Операция “У Лукоморья...”
Олег Шелонин
Виктор Баженов

ОПЕРАЦИЯ “У ЛУКОМОРЬЯ...” #1
Где, как не у Лукоморья, может находиться точка перехода в параллельный мир? Тем более если мир этот – тридевятое царство-государство, куда неожиданно попадает бравый капитан спецназа Илья Иванов. Пока друзья и подчиненные ищут своего командира по дремучим земным лесам и болотам, он сколачивает армию нечисти против самого Кощея Бессмертного, и совершает настоящий переворот среди обитателей сказочного царства.





Олег ШЕЛОНИН и Виктор БАЖЕНОВ
ОПЕРАЦИЯ “У ЛУКОМОРЬЯ...”
("Лукоморье" #1)


1

– Что делать будем?
– Хрен его знает. Сам себя мужик под статью подводит.
Содержимое вещмешка впечатляло: гранаты, наркота, запечатанная в прозрачные целлофановые пакеты, и даже две пластиковые мины. Отдельно у стены стояли три фляги чистейшего медицинского спирта, выдернутые наивным хозяином из подполья. Илья был растерян не меньше своего зама. Он смотрел на добродушного гиганта, хлопотавшего у очага, на неподвижные тела бандитов, грудой лежавшие в углу заимки, и с трудом удерживался, чтобы не сплюнуть с досады.
– Может, на них запишем? – кивнул в сторону измордованных отморозков Кожевников.
– На них только списать можно, – выразительно чиркнул себе ребром ладони по горлу капитан, – а записать... потом забодаешься отписываться. Запаковать, – коротко скомандовал он.
Бойцы группы захвата действовали быстро и слаженно. Наручники защелкнулись на запястьях полуживых бандитов.
– Добро ваше в целости и сохранности, воевода, – басил меж тем гигант. – Четвертый год берегу. Даже медовухи этой дивной не коснулся. Все хозяев ждал.
– Молодец, Иван! – с самым серьезным видом кивнул Кожевников.
– Мне б твою силу воли, – поддакнул Илья, лихорадочно соображая, что же делать с этим детинушкой, вбившим себе в голову, что бойцы рамодановского спецназа и есть истинные хозяева заимки. Парень, похоже, не в себе. Сдвиг по фазе явный. Языком говорит каким-то былинным, и одежда под стать: рубаха до колен, кушаком подпоясанная, портки сукна доброго, хоть в некоторых местах и потертые. На ногах сапоги, уж точно не кирзовые, размера этак пятидесятого. А уж ножны на боку такими брюликами отделаны, что, не будь это стразы (а другого варианта Илья просто не допускал), – до конца жизни можно не работать. И внукам и правнукам хватило бы.
– Может, он с Лукоморья? – вклинился в мысли капитана Степан.
– Нет, – решительно отмел проводник. Афанасий Никодимович поскреб свою жиденькую бороденку. – Я там всех знаю. Да и поселок-то – одно название. Раньше в нем промысловики тусовались, а сейчас редко кто захаживает.
– Далеко до него? – полюбопытствовал Илья.
– Верст двадцать, ежели напрямки.
– А может, из скита какого сбежал? – высказал предположение Олежка Молотков. – Я вот читал, целые деревни в тайге находят. Живут себе, в ус не дуют.
– Если и сбежал, то скорее из дурдома, – буркнул Кожевников. – Придется его с собой брать. Пусть специалисты разбираются.
– Очень мило! – разозлился Илья. – Иван за нас, почитай, всю работу сделал, а мы на него в благодарность это дерьмо навесим? Затаривай назад!
Трофеи затолкали обратно в мешок и поставили рядом с флягами.
– Да вы садитесь, не в гостях, чай. Небось притомились с дороги? В ногах правды нет, – радушно предложил богатырь, мерно вращая вертел с нанизанным на него кабаном. Капли жира падали на угли и с шипением вспыхивали, отчего огонь начинал полыхать еще ярче. – Скоро трапеза поспеет. Грейтесь пока.
Бойцы скинули мокрую одежду и расположились вокруг очага. За порогом монотонно стучал дождь.
– А ведь нам здесь еще не один день загорать, – неожиданно подал голос Николай, – Как минимум трое суток поливать будет, – подтвердил Кожевников. – На вертушку пока можно не рассчитывать.
Все задумчиво посмотрели на фляги.
– Даже не заикайтесь, – пресек возможные поползновения Илья, – вот операцию закончим...
– Да вообще-то закончили уже, – не удержался Молотков, – спасибо Ване...
– Нет, ну действительно, поручик...
– Товарищ старший лей...
