https://wodolei.ru/catalog/dushevie_paneli/dly_vanni/ 

 

Это стало моим боевым крещением в должности институтского оперативника. А лорда Барренса, несомненно, можно было назвать моим крестным.
– Здравствуй, дорогой племянник См.: Владимир Свержин. «Трехглавый Орел».

, – бархатным голосом царедворца проговорил мой первый наставник в деле придворной интриги, – ты хорошо выглядишь. Откуда сейчас?
– Разбирались с королем Гарольдом, – уклончиво бросил я, косясь на мрачное начальство.
– Вот как! Значит, обратился к древности. Можно сказать, к истокам. А я тебя уже тут заждался! – Лорд Джордж отошел от камина и взял в руки лежавшую перед Отпрыском обтянутую малиновым сафьяном папку. – У тебя ведь, кажется, были приятельские отношения с тем молодым артиллерийским лейтенантом из корпуса Лафайета? Помнишь, с тем самым, который устроил парад в Нью-Йорке?
Вопрос старого интригана звучал небрежно, но, зная, что может таиться под маской безучастности моего доброго знакомого, я не замедлил уточнить:
– Вы имеете в виду Наполеона Бонапарта, сэр?
Лорд Барренс кивнул слегка удивленно, точно в корпусе волонтеров, сражавшихся за независимость Америки, был один-единственный лейтенант.
– Да-да, конечно, речь именно о нем.
– Не скажу, чтобы мы были особо дружны. Так, считались хорошими приятелями.
– Вот и замечательно, – улыбнулся Барренс. – Надеюсь, вы успели хорошо изучить этого рьяного корсиканца.
– Мне снова придется отправиться в Америку – Русь Заморскую? – с легким недоумением предположил я. – Но ведь мы с Лисом были расстреляны отрядом генерала Гоу.
– Мой мальчик, – вновь улыбнулся Барренс, – неужели ты думаешь, что я забыл об этом прискорбном факте? На этот раз тебе не придется присягать на верность Петру III Пугачеву. Но, вероятнее всего, с подвигами рыцарства временно придется распрощаться. Твои знания и умения вновь понадобятся в России.
– Я должен отправиться в Москву к императору Наполеону? – высказал я робкую догадку.
– О нет! – Барренс покачал головой, выдерживая паузу. – Ты должен будешь отправиться в Санкт-Петербург к генерал-поручику русской службы графу Наполеону Бонапартию.
Когда речь идет о дальнем путешествии потомка одного из знатнейших и богатейших родов Европы, пожалуй, вполне уместно вообразить золоченую карету на рессорах, запряженную шестеркой превосходных рысаков, а никак не седло боевого коня. Но камера перехода не рассчитана на транспортировку золоченых карет. Впрочем, и любых других тоже. А потому мне, графу Вальтеру Турну из Цеверша, чье имя в Богемии звучит как звон золотых монет, и моему секретарю и по совместительству управляющему, господину Сергею Лису, пришлось мчать по дороге в столицу Священной Римской империи германского народа верхом, точно простым фельдъегерям. Впрочем, теперь она более известна как столица Австрии, и ничего ни священного, ни римского в ней не осталось уже ко времени воцарения династии Габсбургов.
– Капитан, – придерживая коня, начал Лис, – ты только не подумай чего плохого, но ты б не мог кратенько так, концептуально, поведать, какого рожна от нас здесь требуется?
– Сергей, – я удивленно посмотрел на друга, – ты же вчера вместе со мной был у разработчиков!
– Ну, был, – согласился мой секретарь, считая неразумным отрицать очевидное.
– Своими ушами все слышал!
– На этом бы я, пожалуй, не настаивал, – буркнул Лис. – Главное, не где я был, а каков я был! Вот в чем вопрос, как говорил принц Гамлет, опоздав на похороны собственного шута.
– Но ты же кивал?! – возмутился я.
– Видимость обманчива, – философски заметил мой секретарь. – Я был шо былинка на ветру! После вчерашнего башка плохо держалась. Сам понимаешь, сели с ребятами, отметили благополучное возвращение. Опять же, Вилли, в смысле Завоевателя, помянули, царствие ему небесное.
– Но ты же кивал в тему!
– Ну так не первый год на службе! – Лис попытался гордо расправить плечи. – Могучая закваска отечественного производителя.
– Чего? – уточнил я.
– Производителя, – без тени сомнения отчеканил Сергей.
– Ладно, – я вздохнул, – запоминай. Надеюсь, сейчас у тебя с головой все нормально?
– Все путем. Я ее чувствую.
