Юрий Иосифович Коваль
Промах гражданина Лошакова


Приключения Васи Куролесова Ц 2



Юрий Коваль
Промах гражданина Лошакова

Часть первая. Место преступления

Глава первая. Заместитель председателя

Гражданин Лошаков бежал босиком по голому снегу.
Он направлялся в город Курск. В чистом поле, кроме снега, не было ни души. На левую пятку гражданин Лошаков натянул беспалую варежку, а правую укутал носовым платком и подвязал верёвочкой. От частых подпрыгиваний верёвочка развязывалась, и тогда приходилось останавливаться, приседая и подвязывая, и гражданин шёпотом ругал верёвочку.
Впереди заметались контуры Курска.
– Я – заместитель председателя! – вскричал Лошаков, врываясь в милицию.
Дежурный милиционер Загорулько равнодушно осмотрел гражданина сверху донизу. Верх его совершенно не интересовал, потому что и вправду был пустяковым. Ну что там особенного было наверху? Ничего заместительского, ничего председательского. Какая-то всклокоченная голова, синий нос, покатые плечи. Низ выглядел повеселее: всё-таки платок, всё-таки верёвочка и варежка, надетая не на своё место.
– Я – заместитель председателя! – настойчиво повторял Лошаков и, заметив, что слова до дежурного не доходят, сократил вскрикивания: – Я – зампред! Я – зампред!

Глава вторая. Человек и собака

В те же дни и годы и примерно в тот же час в город Карманов входил человек в кожаном пальто. Возле его сапога продвигалась невысокого роста собака.
– Мало, Матрос, мало, – говорил человек невысокой собаке. – Мало что тут изменилось. В мире происходит чёрт знает что, а в Карманове всё одно и то же. Впрочем, ты давай нюхай внимательно. Нет ли чего нового?
Низкорослая рыжая собака Матрос внимательно нюхала, размышляя:
«А на кой нам пёс это новое? Нас и старое устраивает. А то понаделают повсюду нового, не знаешь, куда и нос засунуть».
Матрос по натуре был настоящим поклонником старого, особенно если в этом старом возникает что-то новое, ну вроде запаха свежих вчерашних щей в старой собачьей конуре.
Жители города Карманова – кармановцы и кармановки – осматривали человека с собакой, прикидывая, где они могли его видеть. Один специалист по кожаным пальто, которого звали Сыроежка, отметил в своём блокноте появление на улице нового изделия из кожи.
Возле магазина «Наручные и карманные часы» человек в кожаном пальто остановился. Он долго рассматривал часы, выставленные в витрине.
– Нету, Матрос, нету, – сказал человек собаке. – Ничего подобного нету.
С этими словами он вынул из кармана собственные часы, щёлкнул крышкой, и тут же раздалась мелодия:

Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно.

– Славный бимбар, – послышалось за его спиной.
Сыроежка заглядывал сбоку, намётанным оком оценивая всё сразу: пальто, часы, человека и собаку.
Но больше его всё-таки интересовало пальто.
– Это хром? – спросил он, царапая ногтем рукав.
– Это сталь, – ответил человек с часами.

Глава третья. Утро гражданина Лошакова

А утро в тот день выдалось великолепное. Доброе морозное утро: солнце и снега хруст.
«Двух баранов и четырёх гусей, – думал утром гражданин Лошаков. – Воскресенье, день базарный. Продам гусей – Сидора, Никифора, Савву и Иннокентия и двух баранов, не имеющих имени. Гусака Зобатыча пока приберегу».
Лошаков надел сапоги и тулуп, кинув связанных баранов в сани, запряг кобылу Секунду и через часок был уже в чистом поле, километрах в пяти от родной деревни Болдиново.
Гражданин Лошаков был действительно заместителем председателя колхоза «Великие Лучи» и вёз продавать колхозные принадлежности – гусей и баранов. Он надеялся выручить крупную сумму денег и купить для колхоза что-нибудь нужное и мощное, скажем, духовой оркестр. «Кларнетистом назначим Мишку Дудкина, флейтистом – счетовода, а сам, как зампред, буду играть на геликоне – всё-таки размер и густота звука. А председатель пускай в барабан стучит».
Секунда бежала, снежок хрустел, сани скользили, гуси взгагатывали в мешках, а сам Лошаков щекотал баранов и думал о своей будущей игре на геликоне. Он даже надувал щёки, заранее прицениваясь, как выдуть из геликона ноту.
– А ну-ка стой, мужик! – услышал вдруг он.
– Тпрру… – сказал Лошаков, выбираясь из мечтаний и щекотания баранов.
Секунда стала.
Лошаков глянул вправо и увидел дуло нагана, глянул влево и заметил ещё одно дуло, неприятное – большое и чёрное. Это было дуло обреза.
«Неужели бандиты?» – подумал Лошаков.
– Вылазь из саней! – сказали неизвестные, которые готовились пристрелить его на месте.
– Вы что, товарищи? – спрашивал Лошаков, вылезая.
– Скидай шубу и сапоги! Скинул?
– Скинул, скинул… скидываю…
– А теперь скажи спасибо, что живым оставили.
– Спасибо, – сказал Лошаков.
– Ноо-о-о, дохлятинка!
Гражданин Лошаков остался стоять на снегу босиком и сквозь глупые слёзы следил, как два незнакомых разбойника уезжают на его санях, увоз безымянных баранов, не говоря уже о шубе, сапогах и гусаках.
«Хорошо хоть Зобатыча дома оставил», – думал Лошаков, поджидая, пока грабители отъедут подальше, и примериваясь бежать в город Курск.