– Да какой старший? Капитан!
– О! И звездочки заодно обмоем!
Илья заерзал на скамье. В роли командира он чувствовал себя не очень уютно. Это была первая операция, проводимая под его чутким руководством, в новой должности и в новом звании. Сам он небезосновательно считал свое назначение чистейшей воды недоразумением. Того же мнения придерживалась добрая половина управления, ибо сослуживцы знали Иванова Илью Алексеевича как человека весьма несерьезного, любителя в перерывах между заданиями душевно выпить, закусить и поволочиться за юбкой. За глаза, а порой и в глаза его иначе как поручик Ржевский никто и не называл. На решение, скорее всего, повлияли великолепные бойцовские качества кандидата, умение, молниеносно сориентировавшись, найти выход из любой самой сложной ситуации и невероятное, прямо-таки фантастическое, везение. Вот и сейчас им повезло. Преследование остатков разгромленной банды Бекаса завершилось без единого выстрела. Все бы хорошо, но вот Иван с этим чертовым складом оружия...
“Доложить все как есть, – мучительно размышлял Илья, – затаскают парня. Хороша благодарность за оказанную услугу... А тут еще эти поросята с обмывкой...” Капитан покосился на фляги, задумчиво посмотрел на Ивана, на повязанных бандитов и, почесав затылок, вопросил свой внутренний голос. “Звоночек”, честно предупреждавший об опасности и не раз спасавший ему жизнь, молчал. Капитану Иванову для душевного спокойствия этого было мало. Поручику Ржевскому – выше крыши. Внутренняя борьба длилась недолго и закончилась блистательной победой Ржевского.
– Ладно, – махнул рукой Илья. – Серьезные дела решать будем опосля, а пока разрешаю слегка расслабиться.
– Вот это дело! – радостно загомонила группа захвата.
– За три дня тут с тоски сдохнуть можно, а теперь живем!
– “Слегка” я сказал! – повысил голос капитан.
– Кто спорит? – Олежка Молотков, самый юный боец группы, азартно потер руки. – Сейчас мы...
– Мы, но не ты. Охранять будешь, – расстроил его Илья, – береженого бог бережет.
– Ну вот! Опять дискриминация... Товарищ капитан, по-моему, во вверенном вам подразделении запахло дедовщиной.
– Топай, топай, – ласково помахал ему рукой Илья.
Олежка тяжело вздохнул, подхватил автомат и пристроился с краю стола поближе к арестантам.
– Готово, – удовлетворенно прогудел Иван, потыкав огромным тесаком, чем-то напоминающим мачете, тушу. Сунув его в ножны, он легко, не напрягаясь, как шашлык на шампуре, перенес кабана на стол.
– Разливай! – скомандовал Илья. Застучали походные кружки. Степан расплескал по ним хмельное.
– Ну, твое здоровье, богатырь!
– Благодарствую, воевода, – с достоинством ответствовал Иван и одним махом опрокинул в себя полный ковш чистейшего неразбавленного спирта.
– Ай да витязь! – восхитился Кожевников. – Однако мы тоже не лыком шиты, еще и не так могем!
Здоровье у спецназовцев было крепкое, да и гонор на попятную идти не позволял, потому все дружно последовали примеру гиганта, принципиально не разбавляя свои дозы водой.
– А что, Иван... как тебя там дальше-то?
– Иван-вдовий сын. Так меня кличут. Раньше, пока в силу не вошел, больше Иваном-дураком звали. Теперь перестали почему-то...
– Ну, это понятно, – хмыкнул капитан, покосившись на арестантов. – Так я что хотел спросить: как же ты три года здесь вытерпел? – В заимке становилось душно. Илья расстегнул гимнастерку. Тяжелый серебряный крест закачался на его груди. – Неужто к людям не тянуло?
– Тянуло, воевода, – вздохнул Иван, – да мне отсюда ходу нет.
– Почему?
– Дорога к терему Василисы моей отсель зачинается. Срок мне даден – три года, три дня и три месяца.
– Ну, это еще по-божески, – хмыкнул Илья, – у нас бы ты за один порошочек больше получил.
– И кто тебе такой срок накрутил? – поинтересовался Степан, прицеливаясь ножом к поджаристой филейной части дикой хрюшки.
– Кощей Бессмертный, – скрипнул зубами Иван. – Перенес меня колдовством своим за тридевять земель в тридевятое царство-государство. С тех пор и сижу я здесь, в лесах дремучих. К Василисе моей все сватается. Ужо доберусь я до него...