– Значит, так. – Я пустил коня шагом. – В 1792 году молодой лейтенант французской артиллерии Наполеон Буонапарте вместе с семьей был вынужден бежать с острова Корсика после неудачной попытки захватить цитадель Аяччо. Во Франции нашего старого приятеля ожидал суд за самовольное продление и без того затянувшегося отпуска из полка. Его многочисленные братья и сестры во главе с любимой матушкой ютились на крошечной съемной квартирке, живя на еще более скромную пенсию, которой даже при самом воробьином аппетите не хватало и на неделю. Именно в этот момент, когда жизнь казалась безнадежно неудавшейся, а у власти в стране стояла, как мы помним, ненавидимая Наполеоном чернь, он решился, возможно, на отчаянный, но, как показало время, правильный шаг. Придя к российскому послу Апраксину, маленький лейтенант подал его превосходительству прошение о переходе на российскую службу.
В нашем мире тоже случилось нечто подобное, но там, видишь ли, стороны не сошлись в звании. По тамошнему закону Наполеон мог вступить в российскую службу только чином ниже, чем имел во Франции. Закон этот был принят буквально за месяц до неудавшейся попытки Наполеона и перекроил всю историю в известном нам направлении.
Здесь же то ли закон был написан иначе, то ли совсем Буонапарта прижало, но очень скоро он, передав семье большую часть подъемных, направился в далекую Россию, причем на этот раз без великой армии. Как мы с тобой помним, государыня Екатерина всегда жаловала офицеров высоких да статных, а потому худощавый корсиканец, едва достававший до плеча ее лейб-гренадерам в Царском Селе, пришелся не ко двору.
И гнить бы ему в заштатном гарнизоне, когда б на каком-то смотре не попался на глаза графу Панину. Тот по достоинству оценил познания в баллистике юноши с горящим взглядом и странным для избалованного французской речью аристократического уха корсиканским выговором. В результате исторической встречи поручик артиллерии Бонапартий отправился прямиком в Гатчину к великому князю Павлу Петровичу и, невзирая на порывистый южный темперамент, сделал недурную карьеру. Смертный час Екатерины он встретил уже капитаном. Затем, блестяще проявив себя в итальянском и альпийском походах Суворова, возвратился в Россию полковником.
– Стоп! – Лис потряс головой. – Капитан, я, конечно, бешено извиняюсь, но с этого момента поподробнее. Если Наполеон на стороне Суворова, то кто ж в лавке остался? В смысле, кто отвечает за Францию?!
– За Францию, как ты выразился, «отвечает» Александр Дюма.
– О, точно! Я думал, это мне вчера с бодунища померещилось. Прикинь, беда какая! И шо, теперь в этом мире не будет «Трех мушкетеров»?
Я оторопел от неожиданного вопроса. Что и говорить, Лис всегда умел глянуть в суть проблемы.
– Надеюсь, будут. – Мои слова звучали не совсем уверен но, но, строго говоря, какая уж тут уверенность. – Видишь ли, речь идет не о писателе Александре Дюма, а о его отце, доблестном генерале. Этот двухметровый гигант, обладающий невероятной силой, прообраз господина Портоса, был живой легендой Якобинской армии. Однако в Париже этого яростного мулата не любили и, как показало время, небезосновательно побаивались. Когда его утомил парижский клуб болтунов, он поднял военную школу, которой в этот момент руководил, и быстро навел в столице порядок, несовместимый с дальнейшими разглагольствованиями записных политиканов. Теперь храбрый и талантливый потомок нормандского маркиза дела Пайетри и рабыни из Сан-Доминго назвался базилевсом-императором и мнит себя новым Александром Великим. Вот с ним-то здешнему Наполеону и пришлось столкнуться.
– Да… – ошеломленно почесал затылок Лис. – Чудны дела твои, Господи!
– Но это не все, – обнадежил я, не давая другу растечься мыслью о превратностях божьего промысла. – В 1801 году, в марте, когда заговорщики решили положить конец царствованию Павла I, полковник Наполеон был дежурным флигель-адъютантом при особе императора в Михайловском замке. Увидев вооруженную толпу офицеров на плацу перед воротами крепости, он не стал доискиваться причин ночного визита, а, развернув пару шестнадцатифунтовых орудий, плеснул навстречу мятежникам залпом картечи. В результате – золотоносная монаршая благодарность, безмерное доверие царя, графский титул, генеральские эполеты и множество замечательных безделушек вроде креста святого Андрея Первозванного, о которых, в сущности, можно и не упоминать.
– Наш пострел везде поспел, – не без гордости проговорил экс-генерал Закревский пугачевского розлива. – А помнишь, как мы с ним в Аппалачах на пум охотились?
– Это был другой, – задумчиво произнес я, вспоминая старого приятеля – беглого кадета Бреенской военной школы, дезертировавшего из экспедиции Лаперуза, чтобы лично принять участие в боях за свободу Америки.
– И шо теперь не понравилось нашим хранителям недреманного ока?
Я поднял брови, пытаясь сформулировать ответ:
