"О, я могу это подтвердить, я тогда прождал ее в аэропорту четыре часа, " — сказал Майлс.
«Не буду скрывать, я обрадовался, когда Нив подошла ко мне на коктейле, чтобы узнать об Этель Ламбстон. Из того, что мне говорила ваша дочь, я догадался, что Этель не входит в число симпатичных вам людей, мистер Керни».
Нив поразилось тому, как изменилось лицо Майлса. «Джек, — сказал он, — когда-нибудь я научусь доверять интуиции Нив». Он повернулся к дочери. «Пару часов назад звонил Херб. В Моррисон-Стэйт парке в Роклэнде было обнаружено тело, по описанию очень похожее на Этель Ламбстон. Они вызвали племянника, и тот ее опознал».
«Что с ней случилось?» — прошептала Нив.
«Ей перерезали горло».
Нив закрыла глаза. «Я знала, что произошло что-то. Я знала».
«Ты была права. И у них уже есть подозреваемый. Когда соседка сверху увидела полицейскую машину, она спустилась вниз рассказать, что бывший муж Этель устроил ей колоссальный скандал в прошлый четверг. И после этого никто уже ее не видел. В пятницу она не пришла к тебе и не встретилась со своим племянником».
Майлс допил бренди и собрался снова налить себе еще. «Обычно я не пью два бренди... Завтра утром парни из двадцатого отделения хотят поговорить с тобой. И наши ребята спрашивали, не сможешь ли ты приехать, посмотреть на одежду, что была на Этель. Дело в том, что после убийства тело было перевезено. Я говорил Хербу, что ты обратила внимание на то, что все ее зимние пальто остались дома, поскольку свои вещи она покупает только у тебя. Бирки с костюма, в котором она была, срезаны. Они хотят, чтобы ты установила, твой ли это костюм. Черт бы побрал все это, Нив, — воскликнул Майлс, — мне совсем не хочется, чтобы ты выступала свидетелем в деле об убийстве».
Джек Кэмпбелл протянул свой стакан для бренди. "Мне тоже, " — тихо сказал он.
9
Ночью то и дело срывался ветер и гнал низкие облака в сторону Атлантики. В субботу утром проглянуло солнце, но воздух был не по сезону холодным, и ведущий по телевизору предупреждал, что облака вернутся и не исключено, что еще пойдет снег. Нив вскочила с постели. Она договорилась с Джеком вместе совершить утреннюю пробежку в половине восьмого.
Она натянула спортивный костюм, кроссовки, стянула волосы на затылке и вышла на кухню, где уже крутился Майлс. Увидев дочь, он нахмурился. "Мне бы не хотелось, чтобы ты бегала одна так рано ".
«Не одна».
Майлс поднял глаза. «О, я вижу, дело движется быстро. Он мне нравится, Нив».
Она налила себе апельсиновый сок. «Только не строй планы. Брокер тебе тоже нравился».
«Я не говорил этого, я говорил только, что у него респектабельный вид. Это разные вещи». Майлс отставил шутливый тон. «Нив, я вот что подумал: было бы лучше сначала поехать в Роклэнд и поговорить с местными следователями, а уж потом с нашими ребятами. Если ты права, то одежда на Этель Ламбстон из твоего магазина. Это первое, что надо установить. Потом, как я думаю, надо съездить к Этель домой и пересмотреть всю одежду в шкафу самым тщательным образом, чтобы убедиться, что именно пропало. Понятно, что в убийстве сейчас подозревают ее мужа, но мы все равно не должны сидеть сложа руки».
Раздался звонок внутридомовой связи. Нив взяла трубку. Это был Джек. "Я уже спускаюсь, " — сказала она.
«В котором часу ты собираешься в Роклэнд? — спросила она Майлса. — Мне надо ненадолго заглянуть на работу».
«Где-то в середине дня было бы отлично». И заметив удивление на лице дочери, Майлс добавил: «По одиннадцатому каналу будут показывать похороны Сепетти. Я не могу отказать себе в удовольствии присутствовать в первом ряду».
* * *
Денни занял свой наблюдательный пост в семь часов. В семь двадцать девять он увидел высокого парня в тренировочном костюме, который направлялся в Шваб-Хаус. Через несколько минут к нему присоединилась Нив Керни и они бегом скрылись в парке. Денни чертыхнулся про себя. Ну, почему она сейчас не одна! Возвращаясь, он тоже свернул в почти безлюдный в это время парк. Как бы там ни было, он должен сделать свое дело. Он нащупал пистолет в кармане. Прошлой ночью возле своего дома Денни увидел машину Большого Чарли, припаркованную через дорогу. Тот поджидал Денни. Чарли опустил стекло и протянул ему коричневый бумажный пакет. Принимая пакет, Денни на ощупь определил, что там лежит пистолет.
«Керни начинает доставлять серьезные неприятности, — сказал ему Большой Чарли. — Уже неважно, как это будет выглядеть, убери ее, как сможешь».
Очень соблазнительно для Денни было бы сейчас убрать их обоих, но вряд ли Чарли придется это по вкусу.