Группа захвата понимающе переглянулась.
“А может, и прав Степан? – мелькнуло в голове Ильи. – Ну что убогому в тайге делать?” Кожевников демонстративно развел руками. Перед глазами капитана неожиданно возникла больничная палата и мрачные дюжие санитары. Ну уж нет...
– Не тужи, Иван! – треснул Илья кулаком по столу, сердито глядя на подпрыгнувшего кабана. – Все образуется. И Василису свою найдешь, и Кощею морду набьешь. Это я тебе говорю. Мы, брат, в обиду тебя не дадим, ты, парень...
Капитан осекся. Внезапно наступившая тишина удивила и заставила его вскинуть глаза на Ивана. Лицо гиганта восторженно сияло. Земно поклонившись, он отцепил от пояса ножны с тесаком и торжественно протянул их капитану:
– Благодарствую за честь, воевода. Прими от меня подарок сей скромный и будь мне за брата старшего.
Илья торопливо поднялся, неловко поклонился в ответ, покрутил головой и, не найдя ничего лучшего, отцепил от пояса свой видавший виды десантный нож.
– Клинок этот, хоть и вид имеет невзрачный, волшебным свойством обладает. Как ни кидай его – всегда острием вперед полетит, – осипшим вдруг от волнения голосом произнес капитан. – Будем побратимами, Ваня! – И тут же утонул в горячих объятиях витязя.
– Братину хмельную сюда! – ликующе взревел Иван. – Пьют все!
Олежка Молотков проворно подставил свою кружку под черпак Степана, добровольно взявшего на себя функции разливальщика, получил от него подзатыльник и кабанью ляжку в качестве утешительного приза. С тяжелым вздохом он вернулся на свой пост, вонзил зубы в румяную корочку и с завистью уставился на пирующих. Гомон и шум за столом быстро набирали силу, ибо братский договор был подкреплен обильными возлияниями, от которых группа захвата вскоре “поплыла”. Не прошло и часа, как охраннику пришлось покинуть свой пост, дабы оттранспортировать первого сломавшегося в противоположный от бандитов угол заимки.
– Процесс пошел, – пробормотал он, оттаскивая туда же второго.
Илья, как самый опытный, продержался дольше всех, но, даже “поплыв”, со скамьи не падал и с умным видом внушал что-то побратиму. Иногда, в моменты просветления, капитан ловил себя на том, что несет такую околесицу... Еще сутки назад скажи кто-нибудь Илье, что он с умным видом будет полемизировать о тактике и стратегии боевых действий против сил противника, использующего огнеметы, плюнул бы в лицо, оборжал, а то бы и в драку полез. А вот ведь – беседует.
– ... Ну п-п-очему обязательно в чистом поле? – слегка заплетающимся языком втолковывал капитан Ивану. – Если чудо-юдо о трех головах п-п-п-рет на тебя на форсаже, у-у-у-у... – изобразил Илья, пристроив три пальца к затылку в виде короны, для большей наглядности пригнув крепкую, коротко стриженную голову к столу, – не лучше ли его в т-т-темный бор заманить да под заранее подпиленную лесину подвести?
– А зачем? – недоуменно хлопал глазами Иван.
– Да... ик!... чтоб уронить ее на... ик!... головы его дурные, – сердился на бестолкового братца своего “младшенького” Илья. – А пока у я... ик!... ящерицы этой драной мозги просветлеют, ты уже головы две, а т-т-то и все три оттяпаешь.
– Не можно так, воевода, – виновато оправдывался Иван, – в битве сей чести мало. Кто потом про тебя былины слагать будет? Этак и погибнуть геройски не получится.
– Н-н-не получится, – соглашался Илья, кивая, – об этом... ик!... я как-то не подумал... А м-м-может, о дракончике потом былину с-с-сложим?
Последнее воспоминание – заботливое лицо Ивана, пытающегося посолить кабанчика кокаином из пакетика, озабоченно бормочущего при этом: “Без соли вкус совсем не тот”, – и свое горячее желание защитить брата младшего, неразумного, от этой чумы цивилизации. Отнятый у Ивана пакетик перекочевал в вещмешок боевиков, который Илья поволок из заимки, закинув по привычке автомат на плечо.
– Ты куда?
– До ветру, – соврал в стельку пьяный капитан.
– Один не ходи, здесь места топкие, гнилые...
И в ответ гордое:
– Поручику Ржевскому... ик!... провожатые до ветру не требуются.