Глава четвёртая. Промах гражданина Лошакова

– И тогда я побежал в город Курск, – рассказывал Лошаков дежурному милиционеру Загорулько, притопывая босиком перед жёлтыми перилами.
– В Курск? – переспросил дежурный. – Вы пробежали мимо. Промахнулись.
– Как это так?
– Уж не знаю как. Очевидно, Курска вы не заметили. А это город Карманов.
– Какой ещё Карманов? Никакого Карманова на свете нет.
Дежурный засмеялся, и в самый разгар его смеха в милицию вошёл человек в кожаном пальто, а за ним и собака, которая сразу же спряталась под лавку.
– Послушайте, товарищ!!! – воскликнул Загорулько, обращаясь к вошедшему и не замечая собаки. – Вы только послушайте. Этот потерпевший уверяет, что города Карманова на свете нет! Каково?
Человек в кожаном пальто деловито улыбнулся.
– Он ещё скажет, что и города Картошина на свете нет!
Эта шутка до того насмешила дежурного, что он нырнул от смеха под прилавок, вытирая слёзы.
– Промахнулся мимо Курска, – хохотал он, кивая на Лошакова. – А теперь говорит, что Карманова на свете нет! Вот так потерпевший!
Когда дежурный отхохотался и протёр слезу, он увидел, что человека в кожаном уже нет перед ним и только босиком топчется по-прежнему гражданин Лошаков, а из-под лавки высовывается наружу неприглядный собачий хвост.

Глава пятая. Оперативное совещание

– Как хотите, а я больше этого не потерплю! – говорил капитан Болдырев, расхаживая по кабинету. – Они уже не то что выросли! Они – распространились! Рас-про-стра-нились! Немедленно удалить!
– Товарищ капитан! – оправдывался старшина Тараканов, сидя на огромном сундуке, который имел пятерное дно и был взят недавно как вещественное доказательство. – Товарищ капитан, войдите в моё положение.
– Не войду, – жёстко отрезал капитан. – Немедленно сбрить. Прямо сейчас, на моих глазах.
Капитан открыл стол, вынул из ящика опасную бритву, мыльный крем и помазок, которые, кстати сказать, скрывались в своё время на третьем этаже сундучного дна.
Старшина Тараканов потрогал печальным пальцем свои роскошные рыжие усы. Кажется, на этот раз защитить их не удавалось.
– Но есть ещё доводы в пользу усов, – повторял он однообразно, отодвигаясь от бритвы, которую ему подсовывал капитан.
И капитан подсунул бы эту бритву, и пришлось бы старшине проститься со своим любимым телесным украшением, если б не скрипнула дверь и не заглянул без стука в кабинет человек в кожаном пальто.
– Вам кого, товарищ? – раздражённо спросил капитан. – Здесь оперативное совещание. Закройте дверь.
– Нет, нет! – вскричал старшина. – Совещание уже кончилось. Заходите!
– А я говорю: закройте дверь!
Товарищ в кожаном некоторое время слушал эти препирательства и наконец сказал:
– Приехал подключаться.
– Что такое? – не понял капитан, вглядываясь в посетителя. – Подключаться? Позвольте, это не вы проходили по делу о краже мешка картошки?
– А также по делу о хищении телёнка гражданки Курицыной, – подтвердил вошедший, – а также по делу об убийстве инкассатора картошинского банка, а также…
– Василь Феофилыч! – взревел капитан. – Неужто?
Старшина Тараканов, бледнея, поднялся с сундука и раскрыл объятия:
– Вася!
Тут капитан, старшина и человек в кожаном слились воедино в дружеском порыве, и когда милиционер Загорулько, возмущённый хвостом под лавкой, влетел в кабинет, он увидел картину, очень похожую на скульптуру «Все мы трое – одно».
И тут настало время окончательно сообщить читателю, что человек в кожаном пальто был самый настоящий Вася Куролесов.
– Подключаюсь, – говорил он, выходя из объятий кармановской милиции, – хочу подключиться!

