Человек не сделал еще логических выводов из новых основ современной
государственной жизни. Переживаемое сейчас время - время коренной и глубокой
демократизации государственного строя - правда, еще не установившейся, но уже
мощно влияющей на формы этого строя, неизбежно должно поставить, но еще не
поставило, коренное изменение положения науки и ученых в государственном строе.
Значение народных масс и их интересов, не только в политическом, но и в
социальном их отражении, резко меняет интересы государства. Старое "Raison
d'état" и цели существования государства основанные на исторически сложившихся
интересах династий и связанных с ними классов и группировок, быстро заменяются
новым пониманием государства. Значение династий на наших глазах быстро отходит в
область преданий. Выступает новая идея, неизбежно, рано ли, поздно ли, но в
государственно-реальное время побеждающая - идея о государственном объединении
усилий человечества.67 Она может иметь место только при широком использовании
средств природы на благо государства, по существу - народных масс. Это возможно
только при коренном изменении положения науки и ученых в государственном строе.
В сущности это государственное проявление перехода биосферы в ноосферу. Как уже
не раз указывалось, этот развившийся на наших глазах природный процесс
неотвратим и неизбежен. И можно ли сомневаться, что современное положение науки
и ученых в государстве есть преходящее явление. Надо считаться с быстрым его
изменением.
67. Но сейчас этого нет. И это сказывается особенно ярко на количестве
государственных средств, которые тратятся на чисто научные потребности, не
имеющие военного - завоевательного или оборонительного - значения, не связанные
с промышленностью, с земледелием, с торговлей, с путями сообщений, с интересами
здоровья и образования населения. До сих пор ни одно государство -
систематически и планомерно - не затрачивает значительных государственных
средств на разрешение больших научных теоретических проблем, на задачи, далекие
от современной жизни, для ее будущего, в масштабе государственных потребностей,
очень часто ошибочно за них считаемых.68
Еще не вошло в общее сознание, что человечество может чрезвычайно расширить свою
силу и влияние в биосфере - создать для ближайших поколений сознательной
государственной научной работой неизмеримо лучшие условия жизни. Такое новое
направление государственной деятельности, задача государства, как формы новых
мощных научных исканий, мне представляется неизбежным следствием, уже в
ближайшем будущем из переживаемого нами исторического момента, превращения
биосферы в ноосферу. Это - неотвратимый геологический процесс. Я вернусь еще к
этому.
Уже теперь мы видим его приближение. Фактически явлениями жизни наука все больше
стихийно внедряется в государственные мероприятия и для пользы дела, но без
ясно, сознательно продуманного плана, занимает все более и более ведущее
положение.
Такое состояние дел, очевидно, преходящее - неустойчиво, с точки зрения
государственного строя и, что важнее, организованности ноосферы.
По своей инициативе ученые все больше и больше, исходя из такой обстановки,
используют для роста научного знания государственные средства, сознательно
государственными деятелями для этого не предназначенные. Они получают этим путем
все растущую возможность развития науки благодаря все увеличивающемуся признанию
ее прикладного значения, для развития, не могущего иначе быть достигнутого,
техники. В этом отношении ХХ век совершил огромный сдвиг вперед, значение и сила
которого еще не поняты и не выявлены.
Но требования науки не сформулированы, конкретно их неизбежность и польза для
человечества не осознаны; они не получили выражения в социальной и
государственной структуре. Нет выработанных государственных форм, позволяющих
быстро и удобно решать междугосударственные вопросы, какими неизбежно является
большинство вопросов создания ноосферы в их бюджетном или финансовом выражении.
В бюджетах отдельных государств такого рода вопросы в слабом развитии могут
подыматься и подымаются в государственных ассигнованиях на потребности академий,
где такие ассигнования есть, и в государственных фондах помощи научной работе,
где такие фонды существуют. В общем, они ничтожны по сравнению с предстоящими
задачами. Это касается одинаково и капиталистических стран и нашего
социалистического государства, если выразить расходы в единой золотой валюте.