– У них есть основания считать, что в данный момент фаворит рыцарственного императора Павла ведет какую-то свою игру. Проще всего предположить, что он сам желает захватить власть, но, честно говоря, каково бы ни было его влияние при дворе, такой поворот мне кажется сомнительным. Все-таки для России граф Бонапартий остается чужеземцем, и хотя ее история знает примеры восшествия на трон иностранцев, они так или иначе были связаны с царствовавшей фамилией. А это…
– Короче, фамилией не вышел. Зато имя хорошо прижилось. Такой замечательный тортик! Буквально – ежедневно по Наполеону в каждую семью! – громогласно провозгласил Лис. – Ладно, если без балды, шо он там не того наиграл?
– Судя по выдержкам из писем, которые вместе с немалыми суммами денег Наполеон посылает своим ненаглядным родственникам во Францию, он вербует сторонников. Каких и для чего – непонятно. Но факт остается фактом, и, как утверждали вчера, генеральское жалованье Бонапарта вместе с доходами от его имений куда меньше переводимых во Францию сумм. Пока это все, что есть у нас на руках. Впрочем, бумаги, я надеюсь, мы скоро увидим сами. Как бы то ни было, игра, которую ведет Наполеон, очень интересует наше с тобой руководство. Хорошо еще, если эта очередная финансовая афера или же через нашего с тобой знакомца император Павел решил поддержать тайную оппозицию во Франции. А если нет? В общем, разработчикам необходимо загодя выяснить, что на уме у генерала Бонапартия, чтобы знать, не ждет ли этот мир пришествие императора Наполеона I.
– А если ждет, то как долго оно еще согласно ждать! – поставил жирную точку в моем рассказе не любивший политических длиннот секретарь.
Дорога шла под уклон, что в гористой Австрии обычное явление. Насколько я успел заметить, большинство дорог здесь идет вверх или вниз. Маячившие вдали над кромкой леса отроги заснеженных Альп точно утешали, что это еще не худший вариант езды. Впрочем, слава Богу, карабкаться по горам мы не собирались. Наш путь лежал к голубому Дунаю и его жемчужине, роскошной столице оперных див – Вене. Но пока, увы, до ее залитых солнцем парков и волшебных дворцов оставалось порядка шестидесяти миль. Это если по карте. А учитывая спуски и подъемы, то и все сто.
Запах хвои, висевший над дорогой, напоминал о приближении рождественских праздников. И хотя в наших краях в эту пору еще не витают мечты о подарках Санта Клауса, холодный ветер, обгоняющий пущенных в галоп скакунов, безжалостно гнал одиноких путников в тепло. Забиться куда-нибудь под крышу, к горячему очагу, над которым, шкворча, обжаривается поросенок или хотя бы пара куропаток, а сдобренный пряностями глинтвейн уже готов разгорячить застывшую в жилах кровь.
– До жилья еще две мили телепаться, – словно подслушав мои мысли, бросил в пространство Лис.
– Что? – поворачиваясь к нему, переспросил я.
– Холлабрун. – Сергей указал на верстовой столб с резным указателем. – Если «холл» по-английски значит «дом», то по-нашему это что-то вроде халабуды.
Я усмехнулся столь вольному переводу и поспешил напомнить другу, что здесь пользуются другим языком.
– Один черт, – отмахнулся сообразительный напарник, втягивая морозный воздух. – Надеюсь, толковый постоялый двор у них здесь найдется.
Должно быть, у моего друга какое-то особое чутье на постоялые дворы, таверны, трактиры и прочие места, где наливают и подают закусить. Не было случая, чтобы, потянув воздух носом, приобретшим в ходе жизненных передряг форму латинской буквы «S», он не определил верного направления. Сегодняшний день не стал исключением. Полнощекая хозяйка заведения, носившего романтическое название «Серебряная кружка», расплылась в простодушной улыбке, по достоинству оценив бобровые воротники на плащах вновь прибывших гостей.
– Всегда рады! Господа желают заночевать?
– Господа желают заночевать, отужинать, согреться. – Сергей быстрым взглядом оценил сдобную фигуру трактирщицы. – Ну и, там, побеседовать о возвышенном после всего, упомянутого выше. Фрау все поняла?
– Фройляйн, – кокетливо поправила молодуха, накручивая на палец выбившийся из-под чепца светлый локон.
– И это замечательно. – Лис взглядом указал ей на горевший в глубине залы очаг. – Но беседы при луне катят только после ужина.
Если уж Сергей что-то обещает, то исполняет непременно. Вот и сейчас, насытившись пуляркой с грибами под белым соусом и пропустив чарки три жженки, он раздобыл у хозяйки некое подобие гитары и залился майским соловьем о том, как ноет разбитое сердце, когда предмет любви, ступая по нему, уходит прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10


А-П

П-Я