https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/100/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

А усомнившись, задашь себе вопрос: для чего он солгал? Каким, по-твоему, будет первый вариант ответа? И чего в результате достигнет убийца?
— М-да, Марк, это ты перемудрил, — вынес заключение Прошка, дожевывая бутерброд. — Я согласен с Варькой: убийца не станет так светиться.
— Может, это не убийца? — предположил Леша.
— Что — не убийца? Убил не убийца?
Леша попросту не заметил Прошкиной шутки.
— Настроил Веронику против Варьки. Кто-то убил, а кто-то воспользовался этим в своих корыстных целях.
— Нужно быть на редкость хладнокровной бестией, чтобы, завидев свеженький труп, тут же радостно сплести интрижку с целью поправить свое финансовое положение, — хмыкнула я.
— Но тогда почему Вероника до сих пор тебе не позвонила?
— Вот заладил: почему да почему! Откуда я знаю? Может, потрясение оказалось слишком сильным, может, воспитание не позволяет ей звонить после одиннадцати вечера, может, неполадки на телефонной линии… Черт!
От моего вопля Прошка подпрыгнул и поперхнулся чаем.
— В чем… кха-кха… дело? — гневно поинтересовался он сквозь кашель.
— Телефон! Мне же должен был позвонить Полевичек!
— Какой еще Полевичек? — спросил Марк, от души треснув кашляющего Прошку по спине, и тем самым переключив негодование пострадавшего на себя.
— Оперативник! Я не успела вам рассказать… По моей просьбе он вызвался проверить, нет ли Вероники у кого-нибудь из этой шайки… — Что ты несешь? Какая шайка?
— Вся та же! Тамара с Сашей, Сурен, Рома и Евгений. Я предположила, что Вероника, остынув после длительной прогулки, могла поехать к кому-нибудь из них. Полевичек связался с милицейскими участками соответствующих районов и попросил выслать наряды по адресам этих голубчиков. Вероники ни в одной из интересующих нас квартир не оказалось. Однако ни Романа, ни Евгения милиция дома не застала. Полевичек обещал позвонить мне, когда они вернутся домой, вдруг Вероника у кого-нибудь из них. И не позвонил. Стало быть, не исключено, что у меня неполадки с телефоном… Подождите, я сейчас!
Выбравшись из кресла, я протиснулась между Прошкой и холодильником и ринулась в спальню, где стоял телефонный аппарат. Полевичек немедленно узнал меня по голосу, не успела я себя назвать.
— Извините, Варвара Андреевна, я уезжал по вызову, а потом не решился вас беспокоить.
— Значит, вы не звонили? — Я даже не пыталась скрыть разочарования. — А я-то надеялась, что виноват телефон и Вероника просто не дозвонилась… Ну как, ваши коллеги дождались прибытия Романа и Евгения? Никто не пустился в бега?
Полевичек вздохнул.
— Это слишком упростило бы нашу задачу. Нет, кроме вашей кузины, все на месте.
— Только, ради бога, не делайте поспешных выводов, — заволновалась я. Вероника из тех барышень, что бледнеют до синевы при одном упоминании о насилии. Я не поверю, что она убийца, даже если вы представите железные доказательства невиновности остальных. Легче допустить, что Людмила сама себя задушила… Полевичек хмыкнул.
— Вам не кажется, что речь защиты несколько преждевременна? Обвинения Веронике Шеповаловой никто пока не предъявлял. Хотя найти ее, конечно, не мешало бы. Кстати, кроме вас, у нее в Москве нет родственников?
— Есть. Тетка с материнской стороны и двоюродные братья, теткины сыновья. Но последний раз Вероника виделась с ними еще ребенком. Она не помнит ни их адреса, ни фамилии тетки по мужу.
