Надо срочно идти к Олегу с Аркадием, каяться в преступлении. Провез в прошлое контрабанду, проявил безответственность, безнравственность, без... В общем, сущий ужас. А они ему так доверяли!
Может, лучше промолчать? Тогда о потере зажигалки никто и не узнает. Еще не факт, что Грозный ее найдет, значит, и волноваться не о чем.
Иван прислонился лбом к холодной стене. Нет, он не сможет смотреть в глаза своим друзьям, зная, что побоялся быть с ними честным.
Забыв о совещании с главшефом, Птенчиков развернулся и побежал к Лаборатории по Переброскам во времени.
— Ты что-то забыл? — удивился, увидев его, Олег.
— Не забыл. Потерял. Зажигалку, — мужественно выдавил из себя Птенчиков.
— Сейчас посмотрим... Подожди, ты ведь не куришь!
— Я не здесь ее потерял. — Иван набрал побольше воздуха, точно приготовился кинуться с вышки в глубокие воды. — Я брал зажигалку с собой в экспедицию. И потерял ее в подвале у Грозного. — Он заставил себя взглянуть Олегу в глаза.
— Ну и дела, — присвистнул историк. — И что ты теперь предлагаешь делать? Снаряжать за ней экспедицию к Иоанну свет Васильевичу? То-то он обрадуется!
— Обрадуется, — вздохнул Птенчиков. — Отведет душеньку. Думаю, он здорово разозлился, когда не увидел нас утром среди своих сундуков.
— Вот что, приятель, — сурово произнес Сапожков. — Не забивай людям головы всякой ерундой. Мы тут «Камасутру» изучаем, а ты — зажигалка! Кстати, что сказал главшеф по поводу иллюстраций?
— Я с ним еще не разговаривал. Обнаружил пропажу — и скорее к тебе.
— Ты что, передумал в Индию лететь?! А ну, бегом к начальству!
— А как же зажигалка? — посветлел Птенчиков.
— Ну, брат... Придется тебе подыскать новый талисман.
Видеофон внешней связи взбудораженно курлыкал, сообщая о чьем-то непременном желании пообщаться. Юная секретарша главшефа ИИИ неохотно оторвалась от монитора, где полуобнаженная Сонька демонстрировала правила исполнения «пронзающего объятия». «Пронзать» следовало сидящего или стоящего мужчину «вершиной своих грудей». У Соньки получалось. Юная секретарша пребывала в расстроенных чувствах: при ее комплекции этот вид объятий смотрелся бы наивно.
Видеофон продолжал взывать к ее сознательности. Девушка нажала кнопку.
Возникший на экране начальник полиции одарил ее тяжелым взглядом:
— Что-то вы не горите служебным рвением. Я все провода оборвал, пока дозвонился.
Секретарша постаралась скрыть раздражение под ослепительной улыбкой:
— Добрый день, генерал! Извините за неудобства. У нас сейчас такая запарка — обрабатываем результаты поисковой экспедиции мэтра Птенчикова. Даже покушать некогда!
— Я как раз по этому поводу. Мэтр сегодня не заходил в ИИИ? Его мобильный, как обычно, не отвечает, но государственные дела не терпят отлагательства.
— Конечно приходил! Он и сейчас здесь, в кабинете шефа.
— Соедините меня с ним. — Начальник полиции утомленно откинулся в кожаном кресле.
— Извините, генерал, но на данный момент это невозможно. — Секретарша расцвела ослепительнее прежнего. Как же, стану я тебе помогать, боров невоспитанный! — Мэтр с шефом очень заняты, просили, чтобы никто их не беспокоил.
— Ко мне это распоряжение не относится, — холодно заверил ее полицейский.
— И все же вам придется подождать.
Генерал начал закипать:
— Никто никогда не заставляет ждать начальника полиции! Чем они могут быть так беспросветно заняты?
— «Камасутрой», — невинно выдала секретарша.
— Ка... что?! — не поверил собственным ушам генерал.
— Мэтру удалось обнаружить древний экземпляр с оригинальными иллюстрациями. Думаю, они еще не скоро освободятся, — конфиденциально поделилась секретарша. — Исследование, знаете ли, не совсем обычное. Отнимает много времени и сил.
— Ну да, ну да, — растерянно покивал начальник полиции и почему-то покраснел. — Будьте любезны... Когда они закончат... Соединитесь, пожалуйста, со мной. — Экран мигнул, и одутловатое лицо грозного генерала исчезло. Секретарша довольно расхохоталась и вернулась к компьютеру: ей осталось изучить по иллюстрациям семь видов объятий, а затем следовал еще более интригующий раздел «О поцелуях».
— Итак, нам известно, что понятие Кама представляет собой любовь, наслаждение и вообще — чувственное удовлетворение, — лекторским тоном вещал Птенчиков. Главшеф ИИИ согласно кивал в такт плавно льющейся речи. — Правила отношений между мужчинами и женщинами были изложены Нандином, последователем Махадевы, в тысяче глав.
— Кем, кем? — удивился главшеф.
