Греховность злых заключается том, что они злы по собственному выбору и ради собственной гордыни.
– Если домашнее животное жестоко мучают и тренируют быть кровожадным убийцей, у него тоже нет выбора, – ответила Манья. – Но вы убьете бешеное животное, чтобы оно не убило вас, независимо от того, чья это вина.
Криша была слишком расстроена, чтобы сдерживаться.
– Все это бесполезно! Какой смысл рассуждать, что нам нужно или не нужно было делать раньше? Они не демоны, а мы не боги. Мы достаточно часто ошибались, и наверняка еще не раз ошибемся. Единственное, что нам сейчас нужно решить – это как нам двигаться дальше. Все остальные, хотя они и лишились скафандров, идут вперед, пока мы тут обсуждаем философские вопросы!
Даже Манья поняла, что Криша права.
– Как ваша нога, Святой? – спросила она.
– Как ни странно, намного лучше, – ответил он. – Еще немного одеревеневшая, но опухоль почти исчезла! – Морок встал на обе ноги, и Манья была поражена, увидев улучшение.
– Поразительно! – выдохнула она, осматривая ногу. – В этой воде, должно быть, содержится какое-то уникальное лекарство!
– Возможно, этим и объясняется быстрое выздоровление того молодчика, – задумчиво сказал Чин. – А я-то себя хвалил! Ну да ладно. По крайней мере, нас больше, чем биржанцев, которые теперь вооружены не лучше нас, и столько же, сколько миколианцев, и если эта живая изгородь действительно представляет собой такой лабиринт, как это кажется отсюда, то у нас еще будет шанс их догнать. И все же хотелось бы, чтобы у нас была хоть какая-то защита. Этот коринфианец разделается с нами за пару секунд.
Морок расправил крылья.
– Может быть, я попробую взлететь над этим лабиринтом и указать вам путь? – предложил он. – Вряд ли теперь кто-то сможет подстрелить меня с земли. Условия здесь, в общем-то, благоприятные, хотя мне придется делать только небольшие перелеты, так как здесь нет ветра и парить невозможно.
– Эти штуки тоже летают, – предупредила Криша. – По-моему, вам лучше оставаться на земле.
– Возможно. Увидим. Может быть, они охраняют только периметр, а за лугом летать уже безопасно.
Ган Ро Чин выключил скафандр и выбрался из него.
– Мне немного неловко, – сказал он смущенно, – но другого пути нет.
Криша, вздохнув, сделала то же самое.
– Видимо, мне придется уйти из этой жизни в таком же виде, в каком я пришла в нее, – сказала она сухо. Она тоже испытывала смущение – не перед теми двумя, принадлежавшими к другой расе, а перед Ган Ро Чином.
– Ты выглядишь превосходно, – заверил ее капитан, радуясь, что его мысли нельзя прочесть.
Теперь только Манья оставалась в своем трико. Они направились в сторону луга, однако, дойдя до него, обнаружили, что тучки все еще на месте и движутся взад-вперед, как будто поджидая их.
Впервые увидев их наяву, а также заметив обугленные останки скафандров, Манья почувствовала себя менее уверенно.
– И что же мне делать? – спросила она нервно.
– Ты должна довериться богам и своей мудрости, – ответил Морок. – Здесь я не могу подсказать тебе решение.
Она вздохнула.
– Я буду мишенью, которую они с радостью атакуют, – сказала она после недолгого размышления. – Я не дам им такого повода. – И, сказав это, она полностью разделась.
И они двинулись через луг.
Тучки продолжали двигаться у них над головами, словно конвоируя их. Проходя мимо останков Дарквиста и сожженных скафандров, все четверо нервно поглядели наверх – тучки не предпринимали никаких враждебных действий.
Полчаса спустя они натолкнулись на останки коринфианца. Это тоже было испытанием для их нервов – они в любую минуту ожидали, что он воспрянет к жизни и нападет на них, безоружных, но вскоре поняли, что он мертв окончательно и бесповоротно.
– Вот так облегчение! – сказал капитан. – Теперь наше соотношение сил – четыре – три – три, и все команды одинаково уязвимы.
Вскоре их взору предстало еще более успокаивающее зрелище – тучки, резко развернувшись, с бешеной скоростью ринулись к лесу и принялись за поливку.
– Видимо, когда мы прошли полпути, они решили, что мы уже вряд ли будем представлять угрозу, – заметил Морок. – Но боюсь, они так же быстро примчатся назад, если мы сменим курс.
Вскоре они добрались до стены живой изгороди.
– Интересно, – сказала Криша. – Я их не чувствую. Будьте начеку – я на некоторое время ослаблю блокировку.
Они подождали, стараясь думать как можно меньше, и до них издалека донеслись обрывки мысленной речи, но так же внезапно они исчезли.
