Сан-Пауло не стал представлять их, и я не настаивал.
Почему-то мне не захотелось садиться – по крайней мере за этот стол. Можете говорить, что я человек слишком мнительный, но уж слишком он мне напомнил паучью сеть. А самому к ней приклеиться – нет уж, старина Майкл любит развлечения, но не такие.
Поэтому я ограничился небольшим креслом, которое стояло поодаль. Франсуаз уселась рядом, с таким важным видом, словно ее сюда звали.
– Видите ли, мистер Амбрустер, – заговорил один из четверых, сидевших вокруг стола, – думаю, вы знаете, что скоро в нашем городе будет большой праздник.
Я кивнул.
Мне также было известно: единственное празднество, которое позволяли себе раз в год местные скупердяи-ремесленники, проходило именно сегодня и длилось только один день.
– Здесь будет ярмарка, – продолжал сановник, – народное гулянье и торжественный парад. В последний момент произошла накладка. Петарды для фейерверка, которые мы заказали у лучших гномьих мастеров, задержались в пути.
– Останься мы без фейерверка, – взял слово второй сановник, – и все подумают, будто мы слишком зависим от гномов. Сурабая гордится своей независимостью. Поэтому, когда мы узнали о вашем приезде…
Сан-Пауло наклонился надо мной, протягивая лист бумаги.
– Вот список того, что нам необходимо, – сказал он. – Как видите, некоторые составляющие достаточно редки. Мы не будем спрашивать у вас, где вы станете их искать. Разумеется, все будет оплачено.
Я пробежал глазами по строчкам.
– У вас есть мастер, чтобы сообразить сам фейерверк? – спросил я. – Я этим не занимаюсь – могу только раздобыть порошки.
Это была очень важная реплика. Мало кому известно, что на самом деле я довольно неплохо разбираюсь в петардах. Но если бы я умел это делать, то обязательно понял бы – ребята собираются устраивать не фейерверк, а небольшую бомбочку.
Этак на городской квартал.
А стоило мне это понять, как они нашли бы для меня новую работу. Например, удобрения для своего чахлого садика. Может, он и чахнет-то от избытка таких удобрений.
Вот почему крайне важно для меня было ничего не понимать в фейерверках.
– У нас есть мастер, – сказал Сан-Пауло.
Я встал, стараясь не кинуться наутек сразу же.
– Ну что же, – сказал я. – Я набросал вам тут небольшую смету. Большинство ингредиентов стоит дешевле, но раз сроки поджимают, мне придется доплачивать торговцам.
Сан-Пауло взглянул на мои заметки.
– Это нас устраивает, – сказал он.
– Тогда, – я развел руками, – целоваться на прощание не станем, верно?
Шаги, раздавшиеся в коридоре, были слишком гулкими, чтобы предвещать что-то хорошее. Двери растворились, и на пороге появился человек. Он сделал знак Сан-Пауло приблизиться и прошептал тому на ухо несколько слов.
На всякий случай я снова сел.
Сан-Пауло кивнул, потом еще раз. Затем подошел ко мне.
– Мне очень жаль, мистер Амбрустер, – сказал он. Черт возьми – в его голосе действительно звучало сожаление. – Но наши планы изменились. – Он вынул из ножен узкий меч и упер его острие мне в горло. – Вам и вашей спутнице придется остаться.
Я скосил глаза – мне отчего-то не хотелось двигать шеей. Может быть, из-за приставленного к ней клинка. Я увидел, что один из стражников направил меч в грудь Франсуаз.
– Что происходит, Майкл? – спросила девушка.
– Видишь ли, конфетка, – протянул я, – большинство из этих порошков можно купить на городском рынке. Но два встречаются очень редко.
Я хмыкнул:
– Боюсь, что оба лежали в моем поясе.
– Как видите, нам больше не нужны ваши услуги, мистер Амбрустер, – произнес Сан-Пауло. – Пусть вас утешит мысль о том, что вы умерли ради великой цели.

6

Его слова как-то мне не понравились. Мне захотелось возразить, что после смерти мне будет не до утешительных мыслей. Но потом я решил, что гораздо лучше попросту ему врезать.
Теперь я обращусь к нашим самым юным читателям. Дети. Никогда не тычьте острыми предметами в того, кто сидит на стуле, если его ноги не блокированы столом.
Я опрокинулся на спину – это больно, если не подложить пару подушек. Но гораздо лучше, чем получить дырку в шее. Падая, я ударил Сан-Пауло ногой по пальцам.
Тот выронил меч.
Конечно, оставалась еще Франсуаз. В справочнике для благородных героев сказано: «Никогда не идите на риск, если Главный злодей тычет ножом в Прекрасную даму».
У меня есть подозрение, что именно из-за таких справочников в мире и происходят все пакости.
К счастью, в юности я изучал кое-что поинтересней. К тому же Франсуаз, хотя она и ничего на мордочку, но вот назвать ее дамой язык не повернулся бы даже у хогоблина.