— Вот как? А нет ли у нее знакомых, которые могли бы ей напомнить о родственниках? Знаете — друзья детства, одноклассники… — Нет. Вероника выросла в глубинке, там же пошла в школу, так что одноклассники с ее теткой точно не знакомы. Но если вам нужна эта дама, я попробую созвониться с отцом. Они когда-то давно общались, и, возможно, он помнит ее фамилию. Или хотя бы имя-отчество. Вы сумеете отыскать ее, зная имя, отчество и девичью фамилию?
Полевичек снова вздохнул.
— Наверное. Но лучше бы все-таки не девичью. А еще лучше — адрес, хотя бы старый. В общем, попробуйте узнать, что можно. В котором часу мы с вами сегодня встретимся? И где?
— Наверное, вечером. Часов в шесть устроит? Вам же нужно отоспаться после дежурства. Лучше всего встретиться у меня: тогда я не буду дергаться, думая, что Вероника придет ко мне в мое отсутствие.
— Хорошо. Адрес у меня есть, назовите только номер подъезда, этаж и код.
— Подъезд последний,третий. Этаж четвертый. Кодовый замок давно сломан. Буду ждать вас. До встречи.
Закончив разговор с оперативником, я позвонила в Канаду. Услышав мой вопрос, папа слегка удивился.
— Сколько сейчас в Москве — пять утра? И ты звонишь в такой час, чтобы поговорить о Вероникиной тетке? Что за срочность?
— Я всю ночь проработала и теперь, наверное, просплю до полудня. Ты же не хочешь, чтобы я подняла тебя звонком среди вашей ночи?
— Да уж, не жажду. Но ты могла бы отложить разговор на денек-другой.
— Не могу. Через неделю я уезжаю в отпуск, а дел, как всегда, выше крыши. Закручусь и забуду. А Вероника давно хотела навестить тетку. Я все обещала с тобой созвониться, да руки не доходили.
— Ой, Варвара, темнишь ты что-то! Ну да ладно. Тетку зовут Валерия Павловна. Фамилия… погоди… смешная такая фамилия… Ах да, Пищик! Точный адрес я не помню, но хорошо помню дом зрительно. Поселок «Сокол» знаешь?
— Да.
— Если идти по улице Алабяна, то сразу за поселком стоит серый дом сталинской постройки. Войдешь в ближайшую арку, первый подъезд налево. Этаж, если не ошибаюсь, одиннадцатый. Квартира в правом углу площадки. Записала?
— Да. Спасибо, папа. Ладно, пойду-ка я спать — глаза закрываются.
— Знаешь, что сказала бы тебе на это мама?
— Угу. Ужасный режим. Подорванное здоровье. Загубленная жизнь. Ни семьи, ни детей. Ни кола ни двора. Отвратительный характер.
Папа засмеялся.
— Вот-вот! Поразмысли об этом на досуге. Счастливо!
— И тебе тоже.
Я повесила трубку, вернулась на кухню и мрачно объявила:
— Телефон работает.
— Да ну? — удивился Прошка. — А мы-то ломаем голову, с кем это ты там разговариваешь!
— С вас станется, — буркнула я. — Лучше бы ломали голову над загадкой местопребывания Вероники.
Прошка широко зевнул.
— Какой смысл? Если ее нет ни у кого из знакомых, мы все равно ничего толкового не придумаем. Разойдемся-ка лучше спать.
— Я не могу. Если с Вероникой что-нибудь случилось… — Брось, Варвара! Черные мысли притягивают беду. Думай, что твоя подопечная нашла приют у какой-нибудь добросердечной старушенции. А завтра позвонит, и все разъяснится. От того, что ты всю ночь простоишь на ушах, никому лучше не станет.
Я попыталась спорить, но Леша и Марк его поддержали. И уже через десять минут я, вопреки своим опасениям, спала как убитая.
Глава 8
Вероника не позвонила ни утром, ни днем. Мы вчетвером слонялись по квартире, вяло грызлись и строили догадки. Когда Леша предположил, что Вероника прячется дома у покойной Людмилы, я не выдержала:
— Все! Хватит! Прекратите действовать мне на нервы и займитесь чем-нибудь полезным.