– Вот и все, – сказала наконец Криша. – Если они не могут слышать нас, то и мы не можем слышать их. Я попробую поэкспериментировать, чтобы решить эту проблему, иначе они могут почувствовать нашу блокировку и, хоть и не смогут ничего выведать, но будут знать, что мы где-то здесь. С другой стороны, они не будут нас слышать – если, конечно, не разовьют эмпатические или еще какие-нибудь способности. Мне придется периодически снимать блок, чтобы не упустить их, и в такие моменты мы будем для них открыты. Я просто не смогу научить вас всех блокировать свои мысли самостоятельно.
– Делай что должна, – сказал ей Морок. Он осмотрел живую изгородь сверху донизу. – Мне кажется, более серьезная проблема сейчас – это как нам попасть внутрь.
Ган Ро Чин слегка улыбнулся.
– Разве не ясно? Конечно, идти налево, пока не найдем вход. Ручаюсь, они поступили именно так.

* * *

Они шли вдоль изгороди почти час, пока не нашли вход в лабиринт. Судя по всему, за ними пока что никто не следил.
Им сразу же пришлось выбирать между двумя направлениями.
– Предлагаю придерживаться левого направления, пока это возможно, или пока мы не обнаружим, что столкнулись с исключением из правила, – сказал капитан. – И все же у меня есть чувство, что не все будет так просто.
Он не ошибся. Уже у второго поворота они наткнулись на препятствие, высотой метров в тридцать, на которое им было страшно даже посмотреть. Не то чтобы оно закрывало проход – оно закрывало его лишь наполовину, но это была гигантская статуя из черного мрамора, скульптура непередаваемой жути: огромная тварь со множеством щупалец и когтей, предназначенных для того, чтобы рвать на части. Она прямо-таки излучала уродство и – о да, то самое зло, так хорошо знакомое команде.
Кроме, конечно, Ган Ро Чина, который мог видеть в статуе лишь уродство с эстетической точки зрения.
– Почему вы остановились? – недоуменно спросил он. – Это же просто скульптура!
Они медленно пошли дальше по дорожке, возглавляемые капитаном, но не успели еще приблизиться к статуе вплотную, как Криша вскрикнула:
– Стойте!
Он остановился и с удивлением обернулся к ней.
– Что такое?
– Эта тварь пошевелилась! Клянусь вам!
– У статуи есть разум, капитан! – подтвердил Морок. – Не могу объяснить как, но я чувствую это.
В мозгу у Криши промелькнула догадка:
– Помните наш сон? Там были те же цвета, и та же злоба… Это было отображение этой твари! То, что мы видели во сне, воплощено в этой статуе!
– Чепуха, – сказал Чин, но тем не менее остановился. Теперь и ему показалось, что он уголком глаза заметил движение. Они меня напугали, сказал он себе. Но они обладали способностями, каких у него не было, и по крайней мере один кусочек этой головоломки был лишь у них. Когда Криша говорила, что читает мысли кого-то, находящегося далеко, он в ее словах не сомневался. Почему же сейчас он ей не верит? И все же ему нужны были более веские доказательства, чтобы заставить его изменить правилу.
Стоп! Может быть, выход все же есть!
– Криша, посмотри-ка, есть ли у него мысли, если сможешь.
Она глубоко вдохнула, сняла блок и уставилась на идола. Вдруг она тихо ахнула и вновь поставила блок.
– Есть! – сказала она. – Я вдруг почувствовала… нечетко, правда… просто соприкоснулись разумами…
– Я тоже это почувствовала, – подтвердила Манья. – Эта тварь отвратительна.
Морок выглядел несколько подавленным, как будто какие-то нежеланные для него воспоминания всплыли наружу. Но все же он сказал:
– Криша, тебе придется убрать блок. Не сейчас, в присутствии этой твари, а потом. Иначе мы не найдем путь.
Она кивнула.
– Только давайте поскорее уберемся отсюда, Святой. Какое ужасное создание!
– Ну ладно, – сказал Чин. – Мы изменим правилу и пойдем направо.
– Боюсь, этот путь очень опасен, намного более опасен, чем все другие, хотя и привлекателен, – сказал Морок. – Там, во сне, проход тоже сторожило зло, но он был хотя бы прямым. Здесь же нас ждет лабиринт.
– Да, – согласилась Криша. – Но вспомните: зло было столь могущественно, а путь был так узок, что никто не мог пройти, не попав в ловушку.

* * *

Джимми Маккрей впервые испытал, насколько тяжело быть эмпатом. Страдание, исходящее из самой глубины души Модры, было настолько сильным и душераздирающим, что он не мог сосредоточиться на других делах.
– Нам надо идти, – сказал он ей. – Я тоже многое потерял в жизни; я потерял все еще задолго до того, как попал сюда, а здесь лишился и тех крох, что у меня оставались. Но кое-что я здесь и нашел. Я понял, что действительно не хочу умирать, понял, что хочу найти объяснение всему этому, хочу узнать, кто это все устроил, и встретиться с этим подонком лицом к лицу.
Она горестно взглянула на него.