2

Тронный зал Кощея Бессмертного, вопреки общепринятому мнению, утопал в роскоши. Пол был застелен шикарным пестрым ковром гигантских размеров. Стены украшали портреты хозяина. По всему было видно, что по полотнам прошлись кисти разных художников и в разные времена. На них Кощей был изображен преимущественно в монументальных позах: верхом на коне (и без коня), попирающий гору человеческих черепов (или черепков), и так далее. Чаще всего Кощей любовался картиной, где недотрога Василиса Премудрая ласкается к нему, удобно пристроившись на его костлявых коленях. Сам Кощей гордо восседает на троне и что-то презрительно цедит сквозь зубы Ивану, раболепно склонившемуся перед ним в низком поклоне.
– И чего ей не хватает? – Подав вперед нижнюю челюсть с редкими желтыми зубами, Кощей аккуратно выдавил прыщик. На сухой, пергаментной коже с зеленоватым отливом появилось едва заметное бурое пятнышко. Старательно припудрив его, Кощей выпятил тощую грудь и задрал подбородок кверху. Отражение в зеркале послушно приняло ту же позу. – Не косой, не рябой, – продолжил Кощей, – так какого ж ей еще надобно? – И внезапно, вскинув руку вверх, завыл дурным голосом:

Богатств у меня не мерено,
Да и силушкой не обижен я.
Захочу, покорю всю вселенную,
Стоит знак подать слугам верным мне.

– Тьфу! – Отражение Кощея заколебалось, пошло волнами и, покрывшись голубым туманом, исчезло. – Расхвастался, старый хрыч! Мало того, что я каждый день твой скелет отражать обязано, так еще и концерты кошачьи терпеть должно? Не буду! В бадейку с водой любуйся на мощи свои облезлые.
– А договор? – возмутился Кощей. В руках у него материализовалась пачка бумаг, из которой он торопливо выдернул нужный лист и потряс им перед потухшим стеклом.
1 2 3 4 5