Глава шестая. Преступная чёрная точка

И ведь было к чему подключаться.
Оперативная машина «газон», фырча и ворча бензиновым животом, мчалась на место преступления. Машина была выкрашена в зелёный цвет и имела на борту надпись «Изыскательская». Но это было только с одной стороны. С другой она была покрашена в синий и надпись имела «Сантехника».
Шофёр Басилов жал на педали, рядом с ним трясся капитан. Гражданин Лошаков, к которому очень подходило слово «потерпевший», мучительно вздрагивал на заднем сиденье рядом с Васей и Таракановым. Потрясённый бандитским ограблением, он был ещё дополнительно ошеломлён тем, что попал в город Карманов.
«Как же это я промахнулся мимо Курска?» – мучительно раздумывал он.
– Вот оно! – закричал Лошаков. – Вот оно, место преступления!
Машина остановилась, и место преступления чуть-чуть отодвинулось, не давая колёсам себя.
В чистом поле, в чистом снежном поле лежало, как известно, место преступления. Ничтожной одинокою точкой под бесцветным небом. И ничего особенного в этом месте, конечно, не было. Только босые следы Лошакова, которые направлялись в город, как они думали, Курск, и следы санных полозьев, которые двигались в другую сторону.
– В город Картошин, – сказал старшина. – В Картошин поехали на рынок баранов продавать.
Машину развернули и поехали по следам санных полозьев в город Картошин, а место преступления осталось лежать в чистом поле под серым небом. Когда-нибудь послезавтра пойдёт снег, занесёт следы босых ног, растают к весне снега, вырастут на месте преступления клевер и ромашка девичья, и никто уже не узнает, что над ромашкою когда-то с гражданина Лошакова сняли сапоги.
«Вот так и ходи по земле, – размышлял Вася, – кто знает, простая ли это земля? А не место ли это прошлого преступления?»
Вася глядел на белые поля, на дальние деревни и видел там, вдали за снегами, колокольню, а под ней какую-то чёрную точку. И поля, и деревни, и колокольня, и особенно эта чёрная точка казались ему связанными с различными преступлениями.
– Точка, – сказал он, поднимая палец, – возможно, преступная.
– Что ещё за точка? – заворчал капитан. – Где бинокль?
Бинокль вытащили из-под сиденья, стёрли с него, так сказать, машинное масло и направили окуляры на точку, возможно, преступную.
– Санная подвода, – сказал капитан и передал бинокль потерпевшему. – Гляньте, не ваша ли?
Потерпевший долго пристраивал бинокль к носу, крутил его и вертел.
– Не пойму, моя ли кобыла? Хвост вроде тот, а баранов не видно.
До деревни Спасское, чью колокольню заприметил Вася, оставалось два километра, когда двусторонняя машина стала настигать санную подводу.
– Моя кобыла Секунда, моя! – тревожно шептал потерпевший. – И тулуп вон тот справа мой!
– Ложись! – приказал ему капитан, и потерпевшего затолкали на дно машины, где давно уже дремал Матрос.
Потерпевший съёжился рядом, что-то шепча про баранов.
Заприметив машину, санная подвода съехала с дороги. Ясно были видны два человека в санях. Один держал руку в соломе, которая прикрывала обрез, другой прятался за бараном.
– Сейчас стрелять начнут, – сказал шофёр Басилов, и старшина клацнул пистолетом.
«Вот тебе и подключился, – думал Вася. – Сейчас так ляпнут пулею в лоб – сразу отключишься… Эх, оружия у меня нет! Что делать? Остаётся одно – гипноз. Буду их гипнотизировать!»
И тут Вася предельно напряг свою переносицу, впился глазами в санную подводу, и его огромный гипноз устремился к бандитам.
Волны гипноза потянулись над снежным полем, поплыли медленно, опутали санную подводу невидимой нитью, и немедленно заснули в санях два гусака, зевнул баран…
– Слушай мою команду! – сказал капитан.

Глава седьмая. Варвары

– Кажись, погоня… Зря мы этого лопоухого живым оставили – настучал.
– Да нет, это не погоня. Это какой-нибудь председатель колхоза едет на скотный двор.
– А я говорю: погоня! Главное – стреляй первым. Как только машина встанет – сразу по стёклам!
– Съедем с дороги в сторону… в сторону! Тпрру, дохлятинка!
«Газон» настигал. Ржавый снег летел из-под его бензинового брюха. Секунда прянула влево, и сани врезались в снег. «Газон» с рёвом промчался мимо. Он ворчал и ворчал, удаляясь.
– «Сантехника», а ты говорил – погоня.
– Пронесло… – вздохнул Обрез, переводя дыхание. – Тьфу, чёрт, не пойму, что это в воздухе, нитки какие-то?!
– Паутина, что ли? – сказал и Наган, обтирая нос и лоб.
– Откуда зимой паутина?
Так и не разобравшись, откуда взялась паутина, и, конечно, не догадываясь, что это следы Васиного гипноза, они снова выбрались на дорогу и поехали к деревне Спасское. Миновали первые баньки и сараи, занесённые снегом. В деревне гоготали гусаки, из мешков сдержанно им отвечали. Было воскресенье, из-за сарая доносилась песня:

Сладку ягоду ели вместе,
Горьку ягоду я одна.

На дорогу вывалились три мужика в валенках и полушубках. Они шатались и горланили про сладку ягоду. Один шапку где-то потерял, размахивал руками, оступался и падал, его кое-как подымали. Под ногами пьяных крутилась собачонка. Она повизгивала и лаяла, недовольная хозяином.
– Во ведь пьяный, – сказал Обрез, – как новогодняя ёлочка.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2