– Ушли единственные три существа, которые были мне по-настоящему близки, – сказала она, глубоко вздыхая. – Один – еще до того, как ты пришел; собственно говоря, мы взяли тебя на его место. Потом Трис. А теперь еще и Дарквист. Когда я впервые поднялась на борт нашего корабля, все было иначе. Было весело, мы все были товарищами. До тех пор я просто не знала, что это значит – жить. Впервые в жизни я действительно жила! Они были моей семьей. Я знала их лучше, чем собственную семью – и они меня тоже. А теперь их больше нет. Никого из них нет. Ну, где-то на корабле, наверное, жив еще Трэн, но это уже не то.
– У тебя вроде бы есть муж? – спросил Джимми.
Она кивнула.
– Я знала его меньше трех недель. Я провела намного больше времени с тобой, чем с ним. Я вышла замуж по любви и, в каком-то смысле, ради ощущения безопасности и надежности – за несколько недель до этого я пережила жуткие вещи, – но в основном потому, что у него были деньги и влияние, и он мог спасти нас от банкротства. В основном, я сделала это, чтобы сохранить команду, чтобы она не распалась. И посмотри, чем это кончилось! Трис вышиб себе мозги, Дарквист превратился в липкую лужицу, а я сижу здесь, голая, в мире, которого я не знаю и который хочет меня прикончить. И что даже если я чудом вернусь назад? Куда? К кому? Зачем? Все потеряно.
– Ну вот, опять ты начинаешь, – сказал он ей строго. – Наслаждаешься своим горем, как когда-то я. «О горе мне! Лучше бы я никогда не рождался, чем так страдать!» Чушь все это; чушью было, чушью и останется. Это тебя погубит – а здесь, уж поверь мне, и так хватает того, что может тебя погубить, и без твоей помощи. Может, я и не знал тебя с младенчества, но я тоже часть твоей команды. Как и Молли. Да, ты ранила Ланкура, но ты не убивала его. Убил себя он сам. Думаешь, это нормально для влюбленного человека? По-моему, нет. Может, ты и хочешь вечно страдать о нем, но у тебя все равно не выйдет. Рано или поздно ты найдешь кого-то еще. Может быть, не сразу, может, жизнь еще потреплет тебя, но ты выстоишь, и раньше или позже начнешь новую жизнь. Если честно, судя по тому, что ты мне рассказывала, мне кажется, что ты сделала неправильный выбор. И Ланкур, и ты оба были недостаточно взрослыми, чтобы у вас что-то получилось.
Эти слова разозлили ее. Он ожидал, что получит пощечину, зайдя так далеко, но другого выхода не было.
– Дарквист ничем не отличается от нас с тобой. Он пошел сюда добровольно. Мы пошли на этот луг, потому что так решила команда. Возможно, мы были и не правы, может быть, был и другой выход – в любом случае, нас никто не заставлял идти сюда. По крайней мере, и Дарквист, и я – мы оба считали, что так будет легче всего. Нас ведь предупредили об облаках! Демоны у врат предупредили нас, и мы получили подтверждение от миколианцев. Если мы настолько глупы, чтобы игнорировать три предупреждения, страшные вещи будут происходить с нами и дальше – не из-за судьбы и не из-за Кинтара, но лишь из-за того, что мы так полагаемся на свое мнение, что не слушаем никого и делаем ошибки. А в этом месте ошибки убивают; меня спасла чистая случайность. Ты прекрасно знаешь, что Дарквист никогда не снял бы скафандр и не бросил бы пистолет. Он был рационалистом и верил лишь в то, что можно потрогать – или надеть. Он погиб, защищая свою группу и выполняя свой долг. Я сожалею о случившемся, и хотел бы, чтобы этого не случалось, но я не стану оплакивать смерть, если она была достойной.
Она смотрела на него скорее озадаченно, чем зло. Это был новый Джимми, которого она раньше не знала – или, возможно, просто не замечала.
– Ты говоришь то ли как Трис Ланкур, то ли как один из мицлапланских жрецов. Чего ты от меня требуешь?
– Ничего. Только чтобы ты вносила свой вклад в группу, оказывая ей такую же поддержку, какую я оказываю тебе. Где-то здесь кроется объяснение всего происходящего. То, что обнаружили те исследователи, обладает мощью, выходящей за пределы нашего воображения, и представляет собой величайшую угрозу для нашего мира. Кто бы за этим ни стоял, сейчас он знает о нас все. Не только о нас как о личностях, но обо всем – о наших расах, наших мирах, нашем прошлом и настоящем. В этом и состояла функция тех демонов – они стояли и притворялись мертвыми, а сами тем временем получали нужную им информацию прямо из умов тех, кто их исследовал. Потом они освободились и прикончили их, поскольку больше в них не нуждались; они разрушили цимоля и считали всю информацию с его механического мозга. А потом, перебив всех, они ушли оттуда с этой информацией, чтобы донести ее до своих хозяев. Они знают о нашей цивилизации больше, чем мы сами. А мы, те, кто остался от наших трех групп, – единственные, кто знает об их существовании!
Модра кивнула.
– Но они же могли убить нас в любой момент! Зачем было заставлять нас проходить через все это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43