68. Однако мы, мне кажется, сейчас находимся на переломе. Государственное
значение науки, как творческой силы, как основного элемента, ничем не заменимого
в создании народного богатства, как реальной возможности быстрого и массового
его создания уже проникло в общее сознание; с этого пути, очевидно, человечество
не сможет уже сойти, так как реально наука есть максимальная сила создания
ноосферы.
Стихийно, как проявление естественного процесса, создание ноосферы в ее полном
проявлении будет осуществлено; рано ли, поздно ли оно станет целью
государственной политики и социального строя. Это - процесс, корнями своими
уходящий в глубь геологического времени, как это видно по эволюционному процессу
создания мозга Homo sapiens (§ 10). Мощный процесс, совершающийся в биосфере в
длительности геологического времени, тесно связанный с энергетическими
проявлениями эволюции организмов, не может быть сдвинут в своем течении силами,
проявляющимися в кадрах времени исторического.
Старые мечты и настроения мыслителей, пытавшихся в большинстве случаев изложить
их в форме художественного воссоздания будущего, утопий - вылить свои, иногда
точные научные мысли, в форму научных социализма и анархизма, - всегда частью
наукой схваченные, - как будто близятся к реальному, в известной мере,
осуществлению.
Происходит большой своеобразный сдвиг в социальной идеологии нашего времени,
который недостаточно обращает на себя внимание и недостаточно учитывается, так
как неясно сознается ранее указанный геологический генезис научной мысли и ее,
созданное эволюционным процессом основание. Не сознается, что научная мысль есть
огромное, неиз...69
С конца XVIII в., когда в европейско-американской цивилизации ослабела сила
церквей, в эпоху философии просвещения и позже открылся путь более свободному
философскому мышлению; в научной мысли стала преобладать философская струя, с
одной стороны, мало отделимая или неотделимая от современной ей науки (философия
просвещения, формы лейбницианства, материализма, сенсуализма, кантианства и
т.д.), а с другой - разнообразные проявления христианских философий и
идеалистических философских систем - берклианства, немецкого идеализма
после-кантова времени, мистических исканий, которые входили временами в резкое
столкновение с достижениями науки и не считали себя ими связанными, даже в
областях научного знания.
Иллюзия и вера в примат философии над религией и над наукой стали ясными и
господствующими. Они могли по отношению к науке пустить глубокие корни, так как
часто трудно бывает отличить общеобязательное ядро научных построений от той
части науки, которая является в сущности условной, преходящей, логически
равноценной философским или религиозным объяснениям области научного знания.
Это могло и может и сейчас иметь место прежде всего потому, что логика научного
знания, естествознания в частности, до сих пор находится в запущенном и
критически не продуманном, не изученном состоянии.70
69. Наше внимание, конечно, сейчас должно быть обращено не на художественные,
утопические картины будущего социального строя, а только на научную обработку
социального будущего, хотя бы в художественной форме.
Здесь мы можем оставить в стороне анархические построения будущего, не нашедшие
пока ни жизненно важных проявлений, ни крупных умов, достаточно глубоко и
по-новому выявивших связанную с такой формой социальной жизни научно допустимую
и отличную от социализма жизненно возможную социальную структуру.
Оба течения социальной мысли правильно оценили могучую и неотвратимую силу науки
для правильного социального устройства, [дающего] максимум счастья и полное
удовлетворение основных материальных потребностей человечества. В научной работе
человечества как целого и там, и здесь признавалось то средство, которое могло
дать смысл и цель существованию человека и избавить его от ненужных страданий -
элементарных страданий - голода, нищеты, убийств в войне, болезней - здесь, на
Земле. В этом смысле и то и другое течение мысли, исходило ли оно из научных или
философских построений, вполне отвечает представлениям о ноосфере как фазе
истории нашей планеты, которая здесь на научных данных эмпирически утверждается.
Вера в силу науки неуклонно охватывала мысль людей Возрождения, но она нашла в
первых же апостолах социализма и анархизма - у Сен-Симона [1760-1825] и Годвина
[1756-1836] - крупных и глубоких творческих выразителей.
Реальное значение эти искания получили в середине XIX века, в работах крупных
ученых и политиков - Карла Маркса [1818-1883] и Энгельса [1820-1895] и в тех
последствиях, какие они вызвали в социально-государственной победе социализма -
в форме большевизма в России и в частях Китая и Монголии.
К. Маркс, крупный научный исследователь и самостоятельно мыслящий гегельянец,
признавал огромное значение науки в будущем, имеющем наступить социалистическом
строе; в то же самое время он не отделял науку от философии и считал, что
правильное их выражение не может друг другу противоречить. Это было в то время -
почти 100 лет назад - вполне понятно.
К. Маркс и [Ф.] Энгельс жили философией, ею обусловливалась вся их сознательная
жизнь, под ее влиянием строился их духовный облик. Почти никто в их время не мог
предвидеть, что они, современники видимого небывалого расцвета и влияния
идеалистической германской философии, современники Гегеля, Шеллинга, Фихте, жили
в действительности в эпоху ее глубокого заката и зарождения нового мирового
течения, гораздо более глубокого и по своим корням и по своей мощности -
расцвета точных наук и естествознания XIX века. В связи с этим действительность
не оправдала его [Маркса] и Энгельса представлений - примат науки над
философскими конструкциями в ХХ веке не может сейчас возбуждать сомнений. Но в
действительности научная основа работы Маркса и Энгельса независима от той формы
- пережитка 1840-х годов, в которую они ее - люди своего века - облекли. Жизнь
берет свое и с ней спорить бесполезно.
В действительности значение науки как основы социального переустройства в
социальном строе будущего выведено Марксом не из философских представлений, но в
результате научного анализа экономических явлений. Маркс и Энгельс правы в том,
что они реально положили основы "научного" (не философского) социализма, так как
путем глубокого научного исследования экономических явлений, они, главным
образом К.Маркс, выявили глубочайшее социальное значение научной мысли, которая
философски интуитивно выявлялась из предшествующих исканий "утопического
социализма".
В этом отношении то понятие ноосферы, которое вытекает из биогеохимических
представлений, находится в полном созвучии с основой идеей, проникающей "научный
социализм". Я вернусь к этому в дальнейшем.
Широкое распространение социалистических идей и охват ими носителей власти, их
влияние и в ряде крупных капиталистических демократий создали удобные формы для
признания значения научной работы, как создания народного богатства.
Новые формы государственной жизни создаются реально. Они характеризуются все
большим вхождением в них глубоких элементов социалистических государственных
структур. Государственная планировка научной работы в прикладных государственных
целях является одним из этих проявлений.
Но с поднятием значения науки в государственной жизни неизбежно в конце концов и
другое изменение в конструкции государства - усиление его демократической
основы. Ибо наука по сути дела глубоко демократична. В ней несть ни эллина, ни
иудея.71
Едва ли можно думать, чтобы при таком примате науки народные массы могли -
надолго и всюду - потерять то значение, которое они приобретают в современных
демократиях. Процесс демократизации государственной власти - при вселенскости
науки - в ноосфере есть процесс стихийный.
Конечно, процесс может длиться поколениями. Одно, два поколения в истории
человечества, создающего ноосферу, в результате геологической истории -
геологический миг.
70. Сознание основного значения науки для "блага человечества", ее огромной силы
и для зла, и для добра, медленно и неуклонно изменяют научную среду.
Уже в утопиях - даже старых утопиях эллинов - у Платона, государственная власть
представлялась в руках ученых - мысль, которая ярко проявлялась в большей или
меньшей степени в подавляющем числе утопий.72
Но реально уже наблюдаемое увеличение государственного значения ученых
чрезвычайно сильно отражается на их научной организации и меняет общественное
мнение научной среды.
Старое, характерное для XVI-XVII, отчасти XVIII столетий - эпохи мелких
государств Западной Европы и господства единого ученого языка -
внегосударственное единение ученых и писателей, игравшее большую роль в этом
веке, потеряло значение в XIX-XX вв., когда рост государств и рост науки вызвал
пробуждение и давление национального и государственного патриотизма. Ученые всех
стран приняли в этом движении большую, часто ведущую роль, так как реальные
интересы науки - общечеловеческие - поблекли или отступили на второе место перед
велениями социального или государственного патриотизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17