— Нандин — это привратник и друг Шивы, он обычно изображается в виде белого быка. А Махадева — одно из имен Шивы, верховного божества, входящего вместе с Брахмой и Вишну в божественную триаду — тримурти. Изображается...
— Понятно, понятно, мэтр. Так что вы рассказывали про белого бычка? — Ученый поспешил вернуть на землю воспарившего к вершинам индийской мудрости Птенчикова.
— Я рассказываю вам про белого бычка? — возмутился учитель, но тут же сообразил, что так оно и есть. — М-да... Затем «Афоризмы любви», или «Камасутра», изложенные Нандином в тысяче глав, были воспроизведены Шветакету, сыном Уддвалаки, в сокращенной форме в пятистах главах, и этот же труд был воспроизведен Бабхравьей, наследником страны Пунчала...
— Смилуйтесь, мэтр! — взмолился главшеф. — Я убежден, что коллектив моего Института потрудился на славу. Скажите, на каком этапе создания, воспроизведения, сокращения или воплощения «Камасутры» появляется наша Соня и где вы предполагаете ее искать?
В экземпляре книги, сосканированной в Либерее Ивана Грозного, есть указание на то, что загадочные иллюстрации, дающие нам надежду отыскать пропавшую девушку, были списаны с каменных изображений на стенах храма Каа-мы близ Сионийских гор.
— Не может быть! Да у кого же рука поднялась поместить ТАКОЕ в храм?
— Эротические мотивы в той или иной форме присутствуют во многих индуистских храмах. Любовное соединение мужчины и женщины, связанное с магией плодородия, считается служением божеству...
— Ладно, допустим. Так что там у нас с храмом Каа-мы?
— Олег Сапожков, разрабатывая материалы по теме, обнаружил любопытную вещь: первоначально этот храм назывался иначе! Мы предполагаем, что имеет смысл начать поисковую экспедицию с момента переименования храма — благо дата этого события известна — и затем двигаться по исторической шкале в сторону более поздних времен, пока не удастся найти какие-либо свидетельства о пребывании в тех местах Сони. Есть серьезные опасения, что девушке пришлось вести жизнь рупадживы...
— Какой ужас! — в праведном негодовании воскликнул главшеф и на всякий случай уточнил: — А что такое «рупаджива»?
Птенчиков смутился:
— Ну, если перевести дословно, то рупаджива — это «живущая красотой». А если буквально... публичная женщина. Что-то вроде греческой гетеры. По уровню образования и интеллекта она изрядно превосходила женщин-домохозяек...
— О, разумеется, Соня должна была стать рупадживой! — убежденно закивал главшеф.
— Вот я и говорю, что нужно немедленно высылать спасательную экспедицию, — жестко заключил Птенчиков.
— Как дела? — поинтересовалась секретарша, когда Птенчиков покинул кабинет начальства.
— Отлично! — искренне ответил Иван, которому удалось добиться разрешения на очередной штурм минувших веков.
— Вас искал начальник полиции. Соединить?
— Ох, Мариночка, будьте так любезны! И когда же я научусь не забывать мобильный?
— Никогда, — рассмеялась секретарша. — Гении должны быть рассеянны.
— Вы так считаете? — Птенчиков пригладил волосы, размышляя, настолько ли он гениален, насколько забывчив.
Экран видеофона высветил грузную фигуру начальника полиции, надвигающуюся откуда-то из глубины служебного кабинета.
— Мэтр! Наконец-то. — Генерал опустился в удобно изогнувшийся модульный трансформер. — Долго же вы занимались Ка... э... ну... — Он неожиданно смешался и замолчал.
— Извините, главшеф никак не отпускал, — простодушно пояснил Птенчиков. Секретарша фыркнула в кулак, начальник полиции покрылся нервным румянцем.
— О... я понимаю. Я бы тоже... в смысле, я бы ни за что! Но... уф... — Он утер вспотевший лоб.
— Казалось бы, что нового можно обнаружить в «Камасутре»? — риторически продолжал Птенчиков.
— Ну... — задумался генерал.
— А ведь сумели! — Птенчиков торжествующе воздел палец к потолку. — Но об этом как-нибудь при встрече. Что с вами?
Поперхнувшийся генерал натужно закашлялся.
— Не беспокойтесь, мэтр... я польщен... но, как человек традиционной ориентации, вряд ли смогу... ох! — зашелся, он в новом приступе кашля.
— Я вижу на вашем столе графин. Вы попейте, попейте! — озабоченно посоветовал Птенчиков.
— Ничего, мэтр. Я уже в норме. — Генерал перевел дух. — Я хотел с вами проконсультироваться. Получить, так сказать, квалифицированный совет.
— Всегда рад, — ободряюще улыбнулся Иван. — Что вас тревожит?
— Понимаете, вопреки вашим недавним прогнозам, никто... кроме вас, конечно... так и не сделал мне непристойного предложения!
— Да?! — Глаза Птенчикова округлились. — Надо же...
Он тщетно попытался припомнить, что именно мог предложить генералу, однако решил, что лучше не уточнять.
— Это, конечно, проблема. А если вам взять инициативу в свои руки?
— В смысле сделать непристойное предложение самому? — растерялся начальник полиции.
— Вот именно.