Он свернул в противоположную сторону. Сегодня его костюм состоял из огромного свитера, достающего ему почти до колен, рваных летних брюк и кожаных сандалий. На голову он нахлобучил седой парик и сверху вязаную шапочку. Грязные серые космы прилипли ко лбу Денни. Он был похож на обкурившегося наркомана. В том, другом костюме его принимали за пьянчужку. Главное, что потом никто не сможет заявить, что возле дома Нив Керни все время околачивался один и тот же человек.
Опуская монету в автомат на станции метро, он подумал, что неплохо бы предъявить большому Чарли счет за все эти маскарадные костюмы.
* * *
Нив и Джек зашли в парк с 79-ой улицы и побежали сначала в восточном, а потом в северном направлении. Как только показалось здание музея, Нив инстинктивно резко свернула на запад. Она не могла приблизиться к тому месту, где погибла мама. Но Джек взглянул на нее так недоумевающе, что она сказала: «Извини, беги впереди».
Нив старалась смотреть только перед собой, но не удержалась и бросила взгляд в сторону; там стояли еще голые деревья. День, когда мама не пришла за ней в школу. Директриса, сестра Мария, предложила Нив посидеть в ее кабинете и начать делать уроки. Когда Майлс пришел за дочерью, было уже почти пять часов вечера. К тому времени Нив уже была уверена, что произошло что-то страшное, мама никогда не опаздывала.
Она все поняла, когда подняла глаза и увидела Майлса, стоявшего у нее за спиной с покрасневшими глазами, его лицо было искажено страданием. Ребенок протянул к нему руки: «Мама умерла?»
"Бедная моя маленькая девочка, " — сказал он, поднял ее и крепко прижал к себе. «Бедная моя девочка».
Нив почувствовала на глазах слезы. Увеличив скорость, она пробежала по безлюдной дорожке, миновала пристройку к музею, где содержалась Египетская коллекция и только у хранилища замедлила бег.
Джек не отставал от нее. Он взял ее за руку: «Нив?» Это был вопрос. Повернув на запад, потом на юг, постепенно переходя с бега на быструю ходьбу, она рассказала ему о Ренате.
Они снова оказались на 79-ой улице и несколько кварталов до Шваб-Хаус шли рядом, взявшись за руки.
* * *
В субботу, включив радио в семь часов утра, в выпуске новостей Рут услышала о смерти Этель Ламбстон. Накануне в полночь она приняла снотворное и после него забылась на несколько часов тяжелым нездоровым сном, полным кошмаров. Ей снилось, что Симуса арестовали, что его судят, что эта чертовка Этель дает против него показания. Как-то давно Рут работала в адвокатской конторе и ей было хорошо известно, какие обвинения могут быть выдвинуты против Симуса.
Но слушая новости, она поняла, что ко всем этим обвинениям может прибавится еще одно: убийство. У нее задрожали руки, она поставила чашку с чаем.
Отодвинув кресло, она встала из-за стола и прошла в спальню. Симус уже проснулся. Он покачал головой и провел рукой по лицу — его обычный жест, который всегда действовал Рут на нервы.
«Ты убил ее! — закричала она. — Как же я могу тебе помочь, если ты не говоришь мне правды!»
«Ты о чем?»
Рут включила радио. Диктор рассказывал подробности о том, как и где было найдено тело Этель. «Ты столько лет брал девочек на пикник в Моррисон-Стэйт парк, — кричала она. — Ты знаешь эти места, как свои пять пальцев. Может теперь ты мне все выложишь? Это ты ее зарезал?»
Через час, обессилев от скандала, Симус отправился в бар. Итак, тело Этель найдено. Он знал, что полиция придет за ним.
Вчера Брайен, бармен дневной смены, работал и вечером. Чтобы продемонстрировать Симусу свое неудовольствие по этому поводу, он оставил барную стойку грязной и липкой. Парень-вьетнамец, нанятый для работы на кухне, уже старался вовсю. Он был прилежным работником. «Вы уверены, что вам следовало сегодня приходить? — спросил он Симуса. — Вы неважно выглядите».
Симус вспомнил наставления Рут: «Скажи, что у тебя грипп. Ты всегда на работе. Они поверят, что ты болел вчера и на выходные. Они должны думать, что субботу и воскресение ты вообще безвылазно просидел дома. Ты разговаривал с кем-нибудь? Кто-нибудь тебя заметил? Та соседка сверху непременно выложит, что видела тебя пару раз на той неделе».
«Проклятая инфекция все не отпускает, — промямлил он. — Вчера было плохо, и все выходные проболел».
Рут позвонила в десять часов. Он, как ребенок, выслушал ее и повторил слово в слово все, что она ему сказала.
Он открыл бар в одиннадцать. В полдень начали заглядывать те немногие старые клиенты, которые еще не оставили его. «Симус, — прокричал один из них, и его веселое лицо расплылось в улыбке. — Печальные новости об Этель, но это ж просто подарок для тебя: ты теперь свободен от алиментов. С тебя причитается!»