— Чем это? — подозрительно поинтересовался Прошка, очевидно, испугавшись, что я хочу использовать его в качестве домработницы.
— Не знаю. Чем-нибудь. Поезжайте на курсы, поговорите с коллегами Вероники. Может, она с кем-нибудь из них созвонилась.
— Какие курсы в воскресенье?
— Какие угодно. В наш коммерческий век с религиозными предрассудками никто не считается.
— Ты знаешь адрес? — спросил Марк.
— Нет, но могу позвонить и узнать.
— Действуй, — разрешил он.
Я позвонила на курсы, поговорила с секретаршей и узнала, что никаких сведений о Веронике к ней сегодня не поступало, что по воскресеньям во второй половине дня занимается аж шесть групп, записала адрес и вручила его Марку.
— Если вы хотите кого-нибудь там застать, отправляйтесь немедленно. По ночам они наверняка не преподают, даже в наш коммерческий век.
— Да, давайте-давайте, поторапливайтесь, — поддакнул Прошка.
— Что значит — поторапливайтесь? — осведомился Марк. — Ты едешь с нами.
— А вот и нет! Я остаюсь присматривать за Варварой. Или вы забыли, что случилось в прошлый раз, когда мы на минутку оставили ее наедине с ментом? Вот увидите: мы и глазом моргнуть не успеем, как она спутается с этим… как его… Полевичеком — дай только шанс.
— А ну, выметайся из моего дома сию минуту! — разъярилась я. — И попробуй еще хоть раз заикнуться, что я путаюсь с ментами, — убью!
— Ага! — возликовал Прошка. — Видели, как она взбеленилась! Значит, я угадал, она и впрямь собралась завести шашни с этим фараоном.
Конечно, я понимала, что он злит меня нарочно, — таков его излюбленный способ снять напряжение, но сносить столь гнусные поклепы — выше моих сил. Я схватила первое, что попалось под руку (мокрую тряпку для вытирания со стола), и швырнула в его довольную рожу.
— Вон отсюда! И не смей больше переступать мой порог!
— Блаженны изгнанные правды ради! — вещал Прошка, благоразумно отступая к двери. — Марк, подтверди, я прав? Правда ведь у Варвары бзик на почве милиционеров? Стоит ей увидеть корочки со штампом МВД, и на нее нападает жуткая нимфомания… Ой-ой-ой-ой! Уберите от меня эту фурию!
Используя тряпку вместо хлыста, я выгнала подлого клеветника из квартиры и напоследок еще дала пинка. Марк и Леша удалились самостоятельно.
— Между прочим, — тихонько сказал мне Марк напоследок, — ты, действительно, будь поосторожнее с этим Полевичеком. Не забывай, ты у него в списке подозреваемых.
* * *
Полевичек пришел ровно в шесть. Раздался звонок в дверь, я посмотрела на часы и хмыкнула: часовая и минутная стрелки делили циферблат на два полукруга, а секундная как раз миновала цифру двенадцать. Лично я горжусь своей пунктуальностью, но такая точность мне и не снилась. Не иначе как мой гость дежурил на лестничной клетке с хронометром в руках.
— Здравствуйте, Михаил Ильич, спасибо, что пришли, — приветствовала я оперативника. — Не возражаете, если мы с вами побеседуем на кухне? Стены, точнее, одна из стен моей гостиной имеет уши.
Проводив гостя на кухню, я предложила ему чаю и начала накрывать на стол, попутно ябедничая на соседку Софочку, которая питала к моей скромной персоне столь пламенный интерес, что целыми днями несла вахту у дверного глазка в ожидании моих посетителей и не брезговала подслушивать наши разговоры, прикладывая к стене банку, а к банке — ухо. Полевичек слушал меня с выражением сочувствия на лице, в надлежащих местах качал головой и подкреплял мимику приличествующими случаю междометиями. Когда вазочка с вареньем и тарелка с баранками были выставлены на стол, а чай разлит по кружкам, он позволил себе заговорить о деле, ради которого приехал.