— Интересная мысль. Но кому?
— Ну, знаете ли! — возмутился Иван. — Может, еще прикажете вам рупаджив из Индии выписать?
— Ру... — По лицу генерала снова поползли пятна. — Так вы считаете, что в деле о хищении моей фуражки замешаны рупадживы? Но какие они могут выдвинуть требования?
— Ах, фуражка! — уловил, наконец, суть разговора Птенчиков. — Неужели она до сих пор не нашлась?
— Стал бы я вас беспокоить по менее важному поводу, — проворчал полицейский. — Так какими вы располагаете сведениями о деятельности индийских рупаджив?
— Самыми разнообразными, — честно признался Иван. — Чего только не приходилось делать бедняжкам! Они были обязаны осваивать искусства пения, рисования и татуировки, а кроме того, такие экзотические виды деятельности, как украшение кумира рисом, укладку на полу мозаики из цветного стекла, игру на наполненных водой музыкальных стаканах, хранение воды в акведуках, уж не говоря о приготовлении благовоний, изготовлении искусственных попугаев, навыках маскировки, скандирования, фехтования, плотницкого ремесла. Помимо всего прочего, они должны были иметь знания о копях и карьерах, а также об обучении скворцов говорению...
— Боже, зачем же им моя фуражка?!
Птенчиков осекся на полуслове.
— Да, думаю, им ваша фуражка ни к чему. — Он заметил отчаяние, отразившееся на лице начальника полиции. — Не падайте духом! При чем здесь вообще индийские рупадживы? Оглянитесь вокруг! Мало ли рядом интересных женщин?
— Шерше ля фам? — задумчиво протянул генерал.
— Вот именно!
— Вы полагаете, в деле замешана тайная поклонница-фетишистка? Спит, прижимая к груди мою фуражку? — Глаза генерала заблестели. — Интересная версия!
— Да, неординарная, — вынужден был признать Птенчиков, не ожидавший от собеседника такого полета фантазии.
— Спасибо, мэтр! Вы подарили мне надежду! — Начальник полиции легко вскочил на ноги и исполнил прощальный пируэт.
ГЛАВА 5
Варя с Егором сидели на краю самоходного тротуара, медленно продвигаясь в сторону дома. Снег на городских улицах давно растопили работники ГИБДД, и первые цветы мать-и-мачехи с любопытством тянули из травы желтые головки, опережая своих деревенских родственников едва ли не на месяц.
Егор обнял девушку за плечи:
— Как это чудесно — вернуться из мрачных подвалов коварного и неуравновешенного царя и заглянуть в твои лучистые глаза!
Варя лукаво прищурилась:
— Герой мой, я тебя не узнаю! Почему столь тонкие мысли излагаются в прозе? Здесь должен последовать весенний лимерик! Ну, давай: «Один престарелый поэт...
— Сочинил неприличный куплет, — фыркнул Егор. — Даме сердца своей посвятил поскорей...
— Но в него полетел табурет», — строго заключила Варя. — Почему сразу «неприличный»? Вот и отпускай тебя в командировки!
— Не сердись, я все время находился под присмотром учителя.
— Учитель и сам-то хорош: из всей Либереи выбрал «Камасутру»! Нет бы привезти что-нибудь нетленное, о спасении души...
— Кто виноват, что твоя любимая подруга позировала для «Камасутры», а не для цикла «Жития святых»!
— Кстати, о друзьях. Ты знаешь, что ребята из Колледжа готовят к нашей свадьбе сюрприз?
— Постановку «Конька-Горбунка»? — оживился Егор. — Жаль, что мы будем только зрителями. Ты бы великолепно смотрелась в роли Царь-девицы!
— В роли твоей невесты я буду смотреться еще лучше, — застенчиво улыбнулась Варя, перебирая пальцами тяжелую косу. — Между прочим, пока ты был в командировке, я времени даром не теряла, и у меня тоже есть для тебя сюрприз.
— Какой?
— Потрясающий! Тянет на защиту диссертации. Да что диссертация — на Нобелевскую премию!
— С каких это пор стали раздавать Нобелевские премии в области сюрпризов? Или... — Егор в притворном испуге схватился за голову. — Варя, скажи честно, это как-то связано с натурологией? В какую глушь ты опять собираешься меня затащить?
— Что ты, любимый, никуда ехать не надо. Мой сюрприз вполне универсален. Могу тебя порадовать где угодно. Думаю, лучше всего сделать это прямо в день нашей свадьбы, когда соберутся гости...
— Варвара, не томи! Я сгорю от любопытства прямо на этом тротуаре, не дожив не то что до свадьбы — даже до защиты диплома!
— Ну хорошо, — сдалась невеста. — Помнишь волшебный рецепт Царь-девицы?
— Чтобы враз помолодеть?
— Не только.
— Ну да, еще «красавцем учиниться». Как же, помню: нужно «челядь нам заставить три котла больших поставить и костры под них сложить. Первый надобно налить до краев водой студеной, а второй водой вареной, а последний — молоком, вскипятя его ключом».
— Я раскрыла секрет котлов, — просто сказала Варя.
— Не верю, — выдохнул Егор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35