В два часа, сразу после довольно оживленного ланча, когда бар почти опустел, появились двое. Один — лет пятидесяти с небольшим, плотный, румяный, у которого на лбу большими буквами было написано коп, и его спутник, стройный латиноамериканец лет около тридцати. Они представились, как детективы О'Брайен и Гомес с двадцатого участка.
«Мистер Ламбстон, — тихо начал О'Брайен, — Вы в курсе, что ваша бывшая жена Этель Ламбстон стала жертвой убийства и была найдена в Моррисон-Стэйт парке?»
Симус впился руками в край барной стойки так, что у него побелели костяшки пальцев. Не будучи в состоянии говорить, он только кивнул головой.
«Не угодно ли вам пройти с нами в участок? — спросил детектив О'Брайен. Он прокашлялся, прочищая горло. — Нам с вами надо бы кое-что прояснить».
* * *
После того, как Симус покинул бар, Рут набрала номер квартиры Этель. Трубку подняли, но никто не отвечал. Наконец она сказала: «Я бы хотела поговорить с племянником Этель Ламбстон Дугласом Брауном. Это Рут Ламбстон».
«Что вам надо?» — это был голос племянника, Рут узнала его.
«Мы должны увидеться. Я сейчас подъеду».
Через десять минут такси остановилось у квартиры Этель. Выйдя из машины и сунув водителю деньги, Рут подняла голову и взглянула наверх. Штора на четвертом этаже шевельнулась. Соседка не теряла бдительности.
Дуглас Браун ждал ее. Он открыл дверь и отступил, впуская Рут в квартиру. Там по-прежнему было на удивление чисто, хотя Рут и заметила тонкий слой пыли на столе. В Нью-Йорке приходится вытирать пыль каждый день.
Мысли одна за другой проносились в голове Рут, но она стояла посреди комнаты, не соображая, с чего начать в такой ситуации. От ее взгляда не укрылось, что на племяннике был дорогой махровый халат, из-под которого выглядывала шелковая пижама. Он выглядел, как человек, который здорово перебрал накануне. Его лицо можно было бы назвать красивым, будь в нем побольше мужественности. Но у Рут он вызывал ассоциацию с человечком, которых дети лепят из песка, человечком, лицо которого размыли ветер и прибой.
«Что вы хотите?» — резко спросил он.
«Я не буду тратить твое и свое время на соболезнования. Я хочу только, чтобы ты мне отдал письмо Симуса, а это положил на место». Она протянула ему незаклеенный конверт. Дуглас открыл его. В нем лежал чек, датированный пятым апреля.
«На что вы хотите меня толкнуть?»
«Я ни на что тебя не толкаю. Просто хочу поменять. Ты мне возвращаешь письмо, которое Симус написал Этель, и все становится на свои места. В среду Симус приходил сюда для того, чтобы принести алименты, но Этель не было дома, и он вернулся в четверг. Он переживал, что письмо может потеряться, ведь он не засунул его как следует в почтовый ящик. Твоя тетя постоянно пугала его судом в случае задержки денег».
«А почему я должен это делать?»
«Почему? Потому что, когда в прошлом году Симус спрашивал у Этель, кому она собирается оставить все деньги в случае смерти, она ответила, что у нее нет выбора — ты ее единственный родственник. Но на прошлой неделе Этель рассказала Симусу, как ты ее обкрадываешь и о том, что она собирается изменить завещание. Вот почему».
Рут увидела, как сильно побледнел Дуглас.
«Вы лжете».
«Я? — переспросила Рут. — Да я даю тебе шанс. А ты дашь шанс Симусу. Мы помалкиваем о том, что ты — воришка, а ты помалкиваешь о письме».
Дуглас испытал невольное восхищение к женщине с тонким волевым ртом, стоящей перед ним, прижав к себе сумочку, в просторном демисезонном пальто, практичных туфлях и в очках без оправы, которые увеличивали ее водянисто-голубые глаза. Он понял, что она не блефует.
Племянник указал глазами на потолок. «Вы забыли, что эта сорока сверху рассказывает всем и каждому, кому не лень ее слушать, про ту ссору Симуса и Этель, которая была за день до того, как тетушка не явилась на все свои встречи».
«Я говорила с этой женщиной. Она не могла расслышать ни единого слова. А что касается криков, то Симус вообще имеет привычку говорить громко, а Этель вопит все время, как только открывает рот».
«Похоже, что вы все продумали, — сказал ей Дуг. — Я отдам вам письмо». Он направился в спальню.
Рут, стараясь ступать бесшумно, подошла к столу. Кроме стопки почты она заметила еще красную с золотым рукоятку ножа, о котором говорил Симус. В мгновение ока нож уже был в ее сумочке. Он был липким, или ей только это показалось?
Дуглас Браун вышел из спальни, держа в руке письмо Симуса. Рут взглянула на него и засунула поглубже в кармашек сумки. Уходя, она протянула руку: «Я сожалею о смерти вашей тетушки, мистер Браун, — сказала она. — Симус просил меня передать вам его соболезнования. Неважно, что между ними было, но когда-то они любили друг друга. Это время останется у него в памяти».
«Другими словами, — холодно сказал Дуглас, — это официальная причина вашего прихода на тот случай, если полиция будет интересоваться».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34