Поэтому я счел, что она и сама справится.
Я вскочил – не слишком резво, надо признаться. Но сложно, знаете ли, скакать кузнечиком, если только что приземлился спиной об пол. Настало время делать то, что я умею лучше всего – ноги.
Я отпихнул в сторону охранника – тот вдруг вознамерился посмотреть, что находится у меня внутри, и даже замахнулся мечом. Он покатился по полу, а я бросился к окну.
Далеко не все из моих игрушек пропали вместе с поясом. На бегу я выхватил кошку, прицепил крюк к подоконнику и вынес окно плечом. Настало время полетать.
Пока трос разматывался, а я скользил вниз, можно было вволю поутадывать, сообразил ли кто-нибудь там, наверху, обрубить веревку. Третий этаж – не бог весть какая высота, но ног-то у меня только две.
Я приземлился даже мягче, чем ожидал, – ни одного колючего куста подо мной не оказалось. Садик вокруг домавыглядел пустынным, и приходилось только молиться, чтобы он таким и остался.
Над моей головой раздавался звон стали, а я чувствовал себя актером, чьи сцены в этом спектакле уже закончились. Мне удалось продраться сквозь засохшие заросли, не потеряв ни рукавов, ни чувства собственного достоинства.
Только один солдат охранял ездовых ящеров, и он слишком поздно понял, что охраняет их от меня. Считайте меня мерзавцем, но я не стал подхватывать его, когда он упал. Поцелуй с мостовой может многому научить юного воина. Например, выбрать себе другую профессию.
Человек, сидящий на верховой ящерице, – прекрасная мишень для арбалета. Поэтому я решил, что дам Франсуаз пять секунд, а потом уезжаю без нее. Крюк с тросом все еще висел на окошке – к тому же такая, как она, могла бы и просто выпрыгнуть.
Третий этаж – это даже высотой нельзя назвать.
Прошло пять секунд, потом десять, потом пятнадцать. Верховой ящер бил лапой и выжидательно поглядывал на меня. Я прекрасно понимал, что имеет в виду умная зверушка. Один прыжок в седло, пара минут скачки – и прощай, Сурабая, глупые горожане и подлые советники.
Я подобрал меч стражника и пошел обратно.
Садик был таким чахлым, что за это время там не успело вырасти ни одного стражника. Я распахнул широкие двери и вновь оказался в холле. Солдат с саблей на боку стоял у подножия лестницы и с огромным интересом смотрел вверх.
По всей видимости, парня оставили караулить здесь, а ему страсть как хотелось узнать, что происходит в зале для совещаний. Как любой зевака, он пропустил самое интересное. Я подошел к нему сзади и ударил рукоятью меча по затылку.
Немного в стороне, на пыльном полу холла стоял такой же пыльный столик. Сложно сказать, для чего он служил прежним хозяевам, но теперь там лежали мой пояс и оружие Франсуаз.
Я поднял ремень и загадал желание – если взрывающиеся порошки не исчезли, целую неделю проживу честным человеком. Кого бы ни собирались взорвать Сан-Пауло и его товарищи, удачи им я не желал.
Оба свертка оказались на месте. По всей видимости, стражники должны были только обыскать ремень, но не лапать содержимое. Я застегнул на себе пояс и начал подниматься.
Добравшись до третьего этажа, я спросил себя – раз никто не слышал моего обещания прожить неделю без воровства, то какой смысл его выполнять?
Одна створка высоких дверей была распахнута, вторая закрыта. В проеме, спиной ко мне, стоял стражник. Я сбил его с ног, не сбавляя шага, и прошел внутрь.
Бить в спину – одно из моих лучших умений, на то я и вор.
Франсуаз стояла в центре комнаты – там, где раньше находился стол. Обломки мебели были рассыпаны на полу, как дохлые клопы после наводнения. Компанию им составляли трое солдат, следов Сан-Пауло я не заметил.
То-то же, будет мне урок. Я, остолоп, рисковал жизнью, а девица справилась и сама.
Франсуаз посмотрела на меня подозрительно, словно пыталась угадать, а не решил ли я ее прирезать, просто так, чтобы нагулять аппетит перед завтраком.
– Ты вернулся за мной? – спросила она.
Вот уж не хватало мне благодарной красавицы, вообразившей, будто я спас ее от монстра… По мне, следовало бы специально разводить огров только затем, чтобы скармливать им надоедливых девиц.
– Нет, конечно, – ответил я, подходя к окну. – За этим.
Я вернул кошку под камзол.
– Твой металлолом внизу. Не стал брать его с собой, чтобы не надорваться.
И я, стараясь не ускорять шага, направился прямиком к выходу. Смыться от десятерых стражников – нелегкая, но выполнимая задача. Отделаться от приставучей девицы – титанический труд.
– Что будешь делать теперь? – спросила Франсуаз. Прекрасно. Еще спроси, во сколько я вернусь к ужину.
– Женюсь на тебе, – огрызнулся я.