— Вы так и не получили весточки от кузины, Варвара Андреевна?
Я покачала головой. Должно быть, моя физиономия в точности отразила мои чувства, потому что Полевичек сразу оставил официальный тон.
— Ну-ну, не стоит падать духом. В Москве ежедневно пропадают десятки людей — и большинство из них благополучно возвращается. Расскажите мне, что заставляет вас думать, будто она попала в беду.
У меня было достаточно времени до прихода оперативника, чтобы решить, какую часть правды ему следует знать. С одной стороны, рассказ мой должен быть достаточно полным, иначе он не проникнется серьезностью положения. С другой стороны, болтать о швейцарских миллионах нельзя ни в коем случае. Стражи закона любят деньги ничуть не меньше остальных российских граждан, а возможностей добраться до швейцарского сейфа у них, пожалуй, побольше. Поэтому в истории, которую я изложила Полевичеку, имелась одна маленькая неточность: по моим словам, Вероника, съездив в Цюрих, забрала оттуда все деньги. Зато в остальных отношениях моя откровенность заслуживала похвалы. Я рассказала даже о своем вынужденном падении с лестницы и поруганном «запорожце», хотя сначала собиралась опустить эти подробности, поскольку не хотела переключать внимание милиции на себя.
Михаил Ильич, в отличие от Дуболома, слушал меня внимательно, на полуслове не обрывал, недоверия не демонстрировал. На протяжении всего моего монолога он не подал ни единой реплики и, когда я закончила, заговорил не сразу.
— Мне и в голову не приходило, что Вероника Шеповалова — гражданка Соединенных Штатов, — сказал он задумчиво. — Почему же никто из вас об этом не упомянул?
— Потому что нас об этом не спрашивали, надо полагать. — Я собиралась присовокупить к этому едкое замечание в адрес Дуболома, но тут до меня дошло, что еще означают слова Полевичека:
— Вы хотите сказать, что не нашли ее документы?
— Кое-какие нашли. Свидетельство о рождении, аттестат зрелости… Все наше, советское. И ничего, что указывало бы на американское гражданство.
На меня напала противная слабость. До сих пор я надеялась, что исчезновение Вероники — случайность. Девушка, не в силах вынести ужасную картину, побежала куда глаза глядят, а потом произошло нечто, помешавшее ей вернуться. Но девушка, перепуганная насмерть, вряд ли предусмотрительно захватит с собой документы. Теперь милиция наверняка воспримет ее бегство, как признание вины, ведь именно Вероника обнаружила тело, а значит, имела прекрасную возможность сначала задушить Людмилу, а потом поднять тревогу. Но это еще не самое страшное. Милиция подозревала бы Веронику в любом случае убеги она хоть в чем мать родила. Для меня же исчезновение документов имело куда более зловещий смысл. Я помнила, какое лицо было у кузины, когда я видела ее в последний раз, и ничто бы не заставило меня поверить, будто через две минуты она деловито укладывала в сумочку паспорт. Нет, кто-то другой позаботился о том, чтобы она взяла документы. Этот некто руководил ее бегством и, возможно, направил ее туда, где она находится до сих пор.
И до сих пор со мной не связалась… Неужели Лешина догадка верна, и кто-то действительно оговорил меня перед Вероникой? Но когда? С того мгновения, как я увидела кузину у окна в спальне, и до того, как ее хватились, прошло не больше пяти минут. И за это время зловещий некто незаметно вывел Веронику комнаты, полной людей, оклеветал меня, убедил ее скрыться, дал инструкции, сунул в руки сумочку с документами, проводил до двери и незаметно же вернулся в спальню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35


А-П

П-Я