Теперь ее нет.
Джек подумал об интуиции Нив, когда она сразу указала на странность в одежде Этель. Он вспомнил еще слова Майлса: «Каждый убийца оставляет свою визитную карточку».
Гордон Стюбер не единственный модельер, который мог ошибочно одеть свою жертву в то, что на первый взгляд не вызывает подозрений.
Такую же точно ошибку мог совершить и Энтони делла Сальва.
В офисе Джека была тишина. Та тишина, которая наступает в помещении после того, как ушли посетители, секретари и замолчали телефоны.
Джек схватил телефонную книгу. У Энтони делла Сальва было шесть офисов. Охваченный паникой, Джек набрал первый. Никакого ответа. По второму и третьему номеру ему ответил автоответчик: «Рабочие часы с восьми тридцати до пяти. Оставьте, пожалуйста, сообщение».
Он попытался дозвониться к Керни в Шваб-Хаус, но после шестого сигнала дал отбой. Как последнюю надежду, он набрал номер магазина. "Ответьте кто-нибудь, " — умолял он про себя.
«Нив Плейс».
«Мне очень срочно нужно связаться с Нив Керни. Я ее друг, Джек Кэмпбелл».
Голос Юджинии стал обворожительным. «Вы тот издатель...»
Джек перебил ее: «Она должна была встретиться с делла Сальва. Где?»
«В его головном офисе. 250, запад 36-ой улицы. Что-нибудь случилось?»
Джек бросил трубку, не теряя времени на ответ.
Его офис был на углу Парк и 41-ой улицы. Он бегом преодолел лабиринт коридоров, вскочил в кстати подошедший лифт и, увидев на улице проезжающее мимо такси, махнул ему. Сунув водителю двадцатку, он скороговоркой назвал адрес. Было шесть часов восемнадцать минут.
* * *
«Неужели также точно было и с мамой? — думала Нив. — Заметила ли она в тот день, как изменилось его лицо? Было ли у нее какое-нибудь предчувствие?»
Нив понимала, что умрет. У нее всю неделю было такое ощущение, будто дни ее сочтены. Но сейчас, не имея никакой надежды, ей вдруг стало крайне важно получить ответы на то, что ее мучило.
Сал подошел ближе. Расстояние между ними стало не более четырех футов. Позади него, у двери валялось тело Денни, рассыльного, который так старался ей угодить, снимая крышечки с горячих стаканчиков с кофе. Краем глаза Нив могла видеть сочащуюся из раны на голове кровь; большой конверт, который был у него в руках тоже был в крови. Гребешок панка, который оказался париком, заботливо укрыл половину его лица.
Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Денни шагнул в эту комнату. Как давно это было? С минуту? Меньше. Здание кажется совсем пустым. Но, может, кто-то слышал выстрел, может, кто-то придет...Охранник должен быть внизу. У Сала не было времени убрать его. И Сал догадался, что Нив подумала об этом.
Откуда-то издалека послышался шум движущегося лифта. Может, кто-то придет. Как протянуть время, пока Сал не нажал на курок?
«Дядя Сал, — тихо сказала она. — Можете мне объяснить одну вещь? Зачем надо было убивать мою маму? Почему бы вам было не работать вместе? Все дизайнеры пользуются идеями своих помощников».
"Я не мог бы работать с гением, Нив, " — голос Сала был лишен каких-либо эмоций.
В холле зашелестела дверь лифта. Там кто-то был. Стараясь заглушить звук шагов, Нив закричала: "Ты убил мою мать из-за своей ненасытности. А потом ты утешал нас и плакал вместе с нами. Ты же у ее гроба говорил Майлсу: «Постарайся думать, что твоя красавица просто уснула».
«Заткнись!» — Сал вытянул вперед руку.
Дуло пистолета было направлено прямо в лицо Нив. Она отвернула голову и в это мгновение увидела Майлса, стоящего в дверном проеме.
«Майлс, беги, он убъет тебя», — вскрикнула она.
Сал оглянулся.
Майлс не пошевелился. Спокойным и твердым голосом он приказал: «Дай мне оружие, Сал. Все кончено».
Теперь Сал взял на прицел их обоих. Его глаза стали дикими от ненависти и страха. Он пятился назад по мере того, как Майлс наступал на него. «Не подходи! — кричал он. — Я выстрелю!».
«Не выстрелишь, Сал», — сказал Майлс, его голос был убийственно спокойным, без тени страха и сомнений. «Ты убил мою жену. Ты убил Этель Ламбстон. Еще мгновение — и ты убил бы мою дочь. С минуту на минуту здесь будет Херб со своими людьми. На этот раз тебе не отвертеться. Так что, лучше дай мне пистолет».
Каждое сказанное им слово было продумано и звучало с убеждающей силой и презрением одновременно. После минутной паузы он добавил: «А еще лучше сделай себе и нам любезность. Засунь дуло в свой брехливый рот и вытряхни свои мозги».
* * *
Майлс велел Китти не выходить из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34