Я искренне надеялся, что она обидится и отстанет от меня. А там, глядишь, позабудет и про нелепое требование вернуть ей деньги.
Девушка пересекла зал быстрее, чем в тебя впивается гигантская стрекоза.
– Я серьезно, – сказала она. – Ведь после того, что случилось…
Я пожал плечами и начал спускаться.
– Любовь моя, ничего не случилось. Власти Сурабаи станут меня разыскивать – Сан-Пауло об этом позаботится. Но что в этом необычного? Покину город, отправлюсь куда-нибудь еще. А когда все уляжется, вернусь и поучу их вежливости – по-своему.
– А взрывчатка? Ты собираешься просто все забыть, и пусть взрывают полгорода вместе с невинными людьми?
Я остановился.
Я уже начинал жалеть, что не позволил дракону разорвать девушку на части.
– Конфетка, – сказал я, – я уже думал об этом и знаю, как поступить. Просто не хотел тебе об этом рассказывать, чтобы не испортить свою репутацию негодяя.
К этому времени мы спустились на первый этаж. Франсуаз бросилась к оружию, как маленькая девочка к потерянной и найденной кукле. Вот почему я ненавижу клинки: вооружившись мечом однажды, потом не сможешь без него обходиться. Даже если в совершенстве владеешь приемами рукопашной.
Проходя мимо солдата, которого я оглушил, девушка взглянула на него с нескрываемым сожалением. Думаю, ей хотелось самой наградить парня, который отбирал у нее оружие.
Так что, считайте, сегодня я спас человеку жизнь.
– И как же ты поступишь? – спросила Франсуаз. – Идти в городской Совет нельзя, там заправляет Баркальдо. Мы не знаем, кто из сановников с ним в сговоре. Кто же нам поверит?
– Боги, – ответил я.

7

– Богов не существует, – недовольно произнесла Франсуаз.
Мы проскакали полгорода верхом на ящерах, потом отпустили их. Теперь чешуйчатые лошадки уже вернулись в свои стойла. Оставшуюся часть пути мы проделали пешком, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Неожиданности нравятся мне, только когда они принимают форму денег.
– Люди всегда верили в высшие существа, – ответил я. – Грешить всегда приятнее, когда есть перед кем покаяться… У гномов есть своя религия, у огров тоже. И не так уж важно, существуют боги на самом деле или нам только этого хочется.
– Я не хочу верить в богов, – возразила Франсуаз.
– Ты слишком большая грешница.
Вы никогда не увидите бога воочию – пока не отдадите концы, конечно же. И даже после этого гарантий вам никто не даст. Но если захотите поглядеть на храм, то достаточно пройти по улице пару кварталов.
Здесь, в торговом городе Сурабае, где пересекаются десятки караванных путей, вы можете помолиться почти всем богам, каких только придумало человеческое бессилие. Добрые и злые, жестокие и милосердные – но по большей части высокомерно безразличные к судьбам людей.
Они принимают дары прихожан руками священников, и, могу поклясться, приношения оседают в кошелях тех же самых жрецов.
Есть боги, имеющие облик людей, огров или демонов. Многие поклоняются драконам, считая, что эти твари явились как кара за человеческие грехи. Но у всех религий есть нечто общее. Их служители много говорят, много обещают и много берут. Но они почти ничего не делают.
В этот день, однако, пробил час, чтобы выдуманные боги поработали ради реальных людей.
Здание, возле которого мы остановились, было ярко освещено факелами, несмотря на яркое солнце. Они горят здесь и днем, и ночью, и даже проливной дождь не в силах заставить их угаснуть.
Пылающие огни символизируют силу прозрения, которую божества степей даруют избранным. И день за днем приходят сюда люди, чтобы узнать о своем будущем и покаяться в своем прошлом.
Я ступил под высокие своды, и тихая духовная музыка окружила меня, словно волны теплого океана. Здесь было полутемно, солнечный свет, проходя сквозь толстые витражи, казалось, обретал волшебную силу.
Люди тихо молились возле алтарей, я прошел мимо них, стараясь изобразить почтительную смиренность.
– Вот уж не думала, что ты набожен, – пробормотала Франсуаз.
– Большинство священников охотно скупает краденое, – пояснил я. – Особенно то, с чем не захочет связываться профессиональный скупщик.
Человек в просторных одеяниях жреца вышел нам навстречу. Его голова была выбрита, а глаза смотрели так пристально, что прихожанин верил – этот взгляд проникает в самую глубину его души.
В душу я не верю так же, как не верю в богов.
– Приветствую тебя, Майкл, – произнес он. – Рад видеть тебя под святыми сводами. Что за заблудшее дитя ты привел с собой?
Девушка стала удивленно оглядываться, не понимая, о каком это ребенке говорит священник.
– Это Франсуаз, отец Игнасио, – сказал я. – Мы можем поговорить?
Жрец плавно опустил голову, и этот простой жест превратился в торжественный ритуал. Мы прошли под невысокой аркой и оказались в ризнице.
1 2 3 4 5 